Мадам Брескин наклонила голову.
– Да, согласна. Все мы такими бываем, иногда. Что и говорить, он был более объективен, нежели поэтичен. Мы не всегда видим то, что совершенно очевидно Для других…
Эвэ выглядела смущенной, но тут подошел официант, и мы оба вздохнули с облегчением, а мадам Брескин отчего-то развеселилась.
Позже, в фойе отеля Эвэ тихо сказала:
– Мне бы– хотелось иметь копию, если ты согласишься отксерить рисунок.
– Можешь забрать себе, когда я закончу. Мне только с фоном разобраться. Не нравится свет на мечети и утки, а уж вода – это вообще не обсуждается.
Она запаниковала:
– Но мы утром уезжаем! Ты не успеешь.
– Я имел в виду, когда ты вернешься. В Трентон. Дай адрес и телефон. – Я вложил ей в руку карандаш. – Пожалуйста.
– А. Почтой. – Она написала несколько строчек аккуратно и элегантно. – Ну конечно.
Я пожал плечами.
Она спросила:
– А твой адрес?
– С почтой… напряг. Там, где я живу, и телефона пока нет. Но я не потеряюсь.
Мадам Брескин дала нам побыть наедине. Она уселась возле лифтов в кресло с ножками в виде львиных лап и делала вид, что смотрит в книгу.
Я зажал альбом под мышкой и протянул руку:
– Счастливого пути, мадемуазель Кельсон.
Она взяла мою руку и возмутилась:
– Рукопожатие?! Еще чего!
И дернула меня за руку так, что я оказался очень близко. Ее свитер был таким же мягким, как я изобразил, а губы, если уж на то пошло, – еще мягче.
– Вот! – сказала она. – Теперь ты можешь улыбнуться.
Мне пришлось поднять упавший альбом, и швейцар был так любезен, что выпустил меня на мокрый асфальт, распахнув передо мной дверь после того, как я в нее врезался.
Шел дождь, было холодно и гадко, но мне было наплевать.
Одиннадцать
Охота за почкой
Мне страшно хотелось объявиться на следующий день в аэропорту и удивить ее, но я не знал, летели они из «Гэтвика» или «Хитроу», да и каким рейсом. Должен признать, что у меня в голове постоянно вертелось: «Оставь им желать большего», – и я бы тут же прыгнул, если б знал наверняка, куда и во сколько.
Ведь именно мне и хотелось большего.
Два часа я провел в Риджентс-парке, заканчивая фон. Ее фигура претерпела минимум изменений – чуть-чуть добавил размытости и затемнил абрис, чтобы она выделялась на фоне. Кружевной край ее лифчика показался наружу – фокус моего притяжения, и я вдохновенно работал над ним, не в состоянии удержаться от того, чтобы смотреть на ее грудь, глаза, губы…
Я отнес портрет в «Кинко» и с помощью самой крупноформатной машины сделал копию с двойным увеличением.
Затем отправился в специализированный магазин за рамкой.
– Твоя работа? – спросил меня служащий, аккуратно держа рисунок за края. – Ты не подписал, Хочешь, покроем фиксирующим средством?
Я подписал портрет только именем. Ниже поставил «Риджентс-парк» и дату нашей прогулки. Продавец принял его обратно и опрыскал фиксатором из жестяного флакона «Ласко».
– Упаковать?
– Да, пожалуйста.
– Отправишь почтой или в руках понесешь?
– В руках, я собираюсь ее доставить лично.
Проблема заключалась в том, что я недостаточно отчетливо помнил Восточное побережье. Мы ездили туда с родителями, когда я был еще очень маленьким. Я купил билет компании «Амтрак» на поезд «Саусвест Чиф», покидавший Лос-Анджелес через три дня и прибывающий в Чикаго через сорок два часа.
– У нас есть свободные купе, – сказала кассирша. Я кивнул:
– Отлично, спасибо.
Она посмотрела на меня, странного подростка, и объявила:
– Это дорого. Билет в купе стоит почти на восемьсот долларов дороже.
Я достал деньги и принялся пересчитывать стодолларовые купюры, тогда она произнесла:
– Очень хорошо. А купе обычное или маленькое? В маленьких нет душа и туалета, зато они не такие дорогие.
В результате я доплатил за купе и потом заплати опять, на «Лейкшор лимитед» за поездку Чикаго – Нью-Йорк.
Я избегал тех мест, где поблизости были аэропоты и возникала необходимость показывать удостоверение личности. На билете я попросил выбить имя Пола Мак. Ленда, того самого козла Полли из моей секции карате.
Я снова застал Проктора в кабинете, дав специальному агенту еще один шанс.
– Последний шанс, – объявил я, стоя в телефоне-автомате рядом с Бальбоа-парком. – Вы хотите, чтобы я с вами сотрудничал, или нет?
Он слегка замялся.
– Я отвечу на твои вопросы лицом к лицу. Не по телефону.
– Где? – Идея мне понравилась.
В конце концов, если что – удержать он бы меня не смог.
– Здесь, в моем офисе.
– Вот уж дудки! – Я прикусил губу. – Предлагаю другое место. Бильбоа-парк, например. Вы ведь можете там оказаться минут через десять, правда?
– Может быть.
– Но у нас приватная встреча, я прошу прибыть на нее без сопровождающих.
– Что, одному и без оружия? – Сколько издевки было в его голосе!
– Оружия берите сколько хотите, только приезжайте один.
Пауза.
– У меня по графику запланирован важный звонок. Как насчет встречи через сорок пять минут?
Он запинался.
– Примите звонок на сотовый, пока будете ехать.
– Это замдиректора, я не могу.
– Я ведь сказал, это ваш последний шанс.
– Но я действительно раньше не смогу! Возможно, у меня получится успеть обернуться за тридцать…
Я не дал ему договорить.
– Больше я звонить не буду, – и положил трубку.
На следующее утро я прыгнул в студию «Юниверсал» в Лос-Анджелесе, где бывал с папой и мамой. Видел там акулу. Место я покинул мгновенно, травмированный воспоминаниями.
Почему счастливые воспоминания причиняли больше боли, чем воспоминания о той жуткой ночи, к которым я постоянно возвращался?
Я попал в новый поезд легкого метро на Красной линии на пересечении Голливудского бульвара и Вайн-стрит и доехал на нем до «Юнион-стейшн». Мой поезд отправлялся только на следующий вечер, но нужно было найти место для прыжка. Я сделал зарисовки классной башни со старинными часами.
Вернувшись в Сан-Диего, позвонил в офис шерифа из окружного суда. Там никого не было, время обеда, и дверь заперта, но в ней было стекло, сквозь которое я мог заглянуть. В Главном следственном управлении мне дали номер сотового телефона.
– Детектив Вихиль отвечает за… – девушка произнесла фамилию с испанским прононсом: Вии-хилль.
Я попробовал набрать этот номер, и после пяти гудков мне ответили:
– Боб Вихиль.
– Меня зовут Гриффин О'Коннер, детектив. Я посылал рисунок в ваш отдел.
На том конце провода раздался резкий вдох.
– Надо же! Странно. Федералы думают, что ты в Европе.
Ага. Британская служба иммиграции беседовала с ФБР! Через Скотленд-Ярд, наверное.
– У вас что, определитель?
– Да. Я вижу, что ты звонишь по местному.
– Рисунок помог?
– Блин, да еще как! Его опознали в службе проката авто, причем тот парень, чью машину они угнали в Мехико. Служащий «Ацтека Эйрлайнс» в «Родригесе» тоже опознал его.
– «Родригес»? Где это?
– Тихуана, – ответил Вихиль. – Главный международный аэропорт имени генерала Абелярдо Л. Родригеса.
– Куда он летит?
– Неизвестно. Девушка на стойке не помнит, а зарегистрировался он под другим именем. Имя Кемп вообще никем не упоминалось. Этот человек совершил несколько вылетов в города Мехико и за пределы страны. ФБР изучает видеозаписи с камер слежения по вылетам в Тихуану и прибывающие рейсы в возможные города назначения.
– А специальный агент Проктор из отделения ФБР в Сан-Диего знает об этом?
– Он же мне об этом и рассказал.
Вот урод!
А Вихиль продолжил:
– Мы предполагаем, что у Сэма не было твоего телефонного номера – поэтому эта шайка там засела, верно?
– Засела? У Сэма?
– Ну да – они почти неделю там торчали. Это подтверждается показаниями служащего из проката автомобилей и соответствует количеству мусора, которое они оставили после себя. Я так понимаю, Сэм просто не мог тебе позвонить.
Я сморщился.
Хм. Нет. Я сам ему позвонил. Я почти лояльный гражданин, но…
Боже. Они держали Сэма и Консуэло в заложниках целую неделю в ожидании моего звонка. Меня снова отчаянно мутило. Захотелось немедленно метнуться в Париж и пуститься на поиски Алехандры, чтобы защитить ее.
Если так сделаешь, ты попросту наведешь их на ее след.
Вихиль истолковал мое молчание по-своему.
– Понимаешь, да?
Мое дыхание участилось.
– Да!
Он тактично помолчал минутку.
Немного успокоившись, я спросил:
– А еще кто-нибудь? Вы кого-то еще вычислили?
– Паоло, тот парень, у которого украли машину на Втором шоссе, видел четверых. У нас есть несколько снимков с ними, сделанных видеокамерой в прокате. Можешь посмотреть и сказать, узнаешь ли их.
– А Кемп там есть?
– Нет. Судя по словам агента, он не входил в здание. Один из этих четверых взял на себя оформление бумаг.
