– Мы убили этих девушек! – выкрикнула Оля, бросаясь ко мне. – Я не смогла остановиться и убила её!
– Это начинает утомлять, но повторю ещё раз: это – единственный способ выживания для нас, потому как питаться по-другому мы, видимо, не можем.
– Боже! – Оля вновь схватилась за голову. – Эти медальоны, это они превратили нас в монстров!
– А мне нравится! – вставила Галя и полюбовалась выпущенными когтями. – Это – сила! Я чувствую себя… Даже не знаю – классно себя чувствую!
– Да заткнись, идиотка! Ты не понимаешь? Мы же убили людей!
– Оля, успокойся, – я взял её за руку, но она со всхлипом вырвалась, – Оля, я прошу тебя! Когда ты раньше ела говядину, тебя это не слишком смущало?
– Я собиралась стать вегетарианкой.
Как в детском саду, честное слово.
– Тут такие номера не проходят, – на этот раз она не стала вырываться и позволила обнять себя, – или ты подчиняешься новым правилам, или умираешь. Прости, но ты слишком дорога мне, и я не могу позволить тебе умереть.
Оля вдруг разрыдалась. Галя сделала большие глаза и, тяжело вздохнув, ускользнула в спальню. Умница. Я погладил Ольгу по щеке и поцеловал неподатливые губы.
– Олечка, пойми: мы перестали быть людьми. Не знаю, произошло ли это сразу после того, как мы надели медальоны, или позже, но всё уже случилось, и вернуть ничего нельзя.
– Нет, нет, – она качала головой, – нет, не говори так!
– Но дела обстоят именно так. Мы – не люди, а люди – наша пища. Успокойся и постарайся принять эту мысль. Ты мне очень нужна, понимаешь? Я не желаю терять тебя, хочу, чтобы ты жила, и всё сделаю для этого!
Оля перестала вырываться, но я продолжал ощущать напряжение внутри неё, словно вся она была – сжатая пружина. Чёрт, как я её понимал! Шутки закончились, некому взять за руку и отвести обратно, в детский сад. У ног Оли лежали два трупа, один из которых был делом её рук. Чем быстрее девушка сумеет перебороть себя и смириться с новой жизнью – тем лучше для всех, и для неё, в первую очередь.
– Она пыталась вырываться, – прошептала Оля и ткнулась лицом в мою грудь, – и я хотела её отпустить. У неё были такие глаза, понимаешь?!
– Понимаю, – тихо сказал я, – хорошо понимаю.
– Но Галя, она уже к тому времени убила свою… В общем, не дала отпустить! Никогда не прощу! И себя не прощу! Они же – живые!
– Они – люди, – в который раз повторил я, – а мы – нет. Если ты примешь этот факт и станешь воспринимать их, как пищу, будет намного легче.
– Но так нельзя, – Оля уже почти не сопротивлялась. – Боже, в кого мы превратились! Может, ещё можно всё изменить? Снять эти кулоны, в конце концов…
Как я и думал, дальше слов дело не пошло. Девушка даже попытки не сделала.
Похоже, наши украшения очень продуманные штуковины, с каким-то механизмом самозащиты. Ведь с самой первой секунды никому и в голову не приходило их снять. А теперь это и вовсе стало физически невозможно. Откуда же они взялись, и кто их спрятал? Узнаю ли я когда-нибудь ответ? И самое главное: есть ли ещё такие, как мы?
Ольга вдруг опала, словно из неё вытащили какой-то жёсткий стержень и, отступив назад, присела на подлокотник кресла. Она шмыгнула носом, и её прекрасное новое лицо отразило замешательство.
– Это – стыдно, – вдруг сказала девушка и, нахмурившись, взглянула на мёртвых монашек, – кажется, вроде бы должно быть мерзко и отвратительно…
– Но? – я почти догадывался, о чём она хочет сказать.
– Когда я и эта женщина… Ну, когда я её…
– Когда ты питалась, – подсказал я, – или – пила, как тебя больше устроит.
Похоже, ей были отвратны оба варианта и Оля поморщилась.
– Мне понравилось, – угрюмо сказала она, – стараясь не смотреть мне в глаза, – тут Галька права, ничего лучшего я никогда в жизни не ощущала. Чувствуешь себя по-настоящему живой. Но это же неправильно!
Внезапно она повернулась в сторону входной двери. Услышав приближающиеся голоса, я несколько запоздало вспомнил о единственной уцелевшей монахине. А если она заглянула внутрь в тот момент, когда девушки питались? К нам вполне могла наведаться местная инквизиция, если только здесь существовала подобная организация.
Сделав пару шагов навстречу нарастающему шуму, я остановился, прислушиваясь: голоса оказались вполне знакомыми. О чём-то встревоженно переговаривались Паша с Витьком, и при этом пыхтели словно два паровоза, как будто им приходилось тащить нечто неподъёмное.
– Твою мать! – выдохнул Витя, вваливаясь внутрь. – Погуляли, мля! Какой же он тяжёлый!
– И холодный, как лягушка, – добавил, появившийся Паша. – Это же надо – и пары кварталов не прошли. А чё там за девчонка в красном балахоне? Прикинь, она какую-то шнягу из бутылки пила, пока нас не увидела! И глазками так: хлоп, хлоп.
Повиснув на них, безжизненно поник головой Илья. Похоже, тело ещё получало некие сигналы от мозга, вынуждая ноги сгибаться, но это больше напоминало последние судороги умирающего. Парни сумели затащить Илюху внутрь и положили на пол. После улицы они не слишком хорошо различали окружающее, потому как беспомощно моргали, вытирая пот. И тут до меня дошло, как это здорово. Пара трупов у камина, несомненно, вызвала бы вопросы, ответы на которые им бы определённо не понравились. Следовало придумать некий финт ушами, послать куда подальше, в конце концов.
Того недолгого времени, которое понадобилось мне на обдумывание решения проблемы, хватило, чтобы ситуация успела скатиться в сраную жопу. Напевая весёленький мотивчик, в комнату впорхнула Галя. Ладно бы она появилась просто так, нет же – девчонка тащила за ногу жмурика из спальни!
– Какого хрена? – Витя ошарашенно уставился на неё, а потом его взгляд натолкнулся на кучу-малу у очага. – Какого хрена?! Что за дерьмо тут происходит?
– У-упс! – сказала Галя, ничуть не смутившись, и отпустила ногу покойника. – Спалились.
– Это – трупы? – спросил Паша, с ноткой недоверия в голосе. – Где вы их нашли?
– Нашли?! – Витя повернулся к нему, сжимая кулаки. – Да они одеты, как та девка во дворе! Они пришли сюда, и эти их убили!
– Да это – бред! – Паша отступил на шаг, недоверчиво посмотрев на меня, на Олю, на Галю. – Витёк, да брось ты! Какого хрена ты мелешь? Это же – наши друзья, я их хорошо знаю, и они всегда были наполовину ботанами, как и ты, кстати. Да они и муху не в состоянии…
– Ты совсем дебил? – в голосе Вити звучала холодная ярость. – Где ты видишь наших друзей? Посмотри на них, много у них осталось от прежнего?
– Может, ты заткнёшься? – осведомился я. – Пока…
– Пока что? – лицо у парня дёргалось, точно его тянули за ниточки в разные стороны. – Пока ты и меня не прикончил? Ну, давай! Я тебя не боюсь!
– Напрасно, – тихо сказала Галя из-за моей спины.
Эта негромкая реплика отрезвила Витю почище сильной оплеухи. Он прищурился, а потом его глаза широко распахнулись. Видимо только сейчас до него начало доходить, как всё это выглядит не через призму ярости: сумрачная комната, на полу которой лежат три трупа, а на него с угрозой смотрят существа, лишь внешне напоминающие людей. Причём угрозу эту они способны осуществить в любую секунду.
– Чёрт, – он отступил к стене и опёрся о доски, – а ведь я не до конца понимал, насколько всё далеко зашло… Не игры, да?
– Не игры, Витя, – с ноткой горечи подтвердила Оля, – прости, но мы так питаемся, и уже ничего не изменить.
– И Наташа? – в голосе Паши звучало отчаяние пополам с ужасом.
– Да, Паша, и я – тоже, – о, а я и не заметил, когда нас стало больше, – и если Илья не поест, то умрёт.
Витьку начало трясти, как ни странно, от смеха.
– С кого начнёте? – сквозь нервный хохот, выкрикнул он. – Было бы забавно, если бы Наташа прикончила тебя, Пашок. Полноценный статус чёрной вдовы, ха! Ну, приятного аппетита, упыри долбаные!
В воздухе повисло такое напряжение, казалось – вот-вот полетят разноцветные искры. Витя продолжал давиться смехом, а Паша во все глаза смотрел на приближающуюся Наташу, но не делал никаких попыток убежать или защититься. Оля недоверчиво наблюдала за подругой, а Галя кровожадно ухмылялась. Я же ощущал лишь пустоту внутри и ничего более.
Ната подошла к Павлу и, обняв, крепко поцеловала в губы. Кажется, Ольга облегчённо вздохнула.
– Мы не станем вас убивать, – устало сказал я, – как бы ты там ни думал, но мы не так уж сильно изменились. – «Врёшь, врёшь!» кричал голос внутри меня, – мы по-прежнему считаем вас своими друзьями. Хотите – можете оставаться с нами.
– Тогда вам придётся принять нас такими, какие мы есть, – проворковала Наташа, лаская своего парня, – в этом есть и хорошее, правда, милый?
– Не хотите – можете уходить, удерживать не станем, – я указал на открытую дверь, – но помните: это – другой мир, живущий по своим законам. Долго вы протянете, без знания языка и обычаев? Без защиты?
Витя перестал смеяться и оторвался от стены. Лицо его при этом выражало решительность.
