— Что мы закажем? — глядя в меню, спросил Гурин, когда Мара подсела к нему за столик. Не поднимая глаз, он выслушал названия блюд, о которых и сам, честно говоря, никогда не слышал.
— Крем-суп из брокколи с моцареллой и гренками, филе палтуса в имбирном соусе или, на худой конец, карпаччо из лосося в соусе из икры, а на десерт — тирамису. Напитки за вами, — не открывая меню, перечислила Мара.
— Та-ак. — Удивленно подняв брови, Эрнест Павлович посмотрел на свою спутницу. — Ого! Вы как будто только что из Парижа.
— Было дело, — засмеялась Мара и отложила меню. — Я пошутила. Заказывайте вы.
— Доверяете?
— Доверяю. Это всего лишь еда. Я принадлежу к той категории людей, которые не делают из нее культа. Она просто должна быть — это главное.
— Так говорят, когда испытали, что такое, когда ее нет, — заметил Гурин.
— Да, всякое бывало, но я не хочу сейчас вспоминать те времена. Это было не так давно, все свежо в памяти.
— Откуда вы родом?
— Не хочу говорить об этом. Я ниоткуда. Я сама по себе, и моя жизнь началась два года назад. Пока это все, что я хотела бы рассказать о себе.
— Когда-нибудь мы поговорим подробнее? — Мара интриговала Эрнеста Павловича с каждой минутой все больше. Ему захотелось узнать о ней все, абсолютно все.
— Может быть…
Ей все больше нравился этот суровый на вид мужчина. Мара решила произвести на него впечатление, и вовсе не потому, что такова была просьба Елены Константиновны. Она чувствовала себя совершенно свободно, не было скованности от общения с малознакомым мужчиной. Мара видела, что ему тоже нравится все, что с ними происходит. А что, собственно, происходит? Они сидят за столиком и пытаются показать друг другу, кто чего стоит. Интересно, зачем? Мара отказывалась размышлять над причиной своего поведения. Она просто решила расслабиться. Сейчас, когда они так мило разговаривали, обсуждали соусы, демонстрируя познания в кулинарии, ей меньше всего хотелось вспоминать о том, что наступит время плотских утех. Она ведь нужна ему для этого? Какая проза. Лучше не думать. Хотя чего она ждала от знакомства, состряпанного хозяйкой? Мара не первый раз выполняла ее «архиважное» поручение, но впервые она чувствовала симпатию к нужному Елене Константиновне человеку. Это было что-то воздушное, едва уловимое, что могло спугнуть неосторожно оброненное слово. Но его никто не произносил, напротив, с каждой минутой общение становилось все более непринужденным, но в то же время деликатным. Мара решила показать, что может быть интересной не только как потенциальная партнерша в постели, не только как молодушка, которая поможет разогнать кровь. Она хотела, чтобы удивление и восторженность Эрнеста Павловича сменились искренним желанием продолжить общение, узнать друг о друге как можно больше. А потом будь что будет. Пусть этот серьезный, сдержанный мужчина забудет обо всем, потерявшись в синих омутах ее глаз.
— Да вы совсем не едите, — замечая, что Мара едва притронулась к еде, сказал Гурин. — Наверное, меню этого ресторана вам изрядно надоело?
— У меня не было возможностей настолько узнать его. Разве только держать в руках изо дня в день, предлагать посетителям.
— Здесь всегда вкусно кормили.
— Вы частый гость? — спросила Мара. — Я спрашиваю потому, что за время работы ни разу не видела вас среди посетителей.
— Вы правы. Сейчас я бываю здесь исключительно по работе… Так вот, раньше, заходя с площади в здание, ты сразу попадал в помещение ресторана. Сейчас это просторный холл, а тогда он был частью одного из самых больших модных ресторанов. — Гурин отпил из бокала глоток красного вина.
— Вы застали те времена?
— Увы, да.
— Но ведь это было так давно! — воскликнула Мара, но тут же поняла, что произнесла бестактность.
— Да, я стар, девочка.
Впервые Гурин позволил себе так обратиться к Маре, но это была не фамильярность, не первая ступень к вседозволенности. Он говорил с ней словно с дочерью, открывая ей свое сердце. Мара смотрела на него и с каждой секундой понимала, что перед ней другой мужчина. В нем почти ничего не осталось от того уверенного в себе незнакомца, который разглядывал ее в кабинете Елены Константиновны. Нынешнего, спокойного, чуть уставшего, она не боялась, не испытывала к нему неприязни. Напротив, хотелось, чтобы этот ужин длился вечно. Ей еще никогда не было так хорошо с мужчиной, который просто разговаривал с ней. Даже его неброская внешность стала восприниматься по-другому. Мара почувствовала, как внутреннее волнение выливается красной, обжигающей волной на щеки, и поспешила сделать глоток вина из хрустального бокала.
Гурин не спешил заполнить возникшую паузу. Он понял, что смутил девушку, но чем? В его голосе было искреннее сожаление. О чем? Конечно же, о прошедших годах, о времени, которого не вернуть. Эрнесту Павловичу вдруг стало неловко: вот сидит перед ним молодая красивая здоровая девушка. Сидит и думает о том, что после такого прекрасного ужина ей придется лечь в постель с этим динозавром. Что она испытывает? Гурин помрачнел. Впервые его беспокоило, что подумает о нем девушка, которая должна была скрасить его одинокий вечер. Мара видела, как погрустнели его глаза, как пальцы беспокойно забарабанили по столу, а потом потянулись к пачке сигарет. Эрнест Павлович закурил и, выпуская дым, смотрел куда-то поверх головы Мары. Ей показалось, что он словно забыл о ее существовании, погрузившись в воспоминания. Маре так захотелось узнать, о чем он думает. Наверное, и она, когда состарится, будет так же жалеть о пролетевших годах, вспоминать молодость, согреваться в горячих воспоминаниях бурных приключений. Жизнь никак не должна быть пресной, чтобы изо дня в день шагать, не согрешив, не познав, не изведав, — нет, это не для нее. Бабушка была бы недовольна, если бы узнала мысли горячо любимой внучки. Мара бессознательно подняла глаза к потолку и, ослепленная ярким освещением, зажмурилась. Если правда то, что там, в небесах, о нас знают все, то бабуля давно все видит. Видит, что происходит с ее Марой. Но даже если ей это не нравится, Мара не может ничего изменить. Сейчас она живет, потакая не своим прихотям, пока — чужим. Временное положение вещей, которое обязательно изменится. Она сама станет хозяйкой своей жизни. Это случится, если не упустить шанс, дающий право выбора, свободу, определенное место в обществе. Мара не может не заметить его, она не имеет права ошибиться. Кто знает, может быть, она уже сейчас находится на пути к желаемому?
— О чем вы задумались, Мара? — прервал ее размышления Гурин.
— О безжалостном времени, которое никому не удавалось уговорить замедлить отчет, — откровенно призналась Мара и почувствовала, как повлажнели глаза, настолько от души были сказаны слова. Она решила, что сегодня будет говорить только правду. Ей хотелось, чтобы этот мужчина забыл первое впечатление от ее внешности и теперь попал под магию ее самой, ее внутреннего мира. Мара надеялась, что может быть интересной. Она верила, что ее молчаливые верные помощницы — книги — постепенно шлифуют ее образ. Образ, который она не собирается открывать всем и каждому. Она не та, за кого ее принимают Елена Константиновна и Ирина Петровна. Она другая, но им этого не понять. Да Мара и не собирается открывать им истинного положения вещей. Они живут в мире денег, в мире, где правит могущество кошелька, вседозволенность связей. Здесь нет места романтике, настоящим чувствам. Здесь все продажно, наигранно. Если существовать в таком окружении долго, пожалуй, есть все шансы перенять принципы холодной, расчетливой жизни. Мара испуганно посмотрела на Гурина: «А ведь он из тех, кто живет именно в этом мире. Почему же мне так хочется видеть его другим?»
— Мара! — В его голосе явственно слышна озабоченность.
— Простите.
— За что вы просите прощения?
— Мы должны веселиться. Я должна поднимать вам настроение. А вместо этого я…
— Вы ничего не должны, Мара. С чего вы взяли, что меня нужно развлекать? — Гурин внимательно посмотрел на свою собеседницу. Он не мог до конца понять своих ощущений, но наверняка знал одно: ему не хочется расставаться с ней, и еще — она не поедет с ним в номер. Он никогда не сделает ее своей любовницей. Гурин поднял бокал. — Давайте выпьем за вас.
— Спасибо. — Мара подняла свой.
— За вас. За то, чтобы ваши мечты сбывались!
— Спасибо, — прошептала Мара и, опустив глаза, едва пригубила вино.
Официант услужливо убрал грязную посуду и через несколько минут их столик был вновь сервирован: шоколадный крем, восточные сладости, фруктовый салат, шампанское. Мара посмотрела на Алешу (а это он обслуживал их) и поймала его одобрительный взгляд. Хозяйка всегда именно ему поручала обслуживать самых важных посетителей. Особенно когда к этому была подключена Мара. Сейчас ей показалось, что движения его нарочито замедлены. Как будто Алексей хотел услышать хоть пару фраз из долгого разговора, происходившего за столиком. Мару передернуло. Этот красавчик явно подходил на роль нашептывателя на ушко Елене Константиновне.
