Послушали, как на рабочей частоте один из лётчиков-истребителей заартачился, настаивая на продолжении поиска. Дело дошло до препирательств с руководителем полётов на повышенных тонах… пока, кто-то там не вмешался, перехватив разговор, начальственным и категорическим приказом не гавкнул на упрямца:
— Иван, а ну-ка прекрати ваньку валять! Иначе отстраню от полётов к чёртовой матери! У нас теперь «безлошадных» на каждый оставшийся «Як» по трое!
— Слыхали? — покачал головой Скопин, — круты они взбрыкнуть-то Герои-асы Советского Союза. Дисциплинка…
— С чего вы взяли, что там непременно… а кто это, по-вашему, был? — усомнился особист.
— Иван? Иваном Кожедуба звали. Там в авиагруппе они почитай все поголовно награждены «высшей звездой». Кто-то и не по разу. Так то.
Ладно, коли всё кончилось, я на перекур, вы со мной? — спросил так, из вежливости, но полковник вышел вслед, очевидно, вообще уже собираясь отправиться по своим делам. Решив, всё же задержался, возможно, тоже из вежливости. Стрельнув сигарету.
— У меня кишинёвские, — протянул раскрытую пачку Геннадьич, — свои не носите?
— Я бросаю.
— Ага, вижу, бросаете, — хмыкнул, кивнув походя на папку в руке особиста:
— Старпом-то помог?
— Нет.
— Что-то серьёзное?
— Да так, личное дело одного старшины, — полковник явно не желал распространяться о своих явно счекистских' делах.
— Товарищ командир, — в коридор высунулся матрос из вахтенных, — звонили с СКП, «ноль третий» возвращается с «пассажирами», у них на борту англичане.
Переглянулись…
— Вот твою ма… с чего бы?
— Надо сходить? Разумеется, я схожу, — засобирался полковник, бычкуя сигарету, — надо разобраться.
— Да и мне тоже следует, — крикнув вахтенному, — эй, боец, если что меня искать — я на полётке или в ангаре.
Уже по пути:
— Да, товарищ полковник, приказ был «Спасать противника лишь по остаточному принципу». И не обязаны! Особенно если наши лётчики там возможно сна последних каплях'. А-ля герр*… как говорится. Но будь я проклят! — мы здесь, а они там. Каково им — экипажам «вертушек», снизившись над кем-то плавающем в ледяной воде в одном жилете, обнаружив нуждающегося в помощи человека, пусть и врага? И что, прикажете в той путанице? Вытащили, глянули, ах, извините, обознались, пшёл вон⁈ Тогда уж, пожалуйста, сразу стрелять лоб, чтоб никто не мучился. Так что приказ приказом, но я никого не осуждаю. Почему сейчас кого-то доставили сюда, без санкций? Тем более иностранцев? Наверняка имеются основания. По идее «борт» должен были ещё в воздухе информировать КаПэ о причине. Но сейчас и так узнаем, пришли уж, — Геннадьич открыл дверь наружу, сразу хватая холодного ветра в разгорячённое эмоциональной тирадой лицо.
* Французская поговорка: A la guerre comme a la guerre — на войне, как на войне. В русской транскрипции звучит как аля-герр ком аля-герр. кПоследний' спасательный Ка-25 ещё стоял на полётной палубе, рядом толпился люд, больше кучкуясь вокруг новоприбывших — тех самых англичан. Причём позади проглядывались носилки, не пустые, над ними склонившись, колдовали два санитара. Спустившийся с СКП на полётку — разобраться, командир БЧ-6, увидев приближающегося кэпа, дёрнулся навстречу, докладывая:
— Пилот почувствовал возникшее биение, похоже, что в редукторе. Не стал рисковать, так как можно было застрять на «Чапаеве» с неисправностью. Решил сразу домой.
— Разумно. Ну, а что вы-то тянете? Почему посторонние до сих пор на борту? Пересадить на другой вёртол и отправить долой на «Чапай». Немедленно.
— Там один в критическом. Медики говорят, что может не перенести перелёт, надо оказать срочное…
— Выдержит, — резко оборвал Скопин, — тут пять минут — прыгнуть с палубы на палубу. Мало было пленной немчуры? Зачем нам здесь эти англичане? Вон глядите, один уже вовсю пялится на наши антенны, — Товарищ капитан 1-го ранга, разрешите? — из-за спины кто-то выступил, в накинутом поверх лётного комбинезона бушлате, сам видно тоже из воды — мокрый, представившись, — гвардии капитан Покровский, третья эскадрилья. С «Чапаева». Товарищ капитан 1-го ранга, тут такое дело, я парашютом рядом с ними упал, с британцами. Надувной плотик у меня пулей продырявило, травил воздух. А они подсобили. Иначе бы хана.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Так точно, — подтвердил командир «вертушки», — мы их всех гуртом плавающих и обнаружили. Выловили, вытащили и, как оказалось не зря, на авианосце про товарища, — он кивнул на Покровского, — уж думали всё, потеряли с концами.
— Во как, — Скопин мигом проникся щепетильностью ситуации. Дополнительных комментариев не требовалось, — тогда так: раненого в санчасть, остальными займитесь как должно — вниз, и быстро. Переодеть в сухое, горячая еда и тэ дэ. Изолировать. Потом оказией всех скопом и переправим.
— Тут ещё, — Покровский понизил тон, — из разговоров я понял, что они экипаж одной машины, предположу, что командирской, один из них в звании коммандера. Чин немалый. Если для допроса.
— Шпрехаете на английском?
— Пришлось. С самого начала в ИАП* ВВС Северного флота, осваивая «Харрикейны» и американские истребители. Прикрывали ленд-лиз, конвои. Доводилось контактировать и лично… мне на «союзников» везёт**.
Что-то в лице гвардии капитана исказилось, спровоцировав у Геннадьича вопрос:
— И как вам союзники показались?
Лётчик бросил быстрый взгляд — нет ли тут подвоха «на лояльность», но ответил непринуждённо, без оглядок:
— Американцы ребята простые, с ним проще всего, «ол раит» да «ноу проблем». Норвеги те, что на смерть, что, наверное, к бабе свататься — деревянные, полная невозмутимость. Англичане, ничего не скажу, спасибо, помогли. Но гадом буду, там бы я и остался, не будь среди них моряка (думаю, это штурман в экипаже). У флотских всё же пунктик с бедствующими на море. Летуны же, те другой закваски, чопорные дюже — чёрта бы с два пошевелились, плюнули в мою сторону и не поперхнулись. — Стоп, вы говорите коммандер? «На наши деньги» это кап-два, в смысле равносильно капитану второго ранга. Это он штурман-моряк что ль?..
— Нет. Другой. У них в авиации флота лётный и технический состав получает воинские звания согласно флотской табели о рангах.
— Ага, ясно. Короче, кому положено разберутся. Тогда всё. Идите вниз, вас отведут, выдадут чего там надо. И ещё… не против, если вас тоже переправим не сейчас, а оказией?
* ИАП — истребительный авиаполк.
** 8 1942 году в одном из боёв над Кольским заливом Владимир Покровский был сбит, выпрыгнув с парашютом. Был подобран оказавшимся поблизости судном союзников.
* * *
Уходя… а прежде они покинули продуваемую полётную палубу — кто в ангарг кто к дверям-задрайкам, ведущим в недра настройки… в голове у капитана 1-го ранга Скопина отпечаталась фрагментарная картина и все ее персонажи: по делу снующий технический персонал под руководством начальника ТЭЧ… советский лётчик-истребитель, которому враги, по сути, помогли выжить… члены британского экипажа, «стреноженные» охраной, подавленные поражением, тревожно провожающие носилки с раненым соотечественником, успевая оглядываться по сторонам, жадно впитывая подробности чужого корабля… переживший крещение говорливый молодой фельдшер из спасательной «вертушки», громко делящийся впечатлениями и чьей-то безымянной трагедией: «…зависли, подняли, втянули на борт, казалось, вот — только что шевелился, сам же пристегнулся, давай его теребить, а он всё — безвозвратно мёртв»…
«Безвозвратно мёртв, — повторил Геннадьич. Формулировка его покоробила, — как будто мертвы, чёрт возьми, бывают возвратно».
Захотелось выплеснуть, снять этот будто накопившийся балласт, вобравший в себя всё, от самой первой стычки с немецким U-ботом, и далее весь раскрутившийся маховик событий, запечатлевшихся словно хроника «великих морских сражений» из трескучего кинопроектора… только в цвете, в запахах, в ощущениях.
В голове навязчивой манией — всякий раз сравнить показатели «до» и «после» или правильней «там без нас» и «здесь с нами», сопоставлялись факты и домыслы, смешивая несостоявшееся прошлое и реалии только что произошедшего…
