– На него мои чары не действуют.
– А мне показалось…
– Он однолюб. Стоит только упомянуть о его жене… В общем, мрак!
Ника с ногами влезла на кровать, скинув туфельки, схватила бутылку, ловко крутанула пробку, и из горлышка шапкой полезла пена.
– Ой! Видать, я ее трясла! Сумку! Мишка, ты глянь! Где тряпка?
Он схватил полотенце и кинул ей.
– А ты чего ждешь? Ну?
Он тоже взял бутылку, ловко открыл.
– А у тебя не пролилось! – хихикнула Ника. – Ну? Дернем?
Они чокнулись бутылками, Ника отхлебнула первой. Видимо, поторопилась или сделала слишком уж большой глоток, белая пена выступила на губах, тоненькой струйкой потекла из уголка темного и сочного, как переспелая вишня, рта. Он завороженно смотрел, как пена капнула на нежную шею с тонкой, почти прозрачной кожей. Что-то это напоминает. Так напоминает, что о пиве думать уже невозможно. Она так нарочно сделала?
– Ну? – тихо спросила Ника, поймав его взгляд.
Девушка сама себя предлагает. Почему бы нет? Самое глупое, что можно сейчас сделать, это сказать, что никакой он не миллионер, и начать разбираться в своих и ее чувствах.
Он осторожно поставил обратно на тумбочку свою бутылку и разжал ее пальчики, сжимающие темное стекло. После чего попробовал на вкус сладко пахнущую губную помаду. Коричневую и коричную. Белое на вкус оказалось пивной пеной, ее губы горчили, зато язычок был острым, твердым и сладким. Она очень ловко выскользнула из платья и расстегнула молнию на его брюках так, что он этого и не почувствовал.
– Мы забыли закрыть дверь, – вспомнил вдруг он и вскочил.
Щелкнул задвижкой, а когда обернулся, Ника совсем уже разделась и растянулась на кровати, показывая себя всю. Она и в самом деле была хороша: талия тонкая, грудь высокая, а бедра по-девичьи узкие, гладкие и белые. Потому она и демонстрировала свое тело с таким удовольствием, закинув за голову руки и по-кошачьи выгнув спину.
– Иди сюда…
Любовью она занималась страстно и с большим удовольствием, не думала в этот момент ни о чем другом, что не так уж часто бывает с женщинами. Тысячи мелочей, которые их занимают, в самый неподходящий момент, словно булавочные уколы на полотне любовных ласк: «Ой, я туалетную бумагу забыла купить…», «Завтра бы не проспать…», «У него в носу волосок…», «А так ли я все делаю?» Ника слишком уж себя любила, чтобы это ее занимало. Особенно последнее: а так ли я все делаю? Ему даже казалось, что все ее небольшое, стройное тело одна сплошная эрогенная зона, где ни дотронься, откликается охотно. Она сосредоточена только на своих ощущениях, на том, чтобы получить удовольствие. Мужчина же особое удовольствие получает, когда женщина в его руках тает.
В конце концов, они так увлеклись, что оба сознательно затягивали ласки. Она не выдержала первой, движения ее бедер стали все чаще и чаще, наконец, она выгнулась дугой в его руках, застонала, забилась, а потом затихла. Он почувствовал, что проник в ее расслабленное тело так глубоко, как только возможно, и кончил сам. Потом какое-то время лежал у нее на груди, выравнивая дыхание. Затем почувствовал, как Ника подула ему на лоб, на слипшуюся прядь волос и тихо сказала:
– Раздавишь. Слезай.
Он спрыгнул с кровати и исчез в ванной комнате. Когда вернулся, Ника пила пиво прямо из горлышка и хрустела орешками. Настроение у нее было прекрасное! Молочная кожа лоснилась, рыжие кудри блестели, а глаза сияли. На тумбочке, в пивной луже, валялось бриллиантовое колье. Видимо, она опять неловко открыла бутылку.
Пока Ника принимала душ, он и сам отведал, наконец, пива, открыл пакетик с чипсами. Не такой уж скверный уик-энд. Есть и положительный момент. Она вышла из ванной, накинув на плечи полотенце. Бюстгальтер и трусики по-прежнему валялись на ковре.
– Красивая я? – спросила, усевшись на кровати и поправляя прическу.
– Очень! – Потом спохватился: – Черт! Меня ж хозяйка ждет! Я имею в виду хозяйку фирмы. Елизавету Петровну. Мы с ней деловые партнеры.
– А-а-а… Ну и что? Подождет!
– Я обещал к ней зайти после ужина.
– Да нужен ты ей! – фыркнула Ника. – Она Вороновым занята. Видал, как она на него смотрит? Будто съесть хочет. Подавится!
– Слушай, а ты не боишься?
– Чего?
– В одной из спален замка, в соседнем крыле, лежит труп. – Он сделал страшные глаза.
– Мне что, лечь рядом и готовиться к похоронам? – насмешливо спросила Ника.
– Какой цинизм!
– Ха! По телику еще не то показывают. Как ни включишь – кровища! Так и хлещет! Все уже привыкли. Еще?
– Пива?
– Любви, дурак!
– Какая ты ненасытная… Не понимаю, как Таранов мог тебя забыть? Пьяный был, что ли? Или под кайфом?
– Да ну тебя! Он не колется.
– Может, кокс нюхает?
– Да ну тебя! – рассмеялась Ника. – Он не такой.
– Видать, ты хорошо его знаешь. – Он почувствовал укол ревности.
– Но тебя я хочу узнать еще лучше.
А приятный выдался вечерок! В соседней комнате было тихо, видимо, Елизавета Петровна еще не вернулась. Может, и она неплохо проводит время? Чем черт не шутит.
– О чем думаешь? Думать не надо, – хихикнула Ника. – Иди сюда. Будем целоваться!
Любовная возня продолжалась до часу ночи. Потом он спохватился: надо бы и хозяйку проведать. Глянуть, что и как. И кто где? Высказал крамольную мысль вслух. О другой женщине в присутствии женщины.
– Тебе больше всех надо? – зевнула Ника, показав розовый язычок. – Не парься.
– Ты здесь будешь спать? В моей комнате? Или к папе с мамой пойдешь?
– Я уже взрослая девочка. Родители думают, что я у себя в комнате. Мне Воронов выделил помещение. Проникся. Так что я теперь здесь на законных основаниях. Пожелала родителям спокойной ночи и поцеловала в щечку. Здесь останусь. А ты что, возражаешь?
– Мне надо глянуть, что там.
– Там – это где?
– В коридоре. И на площадке у смотровой башни.
– Я с тобой!
Она проворно вскочила и натянула платье. Он тоже оделся, выбрав джинсы и свитер, нашел в шкафу удобные кроссовки.
– На дело, что ли, собираешься? – хихикнула Ника. – Могу на шухере постоять.
– Годится! Идем.
Они вышли в коридор. Первым делом он толкнулся в спальню к Елизавете Петровне. Без изменений. То есть комната пуста. Потом направился в соседнее крыло. Нажал на ручку одной двери, потом другой. К его удивлению, обе они открылись. Ни Сивко, ни Таранова в их спальнях не было. Что за черт?
– Где все? – озадаченно спросил он у Ники.
– А я почем знаю?
Он решил подняться на третий этаж. Ника не отставала, шла следом. Хотя ей бы сейчас надо к папе с мамой. Вдруг гости что-то затевают? Начнется свара, девчонке там не место. Михаил остановился у лестницы на чердак и задумался. Подняться туда? А смысл? На смотровую башню? С Никой? Он с сомнением посмотрел на ее туфельки. С одной стороны, приятно, когда с тобой хорошенькая девушка в коротком платье и обуви на шпильках, а с другой…
И вдруг… Сначала он подумал: почудилось. Посмотрел на Нику и увидел, что та тоже замерла, прислушиваясь.
– Ты ничего не слышала?
– Вроде бы…
– Кричали, да?
– Это далеко, – тряхнула кудрями Ника.
– А мне показалось…
– Нет, не ходи! – вцепилась в него Ника. – Не оставляй меня одну! Я боюсь!
– Ты ж ничего не боишься!
– Мне страшно! Вдруг кого-то убили?
– Но надо же посмотреть!
– Нет!
И Ника потянула его к лестнице. Похоже, и в самом деле испугалась. Он тоже был не уверен. Вроде бы кричали. Но издалека. Откуда-то сверху. Сверху?
– Ника, – мягко сказал он, – иди к себе. А я пойду наверх, посмотрю, как и что.
– Зачем тебе это надо? – заупрямилась она. – Идем со мной.
– Ну все, хватит, – разозлился он. – Отстань от меня!
И стал отцеплять ее руку. В это время в коридоре раздались шаги. Из правого крыла стремительно шла Елизавета Петровна.
– Мишель? Что ты здесь делаешь?
– Это вы что здесь делаете? Ночью, на третьем этаже? Я стучался к вам в спальню, но…
– «Но» было против, – насмешливо сказала она, окинув взглядом Нику. – Предприимчивая девица. Всегда найдет, кому себя предложить. Ты подумай! Одна дрянь умерла, так на ее место тут же заступила другая! Видимо, это свойство дряни. Дрянь всегда найдется. Ну нет мне покоя в этом доме!
Ника зашипела. Не первый раз эта дама ее оскорбила.
– Ну, зачем вы так, Елизавета Петровна? – вздохнул Михаил, потому что назревал конфликт. И в этот момент услышал:
– Что случилось?
Из того же правого крыла к ним стремительно шел Дмитрий Воронов.
– Почему вы все здесь? – сердито спросил он, подойдя вплотную к своим гостям. – Ночь на дворе!
– А вы что здесь делаете в такое время? – не остался в долгу Михаил.
– На третьем этаже моя спальня!
– Ах, спальня-а…
Михаил покосился на Елизавету Петровну. Неужели?
– Я услышал голоса и решил посмотреть, кому не спится? – сердито сказал хозяин замка.
Они с Никой переглянулись.
– А больше ничего не слышали? – спросил Михаил.
