и приклеила изображение Ари на стену книжной полки.
– Совсем как фото. Очень похоже, правда?
Ари игриво перекатился на бок. Рисунок был прорисован в мельчайших подробностях, вплоть до усов возле носа и мельчайших волосков на подбородке.
«В конце концов, я ведь училась на художественном факультете», – подумала Ёну. Она написала заявление на академический отпуск и не появлялась в кампусе три дня, включая дни, когда у нее не было занятий, однако теперь ей захотелось снова взять в руки карандаш. Захотелось вернуться в мастерскую, наполненную запахом масляной краски, коснуться кистью холста и покрыть его грунтом, любуясь закатом.
«Я скучаю по запаху красок», – размышляла она, глядя в окно, где после тайфуна остался лишь легкий ветерок. Интересно, прочитал ли кто-нибудь ту запись о тревогах, которую она оставила в прачечной в Ённамдоне… «Я не обращала внимания на чужие истории, так с чего бы кто-то стал бы интересоваться моей? Но вдруг кто-нибудь их все-таки прочитал… Мне следовало проявлять больше интереса к другим».
Убедившись, что Ари крепко спит, Ёну вышла из дома. Дождь кончился, и поэтому вместо зонтика она взяла с собой пакетик с манговым желе, которое родители привезли ей из Вьетнама. Сегодня Ёну шла в прачечную совсем с другим настроем, чем накануне. Сегодня она несла не влажное черное платье, а желтый пластиковый пакет, на котором было изображено манго, такое яркое, что при одном виде рот наполнялся сладостью. К пакету была прикреплена записка, написанная Ёну.
«Было бы замечательно, если бы кто-нибудь прочитал мою историю и дал бы совет. Если бы кто-нибудь смог положить конец этому застывшему моменту», – подумала Ёну и зашагала быстрее, чувствуя, что ключ к решению всех проблем находится в месте ее назначения.
Пока Ёну решительно шагала к прачечной «Бингуль-Бингуль», Сеун, одетый в свою гавайскую рубашку с пальмой и мечтающий о Гавайях, уже был там и с нетерпением проверял лотерейные номера. Под его записью с просьбой дать лотерейные номера кто-то действительно записал несколько чисел. Решив, что ему нечего терять, Сеун купил лотерейный билет с этими числами. Он сунул билет в карман и совсем забыл о нем, пока не нашел его сегодня перед тем, как положить одежду в стиральную машину! У него было хорошее предчувствие. Казалось, вот-вот придет неожиданная удача. Его сердце заколотилось от волнения. Вот она, возможность покончить с работой биржевого маклера, которая совсем ему не подходила. Вечный стресс, целыми днями только и делаешь, что вглядываешься в мелькающие на экране компьютера цифры… Может быть, эти шесть чисел – подаренный Богом спасательный круг, который изменит его жизнь?
Числа совпали, все шесть из них. Сеун выиграл в лотерею! Сердце пропустило удар. Он хотел было позвонить родителям, которые держали ресторан маринованных крабов в Тэчжоне, но передумал и решил написать своей бывшей девушке Соён, которая порвала с ним, сказав, что не хочет закончить, как ее близкий друг, который вечно беспокоился о деньгах и выпрыгнул из окна после того, как мошенники обманом выманили у него два миллиона вон. После этого Сеун провел много ночей, изучая на YouTube методы телефонного мошенничества.
«Я выиграл в лотерею, детка! Теперь мы сможем купить дом. Поедем на Гавайи! Теперь мы будем путешествовать только первым классом!» Он нажал на кнопку «отправить» и почувствовал, как на глаза навернулись слезы. Ему хотелось подарить лучшую жизнь своей трудолюбивой матери, чьи руки стали жесткими и покрылись шрамами от долгой работы с крабовыми панцирями. Он уже почти запрыгал от радости, но тут пришел ответ от Соён.
«Проверь дату. Похоже, это выигрышные номера предыдущего тиража».
Бу-у-ум! Воображаемый самолет на Гавайи разбился, даже не успев взлететь. Как Соён и сказала, выигрышные номера лотерейного билета, который Сеун сейчас держал в руках, были другими. Теперь он возненавидел цифры еще больше. Подаренный Богом спасательный круг, как же! Чем больше Сеун думал об этом, тем больше отвращения испытывал к себе и своей жизни, управляемой цифрами – оценками за успеваемость, зарплатой, кредитами… Он в сердцах разорвал лотерейный билет.
– Вот и все! Теперь я буду спать спокойно! Я свободен от этих проклятых чисел! К черту Гавайи, я буду танцевать хулу здесь!
За окном прачечной мужчина с длинным шрамом на левой щеке, заметным даже под шляпой, наблюдал, как Сеун, вытирая слезы, танцует хулу.
К тому времени, как Ёну вошла в прачечную «Бингуль-Бингуль», там уже никого не было. Прачечная была открыта круглые сутки, поэтому люди пользовались ее услугами даже в предрассветные часы. Обычно Ёну боялась ходить одна по ночам, поэтому никогда не посещала прачечную так поздно, но теперь задумалась о том, чтобы чаще бывать здесь в такие часы. Ёну положила пакетик с манговым желе рядом с кофеваркой на стене.
«Это волшебное желе, которое сделает вас счастливым с первого укуса. От котенка Ари».
Карандашный Ари, подмигивающий с белоснежного листа бумаги, был невероятно милым. Черной ручкой был нарисован силуэт, а цветным карандашом – рыжие пятна. Рисунок в точности изображал типичного корейского уличного кота. С гордостью взглянув на записку, Ёну глубоко вздохнула. «А теперь посмотрим. Даже если никто ничего не написал, не расстраивайся». Сев за стол, Ёну открыла светло-зеленый ежедневник и снова глубоко вздохнула. С каждой перевернутой страницей ее волнение и тревога усиливались. Наконец она добралась до страницы, на которой изложила свои переживания. Там она обнаружила длинное ответное послание, полное внимания к ее проблемам. Искренность, исходящая от твердого почерка, тронула ее. Она была благодарна за то, что кто-то разделил ее беду. Для Ёну, которую всегда окружали лишь слухи, такое искреннее общение было, пожалуй, даже более желанным.
Почерк казался взрослым. Послание было написано перьевой ручкой с тонким наконечником. Старомодный стиль письма, с немного загнутыми вершинами гласных, казалось, принадлежал человеку старше ее родителей.
«Увидите ли вы это послание прежде, чем незваный осенний гость – тайфун „Меари“ – покинет окрестности? Если да, то поднимите глаза и посмотрите за окно. Видите, как ветер качает деревья? Даже деревья, прожившие более ста лет, качаются, чтобы не сломаться. Возможно, в этом и заключается мудрость деревьев, переживших множество бурь.
В моей родной деревне рос огромный тополь с многочисленными ветвями и густой кроной. Этот тополь был таким большим и пышным, что заслонял собой другие деревья. Но, когда налетел тайфун, он упал первым. Тополя не пускают глубоких корней, а разрастаются вширь и вглубь. А еще неподалеку рос каштан. Ветвей у него было немного, да и листьев тоже. Люди думали, что раз буря повалила даже тополь, то каштан тем более не выдержит, однако они
