«Взыграло ретивое, – злорадно подумал Михаил. – Вот ты себя и выдал! Маска, я тебя вспомнил!»
– Охрану позовем потом, – поднимаясь из-за стола, сказал Воронов. – Это успеется. Сначала сами глянем.
«Хочет, чтобы я увидел первым место происшествия. Разумно. Я ведь тоже профи. Женский табун не берет, следы затопчут, Зигмунд там тоже лишний. Разумно. Сивко бы притормозить, но он как приклеился. И нервничает. Заметно нервничает и тайком поглядывает на часы. В чем дело?»
На третий этаж они поднялись втроем. Михаил тоже волновался. Так вот ты какая, смотровая башня! Издалека похожа на шахматную ладью, с такими же зубцами. Только вот мелкая или глубокая? От этого зависит, возможен ли несчастный случай: перегнуться через перила и в темноте не рассчитать.
Лестница была узкая и крутая, в три пролета. Первым шел Воронов, последним Сивко. Дмитрий Александрович по крутым ступенькам поднимался без видимых усилий, даже дыхание не сбилось. Хорошая форма. В тренажерном зале бывает, факт. А вот Сивко через два пролета остановился и перевел дух. Они с Вороновым ждать его не стали, поднялись наверх. Дмитрий Александрович воспользовался моментом, чтобы спросить:
– Ну как, Михаил? Что думаешь?
– Надо осмотреть место происшествия, – скороговоркой сказал он. – Но не думаю, что это несчастный случай. У Таранова здесь явно была назначена встреча.
Воронов вздрогнул:
– С кем?
Михаил обернулся: на башню поднялся Сивко.
– Я вам потом скажу. – И бодро: – Ну-с, Федор Иванович! Что скажете?
– А что я? – пробормотал тот, а сам цепко окинул взглядом площадку башни.
«Он!» Место происшествия, то бишь драки, было размером метра три с половиной на те же три с половиной. Квадрат. У самого края каменной ограды красовался телескоп, нацеленный на звезды. Еще с его помощью удобно наблюдать за деревней. Для удобства подле стоял грубо сработанный деревянный табурет. Вот и вся мебель на заказ. У другой стены свален строительный мусор: кирпичи, доски, мешок цемента…
– А вот и поднос с остатками еды, – сказал Михаил, указав в угол, где стояла пара ящиков: «стол» и «стул».
– Я велел ничего здесь не трогать, – пояснил Воронов.
– Фляжка, – взглядом указал Сивко.
– Да, фляжка, – кивнул Михаил.
Подошел к ящику, осторожно взял в руки фляжку, открыл, понюхал. Фляжка была стальная, плоская, очень удобная, что называется, походная. В нее помещалось граммов двести пятьдесят. Или, как говорят в народе, «чекушка».
– Виски, – сказал он и протянул фляжку Сивко. Тот понюхал и кивнул.
– Насчет виски тоже вы распорядились? – спросил Михаил у Воронова. Тот объяснил:
– Ноябрь месяц, ночи холодные. Я забочусь о своих людях.
«Как трогательно!»
– Если и подсыпали снотворное, то в виски, – размеренно сказал Федор Иванович. И весомо добавил: – Предположительно. Надо дождаться результатов экспертизы.
Михаил усмехнулся и подошел к краю, к самым зубцам. Зубчатая ограда заканчивалась чуть ниже его груди, а он был высокого роста. Таранов примерно такой же. А вот Сивко пониже. Воронов? Тоже высок. Перевесился через каменную ограду и посмотрел вниз.
– Тело уже убрали, – тихо сказал Дмитрий Александрович.
– Куда? – так же тихо спросил Михаил.
– В ледник. Помещение, где стоят холодильные установки. Не могли же мы оставить его внизу.
– Какие повреждения? – деловито спросил Сивко. – Я имею в виду потерпевшего.
– Разбил череп о каменные плиты, – мрачно ответил хозяин замка.
– Его могли ударить по голове, перед тем как столкнуть, – предположил Михаил. И заметил, как пристально смотрит на него Сивко. Словно узнает. Они с Федором Ивановичем говорят на одном языке.
– Нужна экспертиза, – весомо сказал Сивко, словно камень бросил.
– Я думаю, что была драка. – Михаил посмотрел на Воронова.
– Почему?
– Мы слышали крик. Похоже, со смотровой площадки.
– А может, он кричал при падении? – предположил Сивко.
– Судя по звуку… Нет, не похоже. Драка точно была! Гляньте, доска! Валяется отдельно! И пятно на ней!
Михаил подошел, нагнулся над доской. И в самом деле, бурое пятно. Похоже на засохшую кровь. Ему даже показалось, что к ней прилипла пара-тройка черных волос. Он спросил у Воронова:
– Откуда здесь доски?
– Строители оставили, – пожал тот плечами. – Доски, цемент, кирпичи. Обычное дело.
– Этим его и звезданули, – прокомментировал Сивко. – С Ваней не так-то просто было справиться. Удара он не ожидал, потому и растерялся. Ну и чувствительно было. Болезненно. Он поплыл. Его и кинули через ограду.
– Мужчина? – тихо спросил Михаил.
– Могла и женщина. Высокая, сильная. Они, видимо, стояли близко. У самой ограды.
– Звездами любовались?
– И это может быть. Но думаю, что звезды их не интересовали. Разговор, видать, был серьезный.
Михаил вспомнил лицо Эстер Жановны. Чувство глубокого удовлетворения. Зигмунд слабак, он под каблуком у жены. Невысокий, щуплый. Хотя и он мог. Все могли. Елизавета Петровна тоже мужик в юбке. Решительности ей не занимать. Силы? Много ли нужно силы ударить доской по голове? А потом подтолкнуть человека, пребывающего в состоянии болевого шока и опершегося об ограду, не доходящую ему до груди? Всего лишь подтолкнуть…
– Здесь все понятно, – вздохнул Сивко.
– Ну и кто? – спросил Воронов, глядя на него.
– Да все могли, – задумчиво сказал тот.
– То-то и оно… Мы-то думали, что Бейлис убил Таранов.
– Мы?
– Мы с Михаилом это обсуждали.
– А… Но почему вы думаете, что убил один и тот же человек? Таранова и Люську? Мотивы могли быть разные. И люди разные.
«Люську! Вот он и проговорился!»
– Все может быть. Ну и что, Федя, делать будем?
– Ты хозяин, ты и решай, – усмехнулся Сивко.
– А при чем тут хозяин? – уставился на него Воронов.
– Ты хозяин положения. Хочешь – снимай осаду. Звони в полицию, приедут опера. Не хочешь – не звони.
– Что же делать?
«Неужели Воронов растерялся? Не ожидал, что убьют Таранова? А чего он тогда ожидал?»
– Раскручивай! – рубанул воздух Сивко. – Сам же вчера сказал: убийца к вечеру будет найден. Вот и ищи. Хочешь сам, а хочешь с помощником.
«Темнит Федор Иванович. Какую игру он ведет? И нервничает. Бери, Миша, паузу». И вдруг подумал: а если… Если позвонить? Отсюда можно поймать сигнал мобильной сети и вызвать полицию. Но одному не справиться. Надо нейтрализовать хозяина замка. Вдвоем они с Сивко скрутили бы Воронова, момент подходящий, но если Федор Иванович и есть убийца? И пойдет ли на такое? Он посмотрел на Сивко: виду не показывает, что хочет напасть на Воронова, ищет союзника. Нет, не пойдет. Так и самому можно доской по голове получить, да и телефона при нем нет. Не пойдет.
– Кофе хочется, – сказал он Воронову. – Надо проснуться.
– А у тебя, я вижу, была бурная ночь, – усмехнулся тот.
– Почему у меня? Все не спали.
– Я спал, – заявил Сивко.
– Да бросьте! Я толкнулся и к вам, и к Таранову. За пять минут до того, как услышал крик. Его в спальне не было, понятно почему. А вас?
– Я спал, – упрямо повторил Сивко. Воронов посмотрел на него в упор и усмехнулся. Нехорошая усмешка, это называется взять на прицел.
Вниз спускались в обратном порядке. Федор Иванович шел первым, Воронов последним. В кабинете аппетитно пахло кофе, на столе стояли чашки, вазочка с печеньем, сахарница и молочник. Ранний завтрак. Картина мирная, но в одном из кресел сидел парень из охраны, в камуфляже. И тоже пил кофе.
– Ты еще здесь? – хмуро спросил Воронов.
– Так вы ж меня не отпускали!
– Можешь идти. Похоже, тебе и в самом деле подсыпали снотворного. В виски. Виски пил?
– Хлебнул глоток, – смущенно признался парень, поднимаясь. – Холодно ж было!
– Иди.
– Слушаюсь!
Когда он ушел, Воронов спросил у экономки:
– Эстер Жановна, поднос на башню относили вы?
– Я.
– И спиртное?
– Да. Как вы и велели.
– Никто не входил на кухню без вас?
– Нет, никого не было.
– Вы уверены?
– Нет, никого. Вы хотите сказать, что я… – Эстер Жановна еще больше выпрямилась.
– Но кто-то же подсыпал в виски снотворное?
– Может, когда поднялся на башню?
– На глазах у часового?
– Вы меня в чем-то обвиняете, Дмитрий Александрович? – холодно спросила экономка. Самообладания она не теряла.
– Я пытаюсь выяснить, как дело обстояло.
– Ничем не могу вам помочь: на кухню никто не заходил, ни я, ни муж снотворного в виски не подсыпали. Нам это ни к чему.
Пока продолжался допрос, Михаил смотрел на Зигмунда. Вот кто мог подсыпать снотворное часовому! Запросто! Кто ближе Зигмунда к кухне? И к спиртосодержащим напиткам? И мотив налицо. За дочь отомстил. За унижение. Или его жена. Выключили часового и разделались с Тарановым. Спланированное убийство. А экономка врет. Еще бы! Никто же не знает, что у Ники с Тарановым был роман! Или… Воронов знает? Он же ее допрашивал! Но как хорошо держится Эстер Жановна!
