выбралась из хранилища и выжила!»
Я осознаю, что похож сейчас на Плодожора, когда он радовался, что мы с Малакаем пережили падение с Арки. Против своей воли и несмотря на ситуацию, я улыбаюсь.
Кажется, убийственно тяжелый вес Малакая с каждым шагом становится все тяжелее, но страх быть пойманным и заключенным в тюрьму заставляет меня двигаться вперед.
– Сюда, – указывает Молли, стиснув зубы, пытаясь удержать Малакая.
– Туда нельзя, – шепчу я, глядя на щель в проволочном заборе.
– Доверься мне, Лука, – говорит Молли и ныряет в Красную Зону.
Я колеблюсь, зная о разрушительной силе излучения, зная, что даже с моими способностями к исцелению я проживу там недолго. Но я доверяю сестре.
Я следую за ней, мышцы шеи и плеч непроизвольно напрягаются, когда я вхожу в облученную зону.
– Как далеко нам идти? – спрашиваю я, чувствуя, как во мне нарастает паника.
– Чуть меньше километра, – отвечает сестра.
– Километр… Мы не можем пройти в Красную зону аж на километр! Ты хоть представляешь, что будет?! Наша кожа и кости просто расплавятся!
– Да нет, – отвечает Молли, ее лицо искажается от напряжения и усилий, пока она тащит Малакая.
– Радиация, Молли, она будет действовать еще лет двести!
– Да, – говорит она, – но она начнется только через километр.
– О чем ты?
Молли останавливается и опускает Малакая на землю за ржавыми и заросшими обломками того, что, наверное, некогда было автомобилем.
– Вдоль линии забора есть небольшая полоса радиации, – рассказывает она, вытирая пот со лба, – мы через нее уже прошли. Отсюда и еще примерно на километр уровень радиации достаточно низкий, она нам не навредит.
Я мягко опускаю ноги Малакая на траву.
– Не понимаю.
– Короче, двенадцать лет назад здесь установили радиоактивный барьер, чтобы убедить Совершенных, что Красные зоны все такие же опасные. С тех пор фактическая радиация уменьшилась почти на километр в ту сторону, – она указывает пальцем на тонкую полосу деревьев впереди. – Вот как Исчезнувшие смогли бесследно пропасть.
Я оглядываюсь на забор, затем на лес.
– Значит, мы в безопасности.
– Они не пойдут дальше барьера, потому что верят, как и вы, что их кожа закипит и глаза вылезут из орбит. Они пришлют Москитов, но о них не стоит беспокоиться.
Я смотрю на сестру и улыбаюсь.
– Черт, Молли, как же я рад тебя видеть.
Казавшаяся было безучастной Молли улыбается в ответ:
– Я тоже, Лука, – она обходит Малакая и обнимает меня.
– Как, черт возьми, ты вырвалась из хранилища? – спрашиваю я.
– Расскажу в Чистилище, – отвечает сестра и снова поднимает Малакая.
– Не понял, что ты сказала? – переспрашиваю я, но мы продолжаем идти, и она не отвечает.
Мы несем Малакая через заросшие деревья в почти идеально сохранившийся город – место, которое не трогали с тех пор, как Третья мировая война закончилась серией ядерных взрывов. По пути встречаются кое-какие из первых электромобилей 2040-х годов с батарейным питанием и даже несколько бензиновых и дизельных автомобилей более ранних времен; уличные фонари из необычного металла, изогнутые вверху так, чтобы светить вниз и освещать черные тротуары; причудливые кирпичные дома в старинном стиле; щиты с бумажными плакатами, рекламирующие пакеты спутникового телевидения и сотовые телефоны.
Пока мы медленно идем через город, у меня такое ощущение, будто я попал в прошлое. Я хотел было указать Молли на ржавый старый мотоцикл, но замечаю, что она как-то нервно оглядывается, даже испуганно.
– Все нормально? – спрашиваю я.
– Смотри в оба, – отвечает она. – Здесь много диких животных.
После ее слов звуки в этой странной части света, кажется, стали громче, я вдруг начинаю слышать хруст сухой выжженной травы, вой каких-то существ вдалеке, да такой, словно они либо испытывают мучительную боль, либо охвачены слепой и безумной яростью.
Мы ускоряемся, перемещаясь между зданиями с разбитыми окнами, по переулкам, покрытым кирпичной пылью и мусором, через автомобильный корт, который, как мне кажется, был когда-то чем-то вроде автозаправочной станции. Мы снова останавливаемся, чтобы перевести дыхание, Малакай начинает стонать, приходя в сознание.
Наконец, мы подходим к трехэтажному зданию с надписью «Галерея ВР», составленной угловатыми неоновыми трубками на фасаде. Молли опускает руки Малакая, оставляя меня держать его за ноги перед искусно украшенными двойными дверями.
– Сюда, – говорит она, толкая двери внутрь и придерживая их открытыми, пока я затаскиваю Малакая в темное помещение. Я замечаю, что «отстраненные» нотки в ее голосе начинают исчезать, так обычно проходит эффект от «Побега».
Я опускаю ноги Малакая, вытягиваю спину, затем оглядываюсь и понимаю, что нахожусь в комнате, полной трупов.
День 1 в чистилище
В зале прямоугольной формы сотни бледных и безжизненных тел, мужчин и женщин, стоят вертикально в цилиндрических стеклянных капсулах, заполненных жидкостью. Ужасающего вида трупы освещены сине-зеленым светом. Их пустые глаза смотрят безжизненно, ничего не видя перед собой; тела измождены, кожа полупрозрачна.
Мое сердце замирает. У меня получилось. Я не планировал этого, но нашел Исчезнувших. И все же… это не совсем та армия, на которую мы рассчитывали.
Рядом с каждой капсулой лежит полуразобранный старый сотовый телефон производства этак столетней давности, на экранах мерцают строки с кодами, а торчащие провода змеятся, соединяясь с цилиндрами. Одиночный поток крошечных пузырьков струится вверх из основания каждой трубки в ногах мертвецов.
Я с трудом могу дышать, не веря своим глазам.
– Сюда, – говорит Молли, направляясь в дальний конец зала.
Не в состоянии идти за ней, я просто стою и изумленно смотрю на окружающих меня мертвецов. Мой взгляд падает на худощавое лицо красивой молодой девушки, которую, несмотря на искажения после смерти, я узнаю.
– Молли, – говорю я, углубляясь в некогда игровую галерею, – Молли, это же Дэй!
Я не могу отвести глаз от лица моей подруги Дэй Чо, девушки, которая вместе со своей матерью спасла мне жизнь, когда Тайко накачал меня наркотиками и пытался убить. Если Молли и Дэй здесь, значит, и Шион тоже, и все остальные Клоны, скрывавшиеся в финансовом квартале.
– Знаю, – отвечает Молли. – Поторопись, они вышлют дронов.
Я собираюсь напомнить ей про Плодожора, но вспоминаю, что его аккумулятор сильно разряжен. Молли шагает в сторону трех пустых капсул, я медленно тащу туда Малакая.
– Молли, где мы?
– Просто помоги мне, ладно? – рявкает она, подтягивая шевелящегося Малакая к одной из капсул.
– С ним все будет в порядке? – спрашиваю я, снова озираясь на лица мертвецов вокруг.
– С ним ничего не случится, – отвечает Молли, пока мы вертикально помещаем парня в трубу, прижимая его спиной к стенке, чтобы он устоял на ногах. – Он будет мертв, но с ним все будет хорошо.
Молли протягивает руку и нажимает на кнопку внутри капсулы, труба вращается и закрывается.
– Мертв? – повторяю я, пока завитки ледяного тумана вьются в основании капсулы, отчего стекло запотевает. Малакай качает головой и приходит в себя. Затем из противоположных стенок капсулы выходят две огромные длинные иглы, каких я в жизни не видел, и ровно и быстро пронзают Малакая высоко во внутреннюю часть бедер.
Затаив дыхание, я наблюдаю, как мой друг умирает.
Кровь полностью высасывается из его тела, кожа обретает омерзительный пепельный оттенок, щеки прилипают к скулам. Впадины, в которых когда-то были глаза, делают его лицо похожим на череп. Как только он становится полностью неподвижным и безжизненным, цилиндр заполняется жидкостью, и одинокий поток пузырьков неумолимо поднимается вверх.
– Молли…
