ослепляя меня светом.
– Да, дружок!
– Ты знаешь дорогу обратно в?.. – я едва не сказал было «в библиотеку», но вовремя спохватываюсь, чуть не раскрыв паноптической камере Малакая местоположение нашего убежища. – Обратно на базу?
Плодожор медленно вращается, осматриваясь.
– Нет, не на сто процентов, но могу попробовать.
– Придется, – говорю я. – Веди.
Плодожор загорается зеленым и начинает осторожно двигаться по старым туннелям, свернув сначала в одну сторону, потом, передумав, в другую.
Мы следуем за дроном, кажется, минут двадцать, и я, не выдержав, шепчу:
– Плодожор, далеко еще?
– Эм-м-м, – отвечает дрон, поворачиваясь ко мне, а затем улетает вперед, – уже нет!
Голос дрона настолько неуверенный, что я практически убежден, что мы заблудились. Я собираюсь было на него накричать, как вдруг слышу, как за спиной Малакай падает на землю.
– Малакай! – зову я, подбегая к упавшему другу.
Плодожор подлетает ближе:
– Он жив.
– Где ближайший выход? – спрашиваю я, понимая, что нужно сначала определить наше местоположение.
Плодожор сканирует помещение.
– М-м-м, две минуты в ту сторону, но не сердись, если база окажется дальше. Я вел нас туда.
Плодожор ведет нас в сторону ближайшего выхода. Я тащу Малакая, мы движемся медленно, но, наконец, добираемся до другой канализационной трубы и спускаемся на древнюю заброшенную станцию для очистки сточных вод.
Кругом одни закопанные в землю бетонные резервуары, которые некогда были заполнены сточными водами, но теперь они пусты. Вся техника заржавела и неподвижна, и тысячи птиц свили гнезда на крышах старых металлических резервуаров, возвышающихся над нами.
Без долгих колебаний, завидев впереди на возвышенности землю, я тащу Малакая через все помещение к холму, покрытому травой. Когда мы достигаем вершины, у меня замирает сердце. Мы далеко от библиотеки, мы на окраине города, всего в полукилометре от Красной зоны.
– Черт возьми, Плодожор! – ругаюсь я, внезапно охваченный гневом.
– Прости, дружок, я заблудился!
– Ты заблудился, а Малакай теперь может умереть!
Огни Плодожора тускнеют, пока не гаснут вовсе, и я испытываю жалость и сожаление.
– Мне очень жаль, дружок, – извиняется Плодожор.
– Не стоит, – отвечаю я, – это не твоя вина. Я бы тоже заблудился.
Плодожор отворачивается, словно прячась, чтобы я не видел, как он плачет.
Я смотрю на город и пытаюсь понять, что делать дальше.
И вдруг со станции для очистки сточных вод доносятся шаги. Оглянувшись вниз, я вижу, как к нам бегут трое солдат-Совершенных.
– Нет! – шепчу я, стараясь пригнуться, но знаю, что они нас уже заметили.
Я хватаю Малакая и тащу его вниз по другую сторону холма. В конце концов я беру его на руки, перенаправляя все свое отчаяние в силу, и на трясущихся ногах бегу к лесу на краю Красной зоны.
Мне тяжело дышать, я изможден, я устал, но продолжаю идти, продолжаю бежать.
Я несу Малакая в лес, Плодожор летит рядом с нами, но мы движемся медленно. Слишком медленно. Шаги становятся громче, приказы старших офицеров слышны отчетливее. Я безоружен, а Малакай без сознания. Я пытаюсь спрятаться, уложив Малакая за кустом и присев рядом с ним.
Они уже совсем рядом. Трое солдат, все со светящимися глазами, смотрят на нас.
«Хорошо хоть не Тайко, – думаю я, переводя взгляд с одного Носителя на другого. – Не видать ему этого удовольствия».
Плодожор загорается красным и парит перед нами, пытаясь защитить нас своим крошечным тельцем.
Я качаю головой, пот струится по мне ручьями.
– Почему вы не можете просто оставить нас в покое?!
Один из солдат выходит вперед, освещая глазами мрак леса.
– Потому что, – отвечает он с ноткой самодовольного удовлетворения в почти безжизненном голосе, – нам нужны трое таких, как вы, чтобы пере…
Неожиданно его голова над правым глазом набухает, и он падает замертво.
Остальные двое не успевают среагировать и тоже падают от ударов УЗ-оружия.
Эти солдаты догнали нас пять секунд назад и уже лежат перед нами мертвые, их глаза меркнут, искусственный свет в них угасает, как и сама жизнь.
– Какого черта?! – бормочу я.
За спиной раздается шелест веток.
Я встаю и, обернувшись, вижу, как из чащи выходит девушка. Поначалу ее едва можно заметить – она в камуфляжной одежде, лицо окрашено зелеными оттенками, что делает ее похожей на привидение.
– Отойди в сторону, Лука, – говорит она, закинув на плечо УЗ-винтовку на ремне.
– Молли? – спрашиваю я, уверенный, что передо мной мираж. В последний раз, когда я видел сестру, она была истощенным Клоном под кайфом «Побега», с язвами на лице, потрескавшимися губами, запавшими глазами. Теперь она выглядит сильной и крепкой.
Я потрясен, сражен, воодушевлен. Ноги внезапно становятся ватными, и я падаю на землю.
– Ты жива, – говорю я. – Не могу поверить, ты жива. Молли…
Она опускается на одно колено рядом со мной и Малакаем, и я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к ней, чтобы убедиться, что она настоящая, но она игнорирует меня и вынимает из кармана тонкий металлический инструмент.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я.
Она не отвечает, а просто снимает футболку с головы Малакая, прикладывает кончик инструмента с шипами к его панорамной камере и надавливает изо всех сил.
Вращаясь, инструмент проникает Малакаю в голову.
«Господи, разве он недостаточно настрадался?!» – думаю я, но все еще слишком взволнован и поражен тем, что моя сестра тут, я просто не в состоянии испытывать другие эмоции.
– Бери его за ноги, – говорит Молли, извлекая инструмент, которым она выхватила крошечную камеру из кровоточащей дыры во лбу Малакая, – а я возьму за руки.
– Молли, ты… – начинаю я, но мой мозг словно замкнуло, пока я пытаюсь понять, что происходит.
– Поторопись, они приближаюся, – говорит сестра, швыряя вырванную паноптическую камеру за деревья. Ее голос какой-то странный, вялый и безучастный.
Молли обхватывает Малакая за грудь и нетерпеливо смотрит на меня, пока я стою, уставившись на нее.
– Да, сейчас, – говорю я, хватая парня за ноги и поднимая.
– Это новый друг? – спрашивает Плодожор, паря вокруг головы Молли.
– Лука, зачем тебе игрушка? – спрашивает сестра, с трудом справляясь с тяжелым весом Малакая.
– Эм-м-м, Плодожор, – отзываюсь я, – спящий режим.
– О, но у нас же приключе…
– Спящий режим, Плодожор, – приказываю я. – Обещаю, позже я тебя активирую. Все равно у тебя осталось только пять процентов заряда, – я замечаю предупреждающее сообщение, повисшее над корпусом дрона.
– Ну и ладно! – сердито отвечает дрон, а затем медленно опускается на землю.
Я беру дрон и кладу его в карман, смущенно глядя на мою явно раздраженную он нетерпения сестру.
– Это не совсем игрушка, – объясняю я, хватая Малакая за ноги. – Это мобильный преобразователь, он укрывает от Москитов.
– А-ага, – отвечает Молли.
Я поднимаю взгляд на грозовые тучи, такие темные и плотные, что батарея Плодожора заряжается очень медленно. Теперь я знаю, что Хэппи заполняет небо Москитами и боевыми дронами. Это и есть ее план? Не уверен.
Мы поднимаем Малакая, и я собираюсь нести его в сторону густой травы, но Молли тянет в сторону Красной зоны.
– Сюда, – говорит она.
– Нельзя подходить так близко к забору, – отвечаю я. – Радиация…
– Сюда, – повторяет она, и я снова замечаю этот странный ленивый тон в ее голосе. Она что, снова подсела на «Побег»?
Я оглядываюсь в поисках лучшего решения. У Молли нет наших способностей к исцелению, и я не хочу, чтобы она рисковала жизнью в Красной зоне, но шум приближающихся солдат убеждает меня, и я следую за сестрой.
«Молли жива, – радуюсь я мысленно. – Она жива, она
