окружая памятник Петру Первому. Над шпилем Адмиралтейства уже развиднелось, поземка
улеглась, тусклый, золотой свет солнца лежал на высоких сугробах.
-Мы с вами! - раздался низкий голос из толпы, что собралась на площади. Здоровый мужик
повертел в руках полено: «Нечего ждать, пока жандармы соберутся, надо на Зимний Дворец
идти!»
Внутри каре, почти у подножия памятника, собрались люди в мундирах и штатском.
-Вы слышали? - гневно спросил Рылеев, - невысокий, тонкий, с усталым, помятым лицом. «Народ
за нас, надо разворачивать солдат к дворцу, здесь больше трех тысяч человек..., Надо брать
штурмом Зимний, Петропавловскую крепость, надо захватывать город..., Где Трубецкой? -
оглянулся он.
-Сейчас она, - издевательски ответил Каховский, что стоял с пистолетом в руках, упирая его в
затылок Марты, - она и скажет нам, где так называемый диктатор восстания. Ее Николай подослал,
сеять смуту в наших рядах.
-Хорошо, что я Юджинию сюда не пустила, - безразлично подумала Марта, глядя на толпу. Сзади
уже был слышен топот жандармов, кто-то свистел, с лесов собора полетели камни. Она сразу
сказала дочери: «За каре ни ногой. Я вооружена, а ты нет. Домой отправляйся». Марта увидела,
сквозь разрывы в цепи солдат, бледное лицо Каховского и бессильно выругалась себе под нос. Она
пришла к нему рано утром и застала уже одетым. «Поручик, - с порога сказала Марта, - не ходите-
ка вы сегодня на Сенатскую площадь, мой вам совет. Уезжайте подальше от Петербурга, как это
сделал ваш друг Муравьев. Тогда, может быть, останетесь в живых».
-Вы теща полковника Воронцова-Вельяминова, - внезапно, восторженно, шепнул Каховский. «Мне
Никита о вас рассказывал. Вы Бретонская Волчица! Ведите,- он уцепился за руку Марты, - ведите
нас за собой, смерть тиранам!»
Марта брезгливо стряхнула его пальцы: «Вы плохо знаете историю, поручик. Вандея сражалась за
короля, а не за Робеспьера. Ваши детские игры в заговоры и тайны закончатся смертью невинных
людей. Не ходите на площадь, и уж тем более не появляйтесь во дворце».
-Не стрелять же мне в него было тогда, - Марта ощутила шеей холод пистолетного дула. «Но во
дворец он не пошел, смотри-ка, послушался».
Мелкий снежок закончился, небо внезапно стало голубым, пронзительным. Марта терпеливо
повторила: «Господа, я многим из вас это уже говорила, вчера. И моя дочь тоже. Это западня.
Великий князь сообщил ей дату присяги, для того, чтобы поймать вас в ловушку. Что ему и
удалось, - Марта замолчала и прислушалась: «Войска идут. Я бы на вашем месте приказала
солдатам возвращаться в казармы. Пока не пролилась кровь».
-На крови будет построена новая Россия! - выкрикнул Рылеев. «Князь Оболенский назначается
диктатором восстания, господа». Каховский все не отходил от Марты. Она почувствовала запах
пота, грязи, страха: «Поручик, уберите оружие. Если вы мне сейчас голову разнесете на глазах у
всех, народной любви это вам не прибавит».
-Только бы Юджиния здесь не осталась, - Марта глядела на то, как смыкается каре, как
распоряжается князь Оболенский. «Только бы она домой пошла».
Юджиния приподнялась на цыпочки. Она была зажата в гуще людей, тех, кто оказался на площади
рано утром. Жандармы теснили их все ближе к солдатам, сзади, за спинами полицейских
,волновались люди. Женщина вздохнула: «Мамы не видно совсем. У нее, конечно, пистолет, но
мало ли что...»
-Милорадович! - пронеслось над головами людей. «Генерал Милорадович едет!» Генерал-
губернатор Санкт-Петербурга, в парадной форме, на кровном, вороном жеребце, остановился
напротив памятника Петру.
-Братцы! - Милорадович снял фуражку и помахал ей. «Братцы, вы меня знаете, мы вместе с вами
сражались! Поверьте мне, я бы сам желал, чтобы великий князь Константин стал императором, но
что, же делать, если его высочество не хочет принимать на себя бремя власти! Я сам видел
письмо, в котором он отрекается от престола. Присягните законному наследнику, великому князю
Николаю, братцы, и спокойно вернитесь в казармы. Не надо бунта!»
На набережной, в окружении трех сотен преображенцев, с оружием наизготовку, остановился
конный отряд. Николай, в генеральском мундире, взял короткую подзорную трубу и холодно,
усмехнулся:
-Одним камнем убьем двух зайцев. Избавимся от Милорадовича, он слишком любим в армии.
Пора подтянуть дисциплину, хватит нам этой вольницы. Война десять лет , как закончилась. Сейчас
они его убьют, я надеюсь, и тогда в дело пойдет картечь. Сначала выпустим холостой залп,
конечно.
Он замер - линзы были сильные. Император, за полверсты от каре, увидел ее лицо.
-Господи, какая она бледная, - почему-то подумал Николай. «Что она здесь делает? Надо ее увести
отсюда, немедленно, сейчас стрелять начнут. Это она, конечно, сказала заговорщикам о дате
присяги. Она, или ее отец. Отца мы из России живым не выпустим. Надо покончить со всей их
семьей, меньше будет затруднений. Пропали и пропали, такое бывает. Даже если Георг пришлет
ноту - мы извинимся, сделаем вид, что ищем ..., У нас большая страна, мало ли что может
случиться. А Евгению Петровну я себе оставлю, конечно. И сына ее не трону, ему еще пяти не
было, выращу его, как родной отец. У нее будут дети, от меня..., - он, на мгновение, закрыл глаза.
Сжав сильной рукой поводья, император тихо сказал Бенкендорфу:
-Передай Сухозанету, пусть выводит на Адмиралтейский бульвар гвардейскую артиллерию, и
будет готов стрелять. Отправь двух надежных людей, туда, - Николай указал на толпу, - у входа в
Сенат, жена полковника Воронцова-Вельяминова. Я не хочу, чтобы она пострадала. Она здесь,
наверняка, случайно. Женское любопытство, - Николай усмехнулся.
Николай услышал крик боли. Приподнявшись в стременах, он увидел, как Милорадович
пошатнулся в седле.
-Не смейте, - Марта внезапно, резко повернувшись, ударила Каховского в низ живота, - тот
выронил из руки пистолет, и выругался.
-Не смейте! - Марта подбежала к князю Оболенскому, что стоял с окровавленным штыком в руке.
Шинель Милорадовича медленно темнела и Марта подумала: «Пар от крови идет. Правильно,
холодно же. Если сейчас увести его отсюда, он еще может выжить».
Она увидела, что Каховский, подобрав пистолет со снега, вытянул руку, и бросилась ему
наперерез. Марта вонзила зубы в его запястье, и еще успела услышать выстрел. Кто-то ударил ее
по затылку, и она оттолкнула нападающего. Милорадович упал, каре заволновалось. Рылеев
приказал: «Стрелять! Стрелять в жандармов!»
-Там люди,- растерянно ответил Оболенский. «Штатские, женщины, дети..., Я не буду брать на себя
ответственность...»
Рылеев выругался и выхватил пистолет. Марта проскользнула среди рядов солдат и затерялась в
толпе. Люди возбужденно переговаривались, со стороны каре доносились редкие выстрелы. Она,
орудуя локтями, стала пробиваться наружу. «Расступитесь, расступитесь, - донесся до нее чей-то
бас, - митрополиты идут».
На набережной Николай, все еще разглядывая толпу, хмыкнул: «Вот и мадам Кроу, я ее помню.
Теперь все будет легче легкого - интернируем иностранных подданных по подозрению в связях с
заговорщиками. Пусть хоть сто нот мне посылают, я в своем праве».
-Как только его преосвященство, - Николай указал на митрополита Серафима, - оттуда выгонят,
велите Сухозанету стрелять. Я не хочу пускать в дело кавалерию. Надо беречь те войска, что верны
царствующему императору.
Бенкендорф посмотрел на лед Невы: «Надо их оттеснить к реке, ваше величество. Мы потом
развернем пушки и дадим залпы по льду. Вряд ли после этого кто-то спасется. За ее
превосходительством Воронцовой-Вельяминовой я людей отправил, - он пожал плечами, - но там
такая суматоха...»
Марта, наконец, пробилась к цепи жандармов. Выбрав самого высокого, она жалобно зачастила
по-французски: «Месье, я прошу вас, пропустите меня, я здесь случайно, я просто шла мимо...»
Тот помахал рукой и добродушно сказал: «Иди, тетушка, ты же гувернантка, наверное?»
Марта обрадовано закивала головой. Оскальзываясь на льду, подбежав к подъезду Сената, она
схватила дочь за рукав шубы. «Немедленно уходим отсюда, сейчас будут стрелять! - злым шепотом
велела Марта. «Что ты вообще здесь делаешь?»
-Я не могла, мамочка..., - Юджиния обреченно покачала головой. Над их головами грянул залп,
вороны снялись с заснеженных ветвей деревьев и закружились над головами толпы. «Это
холостые заряды, - Марта подтолкнула дочь в спину. «Быстрее!»
