Высота была не меньше трёх метров, но я преодолел её в один прыжок, разом оказавшись около тощей фигурки в одних латаных штанах непонятного цвета. Мальчишка тотчас отпрыгнул назад, и в его грязной ладони материализовался длинный тонкий нож. Кажется, такие зовутся стилетами. На физиономии засранца испуг медленно стирал удивление и злобу.
Парень нервно обернулся: около ближайшего домика ещё парочка подобных ему напряжённо смотрела в нашу сторону. Как выяснилось мгновением позже, нервный взгляд был всего-навсего отвлекающим манёвром: стоило мне отвести взгляд, и говнюк тут же оказался рядом, всадив стилет мне под ребро.
Попытался всадить. От удара, нанесённого в пустоту, паренька развернуло вокруг оси, а оружие вылетело из пальцев и запрыгало по земле. Однако мальчуган оказался проворным точно обезьяна, и мгновенно восстановил равновесие, попытавшись схватить нож. И у него бы получилось, если бы я не успел поставить ногу на лежащий клинок. Простым совпадением оказалось присутствие длинных грязных пальцев злобного парнишки на рукояти. Громкий вопль возвестил о временном перемирии. Между нами двоими. Потому как парочка наблюдателей определённо имела намерение вмешаться. Пришлось принять некоторые превентивные меры.
Я наклонился и, подняв обронённое оружие, приставил лезвие к горлу пленника. Нет, пока ему ничего не угрожало (хоть очень хотелось сделать нечто членовредительское), но со стороны всё выглядело весьма угрожающе.
– Прикажи своим проваливать, – тихо шепнул я, – иначе тебе – конец.
– Как Шпеньке? – процедил сквозь сжатые зубы парнишка и пустил в меня луч ненависти. – Чёртов упырь!
Ну, теперь-то хоть понятно, откуда такая сильная любовь. Должно быть, это коллега мёртвого засранца, которому тот вчера посылал сигналы во время нашей совместной прогулки.
– Пока я никого убивать не собираюсь, – ох, сказал бы мне три дня назад кто-то эдакое пафосное – засмеял бы, – но если твои дружки немедленно не отвалят, придётся передумать. Давай просто поговорим.
Паренёк свистнул сквозь щербатые зубы и взмахнул свободной рукой. Однако его друзья продолжали неуверенно топтаться на месте, пряча руки под лохмотьями одежды. Я нажал на стилет, и второй свист оказался громче, а жест – гораздо энергичнее. На этот раз возражений не было, даже безмолвных. Оборванцы исчезли в малозаметных переулках, а мы остались один на один. Я поднял ногу и позволил пленнику растереть повреждённую конечность.
– Прежде всего, – сказал я, наблюдая за каждым движением собеседника. Его быстроту и ловкость я уже успел оценить, – хотелось бы знать имя того, кто так настойчиво пытался меня прикончить.
– Никак нельзя ламиям имя говорить, – угрюмо буркнул пацан, и его лицо перекосилось нервной гримасой, – Шпенька, дурень, язык распустил, и что с ним? Спёкся Шпенька!
М-да, встроенный переводчик выдавал те ещё варианты!
– Поверь мне, – доверительно сказал я, – твой Шпенька спёкся совсем по другой причине. Сам знаешь, как бывает: не то время, не то место… Проще говоря: нехрен лазить ночью по чужим домам.
Ну да, кому я это говорю? Это же – местная гопота, и на жизнь они зарабатывают именно этим.
– Он никого не собирался убивать, – парень насупился, – просто тихонечко бы снял рыжьё и отвалил. А я ему, балбесу, говорил: никак нельзя к ламиям поночи шастать! Сегодня с утра пошёл за ним, а он уже холодный. Всё равно, не прощу тебя!
– Ты разбиваешь моё сердце, – мне было плевать, – но всё-таки, как тебя зовут, неуловимый мститель?
– Ножиком кличут, – он вытер нос, – потому как я ножики без промаха бросаю. Точнее, всегда бросал… А сегодня непонятное приключилось.
– Сильно переживаешь из-за этого? – ох, ну у него и взгляд: пришьёт почище ножика. – Ладно, признаю: нехорошо с твоим другом получилось. Честно говоря, случайно всё вышло, не хотел я этого.
У меня в голове появилась совершенно безумная мысль, отголосок разговора с Ильёй. Передо мной стоял местный житель, в совершенстве знавший все закоулки города, и жителей, их населявших.
– Но я готов загладить свою вину, – он изумлённо вытаращился на меня. – Слушай, Ножик, думаю, мы могли бы очень помочь друг другу. У тебя, наверняка, имеются знакомые, которых ты недолюбливаешь; коллеги по ремеслу, мешающие работать; ну, в общем, те, от кого бы ты хотел избавиться. Ведь есть?
Он молча кивнул и прищурился. Кажется, до него начало доходить, к чему я веду. Ушлый паренёк. А у меня, если честно, от собственных мыслей холодело внутри. Очень сильно холодело. Потому как – нечеловеческие это были мысли.
– Значит вы, упыри, будете жрать моих врагов, – медленно произнёс Ножик, и на его губах появилась странная усмешка. – Если про ентот фортель дознаются попы, меня запросто вздёрнут. Даже судить не станут. А может, я лучше сам им сообщу про нечисть поганую?
– И что это тебе даст? В рай вне очереди? – Он гыгыкнул. – А так и тебе хорошо, и нам.
– Ладно, упырь, – он стукнул кулаком о колено, – добазарились. Когда начинаем?
– Чем скорее, тем лучше. Сегодня, – холод внутри усиливался с каждым мгновением, – можешь уговорить кого-нибудь зайти в наш дом? Остальное – не твоего ума дело.
– Проще простого! Тут, опосля Напасти, по району дохтур шастает, с тремя монашками, вроде как за хворыми следит, гнида толстая! Так эта скотина уже несколько раз сдавала меня стражникам. Я ему сболтну, дескать, больные опять у Водомера объявились, а ты уж не плошай: как обещался, так и сделай.
Подумать только: я с каким-то средневековым бандитом пубертатного возраста договариваюсь прикончить доктора, помогающего людям. А ведь раньше всегда представлял себя в роли защитника слабых от таких вот… «Каких? – осведомился внутренний голос. – Таких, как ты? И что тебе до людей?» Возразить оказалось просто нечего. Поэтому я только кивнул головой и подошёл к щербатому мшистому бордюру, проходящему по краю набережной.
– Очень скоро сюда возвернутся большие банды, – сказал за моей спиной Ножик, – из тех, которые успели отвалить перед Напастью. Самим нам не справиться, но ты обещался помочь.
– Обещал – значит, помогу, – не оборачиваясь, бросил я.
– Но Шпеньку я тебе никогда не прощу. Он был мне, как брат.
– Твоё дело, – я пожал плечами и спрыгнул вниз.
Илья в очередной раз давил клинком на мою грудь. Получалось забавно: до определённого момента кожа (чем бы она ни являлась) сопротивлялась нажатию, а потом нож словно проваливался, оказываясь сразу за моей спиной. При этом рука Ильи упиралась в грудь.
– Какие мысли, мыслитель? – поинтересовался я.
– Больше напоминает какое-то поле, – сообщил исследователь и метнул нож в мою голову. – Прикольно. Ну, я к тому, что материя себя так не ведёт. Это, кстати, объясняет и фокус с одеждой: для энергии нет разницы между человеческим телом или его искусственной оболочкой. Способ питания – оттуда же. И ещё: всё-таки электричество было бы очень кстати.
– А ты не передумал? – жадно поинтересовался я.
– Нет, – он покачал головой, – и ты не сможешь меня заставить, даже этим своим голосом. Смирись.
– Так умрёшь же! Не страшно?
Илья пристально смотрел на меня, и я в очередной раз поразился: как же в нём мало осталось от прежнего человека. Разве некоторые черты лица. Передо мной стоял высокий, атлетически сложенный, беловолосый, желтоглазый… Кто? А хрен его знает. Самое удивительное заключалось в другом: я тоже стал таким же, но никак не мог осознать это в полной мере. А если подумать, то человеческого в нас оставалось гораздо меньше, чем казалось. Даже наши тела состояли из непонятной фигни со странными свойствами. И вот мой друг, похоже, пытался зацепиться за ничтожные остатки человеческого внутри себя. Удастся ли ему это? Не знаю.
– Страшно, – очень тихо ответил Илья и провёл ладонью по лицу. – Знаешь, как всё это похоже на те кошмары, которые снятся мне последние две ночи? Прежняя жизнь, вот она – рукой подать! Какие-то два дня прошло, а ни хрена не осталось: ни товарищей, ни девушки, ни самого меня. Да и мира родного тоже нет. А ведь как я мечтал раньше попасть то ли в Средиземье, то ли ещё куда, в другой мир, как обрету сверхспособности… Никогда не думал, что моя мечта сбудется.
– Радуйся, – сказал я, и заработал в ответ оплеуху тяжёлым взглядом, – у некоторых мечты вообще никогда не сбываются, а такие – и подавно.
– Это не мечты, – Илья тяжело вздохнул, – я уже сказал, это – кошмар. И да, я собираюсь лучше сдохнуть, чем питаться человеческими жизнями. Тема закрыта.
Я так не думал, но спорить именно сейчас не собирался. Подожду более подходящего момента. Думаю, он наступит очень скоро. А вот компания Ильи становилась небольшой обузой.
– Хорошо, – согласился я, – хочешь – помирай, а я всё-таки попытаюсь поговорить с девочками. Поэтому присутствие кое-кого может мне слегка помешать. Витьке совсем ни к чему слушать именно эту беседу. Так вот, бери-ка ты наших друзей и веди их на осмотр местных достопримечательностей. Языком ты владеешь, заступиться за них сумеешь – вперёд! Возражения есть?
