Рик подумал, а не послать ли ему хорошенький снопик огня через телефонные провода, чтобы как следует поджарить бока Сондерби, но вовремя сдержал себя — только преднамеренного убийства сотрудника ЦРУ ему и не хватало.
— Ладно, не кипятитесь, — успокоил их Сондерби. — Вы что же, первые, чью судьбу обсасывают бульварные издания? Стало быть, люди утратили к вам доверие. Ну и что? Ни на вас, ни на вашу личную жизнь это никак не повлияет. Мне кажется, следовало бы, наоборот, возблагодарить судьбу за то, что жизнь ваша входит в нормальное русло.
— Мы возблагодарим ее, когда люди перестанут совать нос в наши дела, — выкрикнула Тесса. — Я хочу получить назад мое кольцо.
— Уверен, что вы получите от государства соответствующую компенсацию. Если пожелаете, мы изготовим для вас точную копию пропавшего кольца. У нас достаточно снимков и спецификаций корабля. Не сомневаюсь, что оно будет неотличимо от подлинника. Я…
— Не в этом дело, — не дала ему договорить Тесса, — а в том, что я не желаю ни от кого получать никаких слепленных в лаборатории побрякушек. Я хочу получить назад уникальную вещь, сделанную руками Рика специально для меня по пути на Землю с Луны!
На это Сондерби ответить было нечего. Слова сотрудника ЦРУ об их способностях в аспекте «национальной безопасности» эхом звучали в ушах Рика. Ему крепко запало в память и сказанное генералом Маркусом за несколько дней до этого: «Если я решу объявить вас лицами, представляющими угрозу национальной безопасности, это даст мне право до скончания века держать вас здесь».
Наклонившись к Тессе, Рик тихонько прошептал ей:
— Вот что, собирай-ка свои вещички. Сваливаем.
— Что? Как? Мы ведь на военной базе!
— Дьявол с ней, с базой, — шепотом ответил он. — Мы смоемся отсюда до того, как Маркус успеет сообщить о нашей гибели в результате несчастного случая.
— О чем вы там шепчетесь? — забеспокоился Сондерби.
— Я назвал вас бессовестным сукиным сыном, у которого свора кровожадных тварей когда-нибудь отгрызет яйца, — громко произнес Рик.
И тут же потушил свет — на случай, если в спальне установлена и видеокамера. Стараясь производить как можно меньше шума, он поднялся с постели и взял свой комбинезон со стоявшего тут же кресла. Комбинезон страшно шуршал, когда Рик натягивал его, но Сондерби вряд ли услышал это, поскольку снова заговорил:
— Повторяю, я к этому не имею никакого отношения. Меня самого поставили перед фактом. Но Маркус сто раз прав — никому нельзя обладать способностями, какими обладаете вы. В недобрых руках…
— Заткнитесь, — оборвал его Рик. — Вы собрали целую пресс-конференцию, чтобы убедиться, сможет ли это подстегнуть наши способности, а выжав из нас все, что вас интересовало, просто вырубаете нас, как свет. Мне, знаете, не по душе, когда мною вот так манипулируют.
— Я…
— Вот что, помолчите. Не лезьте, куда вас не просят.
— Подождите, я сожалею, что все так обернулось…
— Заткнись! — прорычал Рик.
Схватив подушку, он сунул ее в пространство между жалюзи и потолком, и голос Сондерби превратился в нечленораздельное бормотание.
Тесса тем временем лихорадочно натягивала на себя комбинезон и совала ноги в тапочки. Рик тоже надел тапочки, кляня на чем свет стоит свою перебинтованную левую руку, и, взяв девушку за локоть, потянул ее к дверям, шепнув на ухо:
— Если мне повезло, я и микрофон заткнул подушкой, но если мы… — Повысив голос, он произнес: — Хочу взглянуть, как сильно они нас с тобой облажали. Пошли.
Рик включил стоявший в гостиной телевизор. Незнакомый голос ведущего очередного утреннего ток-шоу вещал: «…судя по всему, по причине слишком уж пристального внимания публики. Ну, что тут скажешь? Ребятам крупно повезло, что они не представители шоу-бизнеса!» Немедленно последовал взрыв искусственного смеха, будто сказанное и впрямь было чистой уморой, да и только.
С каким-то не совсем здоровым любопытством Рик перескакивал с канала на канал, пока не наткнулся на «диалоговую драму», в которой две не в меру дружелюбные и веселые супружеские пары (одна из них — гомосексуальная) распинались на тему внушавших отвращение сексуальных привычек, в конечном итоге приведших к разводу. Следующей передачей оказалась «мыльная опера», из тех, что показывают спозаранку, и где актеры, не удосужившись даже толком выучить свои убогие роли, швыряются кухонной утварью, пытаясь переорать друг друга, споря, чей из них дальний родственник дольше занимает отхожее место.
Тесса, стоя подле него в снежно-белом, в отсветах от телеэкрана комбинезоне, задумчиво произнесла:
— Мы обречены.
— Отрицательные эмоции приводят к отрицательным результатам, — повторил Рик ставшую уже расхожей истину. — Отойди-ка. Я давно собирался это сделать…
Он протянул свою правую руку к телевизору и вкрадчиво, но в то же время с металлом в голосе, произнес:
— Для блага этой страны.
Рик представил себе огненную нить, протянувшуюся от кончиков его пальцев к кинескопу. Неукротимый, как сама природа, свирепый огонь, пламя мести, нацеленное в каждого, сидящего в это время у телевизора — в ребенка, насильно усаженного перед экраном смотреть опостылевшую передачу, в одуревшего от рекламного стихоплетства среднего зрителя, в каждого потягивающего перед телевизором пиво идиота, старающегося перебороть комплекс неполноценности невежды созерцанием еще большего слабоумия, чем его собственное, но отнюдь не попытками хоть как-то повысить свой образовательный уровень.
На секунду Рику почудилось, что силы его иссякли, но тут мерцающий луч медлительной молнией протянулся к телевизору и скользнул по экрану, разветвившись на множество крохотных сполохов. Изображение свернулось, как под воздействием сильнейшего магнитного поля. Сжав кулак, Рик в ярости прорычал: «Умри!»
Результат оказался более чем неожиданным. Молния, вместо того, чтобы ударить внутрь аппарата и выжечь весь монтаж, окутала телевизор и просто смяла его, как пустую пачку от сигарет. Пластмассовый корпус, перекорежившись, треснул, электронные блоки внутри вспыхнули, будто шутихи. И в конце концов, пискнув, как пробитая шина, кинескоп испустил дух.
— Ты мне иногда напоминай, что нельзя доводить тебя до белого каления, — попросила его Тесса.
В ответ опьяневший от восторга Рик лишь расхохотался.
— Не бойся, я пользуюсь своим даром лишь в благородных целях! — произнес он, подражая интонациям благородного супермена из боевика, и потом, сообразив, где ему приходилось слышать большинство пресловутых суперменов, добавил: — Боже мой, разве это не абсурд?
Покосившись на спальню, он шепнул Тессе:
— Ну, все, пора двигаться.
Часть третья
ВСЕ СИСТЕМЫ РАБОТАЮТ НОРМАЛЬНО
Глава 26
Карантинные помещения предназначены в первую очередь для того, чтобы не дать выбраться наружу бациллам, но не людям. Пока это работало на Тессу и Рика. Астронавтам не понадобилось прибегать к помощи сверхъестественных сил, они просто стулом разбили оконное стекло и, кое-как прикрыв острые его кромки простынями, выбрались на лужайку. Оглядевшись, окинули взором оштукатуренный фасад домика, до последних минут служившего их застенками, и плиты дорожки, протянувшейся вдаль между двумя рядами зданий. В тусклом свете стеклянных дверей зданий можно было разобрать, что их стоящий в самом конце ряда блок меньше остальных и напоминает пробку в узком горлышке бутыли.
От следующего здания беглецов отделяло с десяток метров покрытого травой газона. Кивком головы Рик определил направление к углу здания, и оба не спеша двинулись туда.
Траву покрывала утренняя роса. Не успели беглецы сделать и десятка шагов, как их тапочки моментально промокли. Рика это не беспокоило. Он с удовольствием ощущал и траву под ногами, и вливающийся в легкие свежий воздух. Легкая предрассветная дымка несла с собой прохладу, силуэты построек уже в нескольких метрах впереди казались размытыми. С первыми лучами солнца дымка исчезнет, но до восхода оставалось еще немало времени. Время для побега — лучше не придумаешь. Все здесь небось десятый сон видят.
За угол заворачивала бетонированная дорожка, по ней Рик с Тессой дошли до автостоянки. Серебристого карантинного трейлера там не оказалось — в желтоватом свете единственного фонаря сгрудились шесть или семь машин. На полоске травы, отделявшей стоянку от дороги, возвышалось раскидистое дерево, похоже, баньян; его многочисленные стволы тесно переплелись между собой, некоторые из ветвей нависали чуть ли не над самой стоянкой. Вдоль дороги росли деревья поменьше, за ними виднелись здания, походившие на конторы или жилые дома персонала базы. На знаке, как раз у выезда на дорогу, красовалась надпись «Бойскауты Америки».
