этой ночью, и про несуществующее привидение, и про Хайди. И что Хайди, по словам доктора, очень измождена и – не ровён час – могла расширить круг своих ночных прогулок, продолжив их и на крыше, что было бы сопряжено с большой опасностью. Поэтому он решил немедленно отправить девочку домой, поскольку не мог взять на себя такую ответственность, и Клара должна примириться с таким положением дел, ведь она видит, что по-другому нельзя.
Клара очень болезненно приняла это известие и стала искать какой-нибудь другой выход, но ничего не помогало, отец настаивал на своём решении, но пообещал ей в будущем году поехать вместе с ней в Швейцарию, если она будет благоразумна и не станет плакать. Так Клара смирилась с неизбежным, но взамен пожелала, чтобы чемодан для Хайди принесли в её комнату и укладывали при ней, а она могла бы положить туда то, что ей захочется, и папа ей это разрешил.
Между тем прибыла тётя Дета и стояла в передней, полная тревоги и ожидания, поскольку вызвать её в такую рань могли только в случае чего-то чрезвычайного. Господин Сеземан вышел к ней, объяснил, как обстоят дела с Хайди, и выразил желание, чтобы она сегодня же отвезла ребёнка домой.
Вид у тёти был очень разочарованный, такой новости она не ожидала. Она ещё живо помнила слова, которые Дядя Альм бросил ей на прощание: чтобы она больше не показывалась ему на глаза. И сначала привести старику ребёнка, потом забрать, а потом снова привести – это казалось ей не особенно удобным. Поэтому она не стала долго думать, а поведала с большой словоохотливостью, что сегодня она, к сожалению, никак не может поехать, а завтра об этом даже и речи быть не может, а в последующие дни это и совсем было бы невозможно из-за дел, которые последуют затем, а далее и думать нечего о том, чтобы поехать.
Господин Сеземан всё понял и отпустил тётю без дальнейших обсуждений. Теперь он призвал к себе Себастиана и объявил ему, чтобы тот без промедления готовился к отъезду; сегодня он доедет с ребёнком до Базеля, а завтра доставит девочку домой, после чего сразу может возвращаться назад; передавать на словах он ничего не должен, письмо, которое вручит дедушке, всё тому объяснит.
– Но тебе предстоит ещё одно важное дело, Себастиан, – сказал господин Сеземан в заключение, – и ты должен исполнить его в точности! Постоялый двор в Базеле, адрес которого я написал тебе на моей карточке, мне знаком. Предъявишь им карточку – и они дадут для ребёнка хорошую комнату. О себе позаботишься сам. Первым делом запри в её комнате все окна так надёжно, чтобы она не смогла их открыть. Когда Хайди уснёт, запри её дверь снаружи, потому что девочка бродит ночами во сне и может напороться на опасность, если выйдет в незнакомом доме из комнаты. Ты всё понял?
– Ах! Так это была она? – в изумлении вскричал Себастиан, мигом сообразив, что к чему во всей этой истории с привидениями.
– Да, это была она! А ты перетрусил, и Иоганну можешь сказать то же самое, да и все вы тут вместе – потешная команда.
Господин Сеземан ушёл к себе и сел за письмо Дяде Альму.
Смущённый Себастиан остался стоять посреди комнаты, повторяя про себя: «Если бы трусишка Иоганн не затолкал меня назад в комнату, я бы пошёл за той белой фигуркой. Теперь бы я так и сделал». Яркое солнце озаряло каждый уголок помещения, прогоняя ночные страхи, и Себастиан вполне был уверен в том, что говорил.
Между тем Хайди стояла в полном недоумении в своей воскресной курточке посреди комнаты и силилась понять, почему Тинетта разбудила её так рано, достала из шкафа одежду и помогла одеться, не говоря ни слова. Тинетта никогда не говорила с необразованной Хайди, это было ниже её достоинства.
Господин Сеземан вошёл в столовую, где уже было накрыто к завтраку, и воскликнул:
– Где же ребёнок?
Позвали Хайди. Когда она подошла к господину Сеземану, чтобы сказать ему «доброе утро», он вопросительно заглянул ей в лицо:
– Ну, что ты на это скажешь, малышка?
Хайди смотрела на него непонимающе.
– Да ты ничего не знаешь, – засмеялся господин Сеземан. – Ну, сегодня ты едешь домой, прямо сейчас.
– Домой? – беззвучно повторила Хайди и побледнела как снег. На какое-то время у девочки перехватило дыхание – так сильно сжалось её сердце от этого известия.
– А что, ты не хочешь? – смеясь спросил господин Сеземан.
– Нет-нет, я хочу, хочу! – воскликнула Хайди, и теперь лицо её залилось румянцем.
– Вот и хорошо, – ободряюще сказал господин Сеземан, садясь к столу и жестом приглашая Хайди сделать то же самое. – Сейчас как следует позавтракай, а потом в экипаж – и вперёд.
Но Хайди не могла проглотить ни кусочка, как ни старалась заставить себя из послушания. Она так разволновалась, что не могла понять, то ли она бодрствует, то ли видит сон и не придётся ли ей снова очнуться, стоя в ночной рубашке в раскрытых дверях дома.
– Пусть Себастиан возьмёт в дорогу запас провианта! – крикнул господин Сеземан фройляйн Роттенмайер, которая как раз входила в столовую. – Ребёнок не может есть по понятным причинам… Беги к Кларе, побудь у неё, пока не подадут экипаж, – ласково добавил он, повернувшись к Хайди.
Она словно этого и ждала: упорхнула тотчас. Посреди комнаты Клары лежал огромный чемодан, ещё раскрытый.
– Иди сюда, Хайди! – крикнула Клара ей навстречу. – Смотри, что я велела тебе упаковать! Иди сюда, ты рада?
И она стала перечислять платья и переднички, платки и швейные принадлежности.
– И вот ещё что, смотри, Хайди. – И Клара торжественно подняла корзинку.
Хайди заглянула в неё и подпрыгнула от радости, потому что там было не меньше дюжины булочек – красивых, белых и круглых, все для бабушки.
Дети в своём ликовании совершенно забыли, что скоро настанет мгновение расставания, а когда внезапно прозвучал клич: «Экипаж подан!», то печалиться уже не было времени.
Хайди побежала в свою комнату, там ещё оставалась красивая книга от бабуни, её никто не упаковал, потому что она лежала под подушкой, ведь Хайди не расставалась с ней ни днём ни ночью. Книгу она положила в корзинку с булочками. Потом распахнула свой шкаф, проверяя, не забыли ли уложить что-нибудь из её добра. Так и оказалось – в шкафу остался старый красный платок, фройляйн Роттенмайер сочла его недостойным чемодана. Хайди завернула в него ещё один предмет и положила сверху в корзинку, так что красный свёрток был на виду. Потом надела красивую шляпку и покинула свою комнату.
Девочкам пришлось прощаться наскоро, потому что господин Сеземан уже поджидал Хайди, чтобы проводить её к экипажу. Фройляйн Роттенмайер стояла на лестничной площадке наверху, намереваясь распрощаться с Хайди здесь. Заметив знакомый красный узелок, она выхватила его из корзинки и швырнула на пол.
– Нет, Адельхайд, – сказала она с укоризной, – из дома ты с этим не выйдешь: незачем тащить с собой старьё. Ну а теперь прощай.
После такого запрета Хайди не могла снова поднять свой узелок, но она с такой мольбой посмотрела на хозяина дома, как будто у неё отняли самое дорогое.
– Нет-нет, – решительным тоном сказал господин Сеземан, – пусть ребёнок возьмёт с собой всё, что захочет, хоть котят, не будем из-за этого нервничать, фройляйн Роттенмайер.
Хайди быстро подхватила с пола
