— Аргументируй.
— Элементарно. Станем мы мини–государством, этакой республикой Поволжья. Это мы вот здесь сидим такие честные, бескорыстные, о благе народа думаем. Станем первыми лицами, допустим. И все равно не уследим за тем аппаратом, который должны будем создать. И так руками работать некому, так еще чиновников наплодим. Так же поступят и другие маленькие и гордые государства. У каждого свой рубль будет, своя конвертация дутая. Чего у нас такого для продажи имеется. На что продовольствие закупать будем. Из всей промышленности – два завода. Один шарикоподшипниковый, другой клепал, прямо скажем, не самые передовые автомобили. Оба встали давно без поставок комплектующих. Сельское хозяйство – три мордоворота–перекупщика на одного крестьянина. Трубы золотоносные, так чтобы газ с нефтью воровать надо боевую армию иметь, иначе накостыляют, ни одна Гаага не впишется. Нет, одни мы не выживем. Хитрожопые китаезы все продумали. Они выполнят все условия договора, не придерешься. Не будет силового давления, не будет скрытой экспансии, такой как гастарбайтерство, наоборот, даже защищать будут. Мы сами к ним поползем, примите в свою Поднебесную, подайте на пропитание. Нельзя нам делиться как амебам. Те потом хоть сами расширяются, а нам негде будет.
— Как с Югославией выйдет, только намного хуже. – Вставил военный полковник.
— С другой стороны деваться нам уже некуда. – Вздохнул Ермаков.
— Либо до последнего биться с исламистами, либо союзничать с Китаем. Боюсь, что в чем‑то они правы: нет у русских объединяющего начала. Развратили народ. Одна надежда – сейчас сознание меняется, останутся сильнейшие, начнем жизнь по–новому.
А пока вот что: я думаю, мы китайцам газопровод поручим охранять. В случае землетрясений более взрывопасный участок.
21 октября день
Мозг Бурого отравлен занозой. Заноза выросла изнутри, острым концом вонзилась в затылок. Экономные дозы героина поддерживали работоспособность внутренних органов.
Голова бандита пуста. Сильный наркотик не лечит душу. Эндорфины капитулируют перед единственной мыслью. Ольги больше нет. Не будет тепла нежной кожи. Не откинется черная грива поворотом головы, не заблестят синевой озер глаза, бархатный голос не разнообразит блатную речь ласковыми словами.
Жестокий бандит, за короткое время подчинивший разномастный сброд, поражен собственным чувством. Авторитет Бурый завоевал не судимостями, а презрением к своей и чужой жизни, рациональностью действий по выживанию, поддержанием старых понятий воровской справедливости.
Убили мочалку, что такого? такую сейчас в любом доме какая приглянется, можно взять. Тем более, под цыганами жила, наркоманка, депрессняк ходячий.
Бурый тупо смотрел на приготовления своей банды. Дождь давно кончился, свинец облаков расплавило солнце. Середина осени, ближе к вечеру, а припекает. На грязь насыпи Леха бросил кусок брезента, сейчас скинул пальто, светлый свитер демаскировал, но с неба противника не ожидалось. Полулежа на боку, бандит безучастно наблюдал, как Чеснок принес из Паджеро вторую бутылку водки. Еще вчера Бурый лично разбил бы пузырь о недисциплинированную башку. Первый литр в засаде бандиты распили смирно, косясь на главаря. Второй пошел с лихостью рюмочных бакланов. Утром вмазали по дозе, организмы получили возможность двигаться. Оглы сильно рисковал, манипулируя бандой остатками своего героина. Парни синицей в руках могли взять в заложники его самого. Десять цыганят для прожженных уголовников не охрана. До гибели Ольги Бурый с калашом в железной руке держал дисциплину. Сейчас за жизнь наркобарона он не дал бы ни одного патрона, ни одной банки консервов. Оглы поклялся, что отдал последние граммы для дела. Уголовники посмеялись над клятвой, переглянувшись, решили пока не бить яйца в ближайшей корзине.
Лишние стволы и лишнее мясо не помешают.
Оглы все прекрасно понимал. С неохотой выделил людей на основной рубеж. Сам с парой телохранителей увязался с Бурым. Бандитский план не блистал особой заковыристостью. Газель с заложниками ждала на открытом участке дороге. Несчастные примотаны к креслам. Куски скотча на ртах для собственной безопасности. Гриша — Водитель опытный, зону не топтал, на белый подсел сразу и плотно. Неожиданно выявился талант — по цвету мог определить насколько разбуторен порошок. Нервный от страха, мог и пальнуть не вовремя. Хотя по сути, такой же расходный материал, как десяток цыган с автоматами. Кудрявые бойцы устроились на дороге в 100 метрах от газели. автомобиль с прозрачными стеклами подъезжает к микроавтобусу, водители меняются, Григорий проверяет качество герыча.
Оглы потерял терпение. Сгорбившись, помогая руками, пробежал вдоль склона к Бурому. Грязная борода вперед, глаза маслинами — паук с автоматом за спиной. Тоже, небось, спастись в Траховском бункере надеется. А билет Гитлер спиздил. Зачем Трахову героин? Есть убежище, продовольствие, оружие, охрана. Что еще надо? Траховские вроде не конченные наркоши. Эх, захватить бы бункер. Размышляя, Бурый ожил, во взгляде привычная жестокость. Могли бы там с Ольгой отсидеться. С ненавистью посмотрел на наркобарона. Цыган не вдавался в переживания Алексея. Считал главаря таким же нарком, как и всю банду. Следовательно, вонючей русской свиньей без воли противостоять наркотическому дурману. Но пока свинья нужна пауку. Паутина сплетается щетиной.
— Вечер уже, а Гитлера все нет. А приедет вообще? На хрена ему белый на людей менять? Ты все продумал хорошо? — паук вращал глазами, вонь изо рта обертывала каждое слово.
— А, может, он нас обходит сейчас? Выскочит из‑за угла, перемочит всех!
Цыган вовсе терял лицо от страха. Смелость и терпение у Оглы не в почете.
— Где ты углы увидел? За километр все видно. — Бураев обвел лесостепь взглядом. Насыпь закрывала группу и автомобили со стороны дороги. С места засады пожухлая трава просматривалась до самой полосы молодых елей.
— Кто появится, сразу заложников расстреляем. Гитлер это прекрасно понимает. Так что сиди и жди.
Бурый с ненавистью посмотрел на цыгана. Разрядить в башку рожок. Терпение. Чуть позже мушку проверну.
Расстреливать заложников Бурый не собирался. Смысл? Чувства мести не было. Даже сейчас. Война. Полководец хренов. Связался с уголовниками. Еще цыганье это! Бурый отвернулся, чтобы не выдать звериную злобу. Резко обернулся. Нет, не Ольгины ладони, теплый ветер дотронулся до щеки. Алексей закрыл глаза. Дальше что? Сколоться с этими уродам? Жбякнуться и на небеса. Даже Оглы цель имеет в жизни. Семью спасти. Сам рискует, герыч нужен! Нет, брат, за Ольгу, за всех ты мне ответишь! Порошок возьмем, накормлю тебя свинцом. Злоба усилила кровоток, артерии и вены разбухли, мышцы взбугрились под свитером. Из под руки хрипло заблатовала рация:
— Хуячит черная шестерка с белым флагом. Очканули, пидоры! Водила один, вроде.
Бандит за антенну вытащил рацию из внутреннего кармана пальто.
— Понял. Остальных, кто за ней поедет, ебаште сразу.
Народа мало, наблюдатель за поворотом один, дезинформация на случай прослушивания гитлеровцами.
— Пузо, Чума, Гвоздь, заняли позиции! Везут товар.
— Да все нормально, Бурый! Не очкуй! – Алкоголь на наркотик равняется безумной смелости, реальность через призму, Чума в одиночку прогнет весь мир. Тем не менее, лег рядом с Пузом, задергал затвором. Пузо протянул руку, сдвинул пластину предохранителя. Чума лихо передернул затвор, сквозь прицел попытался сфокусировать взгляд на дороге. Пузо пристроился за РПК. Водка добавила меланхолии, размеренным движением загнал патрон в патронник. Дальше всех примостился Гвоздь. Кепка на маленькой башке оправдывала погремуху длинного зэка. Гвоздь с Пузом даже в неадеквате выполняли приказы Бурого. За Чуму главарь не уверен. Леха сунул ему рожок с десятком патронов. И того не надо было, ожидалось обойтись без стрельбы. Шлепнуть надо Чуму, да повода не давал. Не дай Бог без приказа пальнет, сразу без башки останется. Бандиты лежали на барахле, найденном в багажнике Паджеро. Вот и Гуччи с Кавалли пригодились. Бураев оглянулся через плечо. Оглы пачкал бороду в грязи, распластавшись на земле, хищно уставился на дорогу. Рядом устроились телохранители.
Солнце согревало затылки, в лицо дул теплый ветер. Бурый первым услышал подозрительный звук. Звук нарастал. Уже точно не автомобильный двигатель. Характерный свист между стуками. Вертолет. Слева от поворота перпендикулярно дороге на километровой высоте показался хищный силуэт.
— А! Пиздоглазые! – Чума вскочил во весь рост, вскинул автомат, неполный магазин разом опустел.
Бураев в ужасе смотрел, как разворачивается вертолет, как Чума бьет ногой удивленного Пузо в живот. Пузу в пузо, некстати сверкнула мысль. Чума поднимает пулемет из‑под откатившегося бандита, становится в позу киногероев. Сквозь длинную очередь слышны пожелания великому китайскому народу от бывшего заключенного сибирских лагерей.
