На этом обмен любезностями закончился, и Романов крикнул из кабинета, чтобы ему подали новый тёмно-серый плащ и синий двубортный костюм.
День был ветреный – не для прогулок, да и с неба накрапывал дождик, смывая с улиц и площадей последние ошмётки серого снега, но Романов твёрдо решил пройтись по московским улицам и посмотреть, как в камне воплощаются задумки нового мэра.
До обеда он, как и планировал, мотался по новостройкам, даже зашёл в находившийся на реконструкции Большой театр, и увиденным был приятно удивлён. В полдень Пётр Алексеевич посетил ресторан «Метрополь», где пожурил шеф-повара за «царскую уху», но в остальном остался доволен.
– Куда теперь? – спросил водитель, как только Романов грузно опустился на заднее сиденье.
– Давай на Красную площадь! – после короткого раздумья решил Пётр и снова прильнул к стеклу.
На площади он долго бродил, вглядываясь в зубчатые стены Кремля. Всё вокруг было чинно и даже благопристойно, но фантомная память Романова живо рисовала ему картинку другого Кремля, из стен которого торчали деревянные лаги, а то и просто неструганые брёвна, на которых болтались обклёванные вороньем, почерневшие тела мятежных стрельцов.
– Давно это было, да и было ли? – усомнился на мгновенье Пётр, ужаснувшись былых своих деяний, и неожиданно для себя, вместе с делегацией вьетнамских коммунистов, зашёл в мавзолей.
– И ничего особенного., – решил для себя Романов, выйдя на свежий воздух из-под тяжёлых кроваво-коричневых плит мавзолея. – Склеп – он и есть склеп, как ты его ни украшай! – брезгливо поморщился носитель царского образа и пошёл вдоль Кремлёвской стены. Возле серого бюста Вождя всех времён и народов он задержался и долго вглядывался увековеченное в граните лицо покойного диктатора.
Вернулся на «объект» Романов поздно вечером – утомлённый и хмурый. Званый ужин отменил без объяснения причин. Гости быстро ретировались по домам, а прислуга, стараясь не попадаться хозяину на глаза, забилась по подсобкам и кладовым. Оставшись один, Пётр залпом выпил целый стакан перцовки, закусил кровяной колбасой и отправился в опочивальню. Неожиданно оттуда послышался начальственный рык, и через минуту из спальных покоев с визгом выскочила простоволосая буфетчица Грушенька, которой Пётр накануне самолично предложил согреть его холостяцкую постель.
– Спаси и сохрани! – запричитала молодая женщина, потирая ладошкой ушибленную ягодицу. – Угораздило же меня попасть под горячую руку! За свой короткий бабий век я всякую любовь знавала, но чтобы так яростно и быстро – впервые!
* * *
Май выдался солнечным, по-летнему жарким, с обильными весенними ливнями. От обилия солнца и дождей трава и листва быстро пошли в рост. Зазеленели лесопарки и перелески, активно сманивая трудящихся на так называемые «маёвки» или, говоря по-простому, пикники на природе. Романов тоже не остался равнодушным к чарам проказницы-весны и заранее согласовал с МВД коллективный выезд специалистов и сотрудников «объекта» на природу.
– Что-то я давно шашлычков с дымком не пробовал! – вроде бы случайно обронил начальник строительства, после чего догадливые повара ночь напролёт мариновали мясо, готовили мангалы и пересчитывали имеющиеся в наличии шампуры.
В солнечное воскресное утро через Золотые ворота проследовал кортеж из трёх комфортабельных автобусов, двух шикарных лимузинов, двух микроавтобусов с поварами, посудой и съестными припасами, и дюжиной машин охраны. Вся кавалькада отъехала от Москвы на полторы сотни километров, после чего свернула на малоприметную грунтовку, которая привела к тихому лесному озеру, обрамлённому по берегам плакучими ивами и с чудесным песчаным пляжем.
– Вот здесь, Пётр Алексеевич, лагерем и станем! – гордо молвил Малюта Скуратов. – Я это местечко ещё зимой присмотрел, когда наши ратники вместе с охраной на подлёдный лов выезжали. Подлещик здесь клюёт – только успевай из лунки выдёргивать!
– А я где в это время был? – удивился начальник строительства.
– Тебе, государь, в то время не до подлёдного лова было, – смутился Малюта. – Ты, отец родной, тогда три дня подряд на «тёплой лунке» рыбачил, даже в резиденции не показывался.
– Ладно-ладно! – торопливо перебил его Романов, вспомнив как в начале февраля на «объект» по заданию Высшего Совета прибыла молодая девушка-аудитор, которая то ли по неосторожности, то ли из женского тщеславия выбрала себе образ Мерилин Монро. Пётр таких женщин мимо себя не пропускал, поэтому потратил на неё три дня и три ночи, усиленно знакомя её с бухгалтерскими документами прямо у себя в опочивальне.
– Ишь, раскудахтался! – нахмурил брови Романов. – Иди лучше проследи, как столы накрывают.
– Так не моё это дело, государь! – неуверенно промямлил Малюта. – Так сказать, не по моему профилю!
– А я тебе говорю – проследи!
Тем временем работа по подготовке к пикнику кипела и без мудрых указаний начальства: работники объекта, соскучившись по загородному отдыху, с неподдельным энтузиазмом принялись разжигать мангалы, помогать поварам, насаживать мясо на шампуры и накрывать походные столы. Повара не зря не спали ночь и хлопотали весь день. На столах, кроме ароматных и сочных шашлыков, белели фарфоровые супницы с борщом, приготовленном на бульоне из трёх сортов мяса и большим количеством молодой зелени. На узорчатых деревянных блюдах – запечённая целиком молодая картошка, фаршированная шпиком, красиво сложена горками, подножья которых обрамляли крупные дольки красных астраханских помидор, ускоренно выращенных к «маёвке» Яковом Брюсом – главным технологом по применению магических заклинаний. На больших серебряных блюдах – посыпанные мелко порезанной зеленью и обильно политые жиром – аппетитно раскинулись зажаренные на вертеле тушки вальдшнепов и перепелов. Рядом с дичью мирно соседствовали накрытые салфетками свежие кулебяки, рыбники, постные и мясные пироги. Среди заморских блюд особо выделялся узбекский плов, любовно приготовленный Юлдуз Рахимовой под чутким руководством Али-Бабы.
Кроме закуски, на столе был большой выбор напитков: в деревянных кружках ждала своего заветного часа трёхлетней выдержки медовуха, в высоких тёмного стекла бутылках тускло отсвечивало настоящее бургундское, а вдоль нескончаемой череды яств, словно верстовые столбы вдоль дороги, выстроились квадратные бутылки с «казёнкой» – литровые водочные штофы зелёного стекла, украшенные двуглавым орлом.
– Хорошо! Просто замечательно! – потирая руки, шептал Горыныч, глядя на кулинарное великолепие. В честь праздника трёхглавый сменил привычное обличие пожилого снабженца на облик добродушного румяного толстяка, и в ожидании начала застолья поминутно бросал взгляд на свои ручные часы. На берегу озера, изнывая от безделья, курил папиросу за папиросой Иван-Дурак, а рядом с ним Водяной в образе отставного флотского инженера весело травил байки о своей былой флотской службе, и при этом поминутно заглядывал доктору Власенковой в глаза. Доктор Таня задорно смеялась придумкам «бывшего флотского» и, показывая восхитительные белые зубки, приговаривала: «Ну и здоров же ты приврать, Водяныч»!
Особняком держались только главный бухгалтер и главный архитектор. Скупой рыцарь никак не мог смириться с незапланированными тратами, а Матвей Казаков никак не мог простить начальнику строительства случая рукоприкладства при сдаче Заказчику Большого магического дворца. Романов это понял, поэтому лично наполнил два высоких бокала «казёнкой» и у всех на виду направился к Казакову.
– Матвей Фёдорович! Желаю выпить с тобой на мировую! – громко произнёс начальник строительства и протянул Казакову налитый до краёв бокал. – Ты уж прости меня за мою горячность! Хочешь, отплати мне тем же! Я в претензии не буду!
– Ладно, Пётр Алексеевич! – смягчился Казаков, принимая бокал из рук Романова. – Что было – то прошло!
После чего они выпили до самого донышка и троекратно расцеловались. Напряжение сразу спало, и даже Скупой рыцарь оттаял душой и пошутил: «Пётр Алексеевич, я тебе столько лет верой и правдой служу, а стаканчика вина из твоих рук до сих пор не удостоился»!
– Барон! Всё это, – и Пётр широким жестом обвёл поляну, – всё к Вашим услугам! Зная Ваш изысканный вкус, я для специально для Вас приказал выставить на стол бургундское! Если захотите, выпью с Вами на брудершафт!
Веселье стало повышать градус, и за столами всё чаще слышался дружный смех и кокетливое женское повизгивание. После третьей перемены блюд Пётр Алексеевич вышел из-за стола и, раскурив трубку, не спеша стал прогуливаться по берегу озера. Следом за ним неотступно следовал Малюта Скуратов и Яков Брюс.
– Признайся, Яков! – обратился Пётр к своему другу чернокнижнику и главному специалисту по магическим технологиям.
