Был апрель девяносто шестого.
Восемь вчера.
Он ехал домой. За тонированными стеклами его черного «BМW» плыл унылый пейзаж с обычной для этого времени грязью, а он слушал «Scorpions» и пытался расслабиться под пение Клауса Майне.
You should give me a chance
This can't be the end.
I'm still loving you!
I'm still loving you!
Впереди зажегся красный свет. Нажав на тормоз и глянув на неуклюжий синий троллейбус, отъехавший от остановки, он вдруг увидел —
ОЛЮ.
Она стояла на остановке.
Выкрутив руль вправо, он подрезал прогнивший до дыр «Жигуль», водитель которого не отважился нажать на клаксон – и подъехал к ней.
Красивая женщина. Сколько прошло лет? Тринадцать? Четырнадцать? Она сменила прическу: раньше были длинные волосы, а теперь каре, и еще у нее изменился взгляд: повзрослел вместе с ней.
Тонированное стекло опустилось:
– Леди, вам куда?
Она молчала и игнорировала мужлана в авто, но в итоге не выдержала и взглянула.
Их взгляды встретились.
ЗДРАВСТВУЙ, ОЛЯ.
– Привет, – тихо сказала она.
– Привет.
Подъехавший сзади автобус громко выразил свои чувства.
– Присаживайся, а не то он нас протаранит.
Она села в машину, и они отъехали.
– Что говорят в таких случаях? – он улыбнулся. – «Вот так встреча»?
– Я удивляюсь, как ты меня узнал.
– Я просто увидел одинокую красивую девушку и решил познакомиться.
– Девушке тридцать, она давно не школьница.
– Да и я, слава Богу, тоже.
Пауза.
– Как жизнь? – спросил он.
Он совершенно не знал, что говорить, он не готовился к этой встрече.
– Жизнь нормально. Как у всех.
– Я слышал, ты стала врачом?
– Я терапевт. Работаю в «Семейной клинике» на площади Маркса.
– И как? Нравится?
– Так себе. Не бегу к больным сломя голову. А ты?
– Я торгую.
– Чем?
– Продуктами и часами. – Он сделал паузу. – И еще, кстати, медтехникой. – Он почему-то только сейчас подумал об этом и вдруг обрадовался.
– Серьезно? – она оживилась.
– Да.
– Какой?
– Стоматологическими креслами, катетерами, тонометрами, термометрами, глюкометрами, шприцами, скальпелями. И еще тремя-четырьмя сотнями позиций. Оптом и в розницу. Есть магазин на Ватутина. Знаешь?
– Конечно. Это рядом с моей работой. Я там иногда покупаю по мелочи. Кстати, цены не низкие.
– Я там инвестор, так как ничего в этом не смыслю, а всем занимается мой троюродный брат. Он, кстати, тоже заканчивал мед, только на два или три года раньше. Юра Коровин. Не слышала?
– Нет. Он по специальности кто?
– Он неудачник. А вообще офтальмолог. Если интересно, я узнаю, есть ли у него вакансии.
– Врачей-терапевтов? – она улыбнулась.
– Менеджеров по продажам.
– Смеешься?
– Нет, я серьезно. Куда, кстати, едем? – спросил он. – Куда глаза глядят?
– Подбрось, пожалуйста, до Речного вокзала, а дальше я на метро.
– А все-таки?
В конце концов она назвала адрес: это где-то за пределами цивилизации, в Кировском районе, на окраине, и он почувствовал, что она стесняется своего места жительства. Э-ге-ге, девушка, вот оно как. Ну а по мне чем дальше ехать, тем лучше: больше времени для общения.
Мы не виделись столько лет.
Через полчаса они были на месте.
Невесело тут.
Кварталы старого жилого фонда, в основном хрущевок, вытянувшиеся вдоль железной дороги. Грязь. Глушь. Мрак. На детской площадке пьют пиво темные личности, а на лавочке у подъезда, под тусклой лампочкой, сплетничают старухи.
«Кто это? Новый русский что ли?».
Они с нетерпением ждали.
Работал двигатель. Фары светили во мрак перед капотом. За тонированными стеклами ничего не было видно. Сами-то что-нибудь видят оттуда?
Напряжение нарастало. Даже темные личности заерзали у песочницы.
Ну же.
И тут —
вот те на! —
тронувшись с места, машина проехала вдоль дома и плавно свернула за угол.
Любопытство бабушек и темных личностей не было удовлетворено. Как будто надули. Как будто лишили чего-то, на что у них было право.
В общем, Оля знала, что делала, когда осталась в машине и попросила его отъехать подальше. Она не хотела дворовой сенсации, в ее планы не входила встреча со старыми сплетницами. Не сидится им в пропитанных корвалолом каморках: проветривают свои хронические ревматизмы с остеохондрозами и сплетничают часами.
– Весело тут у вас, – сказал он, трогаясь. – Они здесь и ночью тусуются?
– Что им еще делать? Когда-нибудь сами станем такими же.
– Не дай Бог.
Свернув за угол, они проехали несколько метров и остановились.
– Рада была увидеться, – сказала Оля. – Ты молодец, я всегда знала, что у тебя получится. Через четырнадцать лет встретимся снова?
– Это слишком долго. Как насчет телефона для связи?
– Запишешь? – просто сказала она. – У меня только рабочий. Домашнего нет.
Она продиктовала номер, а он дал ей свою визитную карточку.
ООО «Хронограф».
Красин Геннадий Владимирович.
Генеральный директор.
– Я тебе позвоню, – сказал он.
– Звони, – она улыбнулась. – Я работаю или с утра, или после обеда.
– Найдемся.
– Спасибо! Пока!
– Пока!
Она вышла из машины. Сделав несколько шагов, она обернулась и помахала ему, невидимому за тонированными стеклами, а он подмигнул ей фарами.
В салоне остался запах ее духов.
Еще минуту назад она была здесь, сидела в этом кожаном кресле рядом с ним.
Он положил руку на черную кожу и почувствовал тепло ее тела.
Он подумал о том, что этот день мог стать самым обычным днем – из тех, что не вспомнятся завтра – но одно мгновение, один взгляд все изменили. Еще бы секунда – и проехал бы мимо, и сидел бы сейчас дома, и все было бы как обычно, а теперь
В ЕГО ЖИЗНИ СНОВА ЕСТЬ ОЛЯ.
Он не потеряет ее еще раз.
Через два дня он позвонил ей и сказал, что в «Медтехнике» есть вакансия менеджера по продажам и что Юра Коровин готов с ней встретиться. Отчего-то он был уверен, что она как минимум сходит на собеседование, а дальше…
…Дальше она подумала и согласилась.
Это было непростое решение. Из тех, что меняют судьбы. Трудно их принимать, очень трудно, и не каждый на это способен. Теперь-то ясно, что оно было правильным, а тогда все ее отговаривали и никто не поддерживал. Родственники, друзья, коллеги по работе, Сергей не в последнюю очередь, – каждый по-своему образумливал. Она плакала, ей было страшно, очень, но она сделала этот шаг. Это был ее шанс. Шанс, которым она воспользовалась, чтобы не жить более жизнью, где не было радости от того, чем она занималась.
Она сделала шаг в бездну и не упала вниз. Напротив, поток воздуха поднял ее много выше прежнего места.
В мае девяносто шестого в ее трудовой книжке появилась новая запись – «Менеджер по продажам».
Юра Коровин, рыхлый и пухлый дядька, к которому не благоволили удача и женщины, истекал сладострастным елеем при каждой встрече с ней. Еще на собеседовании она произвела на него такое впечатление, что у него разом пропали сомнения. Брать. Конечно брать. Перспективная девушка. У нее нет опыта продаж, но зато есть высшее медицинское образование. Она справится. Точно справится.
Юре как обычно ничего не светило. Тем более что Гена дал понять в самом начале, что нужно вести себя деликатно и исключить всякие помыслы нерабочего толку. Последнее было выше сил Юры, но внешне он держался как мог, позволив себе лишь пару-тройку двусмысленностей – так, на всякий случай, просто в порядке зондирования почвы. Он был понятливым парнем. Он придерживался мнения, что прекрасные женщины не стоят того, чтобы из-за них били морду.
Маленькая надежда у него, впрочем, была.
Разве можно совсем без надежды?
В первый день работы на новом месте она сидела перед компьютером, а в глазах у нее стояли слезы.
Кажется, еще немного, и закапают они на клавиатуру, и будет стыдно. Каталоги, прайсы, списки поставщиков и заказчиков, «1С», новая обстановка, новые люди, новые обязанности, – зачем она согласилась?
Зачем она здесь? Кто-нибудь скажет?
Остывающий горький чай… Калькулятор с большими квадратными кнопками…
Дождь.
Глава 7
Три автомобиля подъехали кортежем к собору.
Холодный металл, тонированные стекла, утробное урчание многолитровых двигателей под капотами. Низкое зимнее солнце не греет и только плавает по черным, почти зеркальным, поверхностям.
Квадратный «Гелендваген».
Представительский «BMW».
Еще один «Merсedes», копия первого.
Первый встал по-хозяйски на тротуаре, второй – у ворот, а третий – за ним.
Седая старуха с выбившимися из-под пуховой шали белыми космами была вынуждена пойти в обход, по краю сугроба. Она махнула палкой перед черным стеклом и что-то прошамкала ссохшимся беззубым ртом – очевидно, проклятие – но ответа ей не было. Тогда она пошла дальше, проваливаясь по щиколотку в снег в своих серых валенках и ругаясь себе под нос.
