– Да, – бросил Далинар и пнул короля в грудь.
От удара Элокар отлетел на стол, и тот сломался под внушительным весом осколочника. Король рухнул на пол, на его нагруднике появилась тонкая трещина. Далинар шагнул вперед и опять пнул племянника – на этот раз в бок, и к первой трещине прибавилась вторая.
Элокар в панике заорал:
– Стража! Ко мне! Стража!
Никто не пришел. Далинар изготовился снова пнуть Элокара, но тот, выругавшись, поймал его за латный ботинок. Далинар запыхтел, наклонился и схватил племянника за руку, рывком поставил на ноги и швырнул к стене комнаты. Король, запнувшись о ковер, налетел на стул. Во все стороны брызнули дощечки и щепки.
Король вскочил, вытаращив глаза от ужаса. Далинар двинулся на него.
– Дядя, да что на тебя нашло? – завопил Элокар. – Ты сошел с ума! Стража! Убийца в покоях короля! Стража!
Король рванулся к двери, но Далинар ударил его плечом и опять повалил.
Племянник покатился по полу, потом сумел упереться рукой и встать на колени; свободную руку он отвел в сторону. Рядом с ней появилось облачко тумана – король призывал свой осколочный клинок.
Далинар пнул племянника в кисть, едва в нее упало оружие. От удара меч вылетел из пальцев и опять превратился в туман.
Элокар неистово замахнулся, но Далинар поймал его кулак, потом наклонился и вынудил короля подняться на ноги. Поволок вперед и ударил кулаком в нагрудник. Элокар вырывался, но Далинар ударил еще раз, обрушив кулак в латной перчатке на доспех племянника с такой силой, что треснули броневые пластины на пальцах. Король болезненно охнул.
От следующего удара нагрудник Элокара разлетелся на оплавленные осколки.
Князь бросил племянника на пол. Элокар попытался встать, но нагрудник был центральным элементом осколочного доспеха. Без него броня на руках и ногах становилась слишком тяжелой. Великий князь Холин опустился на одно колено перед скорчившимся королем. Осколочный клинок Элокара опять возник из пустоты, но Далинар схватил запястье короля и ударил об пол, снова выбив меч. Тот исчез в тумане.
– Стража! – взвизгнул Элокар. – Стража, стража, стража!!!
– Они не придут, – мягко проговорил Далинар. – Это мои люди, и я дал им приказ не входить и никого не впускать, что бы они ни услышали. Включая твои мольбы о помощи.
Элокар затих.
– Они мои люди, – повторил Далинар. – Я их обучал. И поручил им эту службу. Они всегда были мне верны.
– Почему, дядя? Что ты творишь? Прошу, скажи мне…
Король чуть не плакал.
Далинар наклонился так низко, что ощутил дыхание короля.
– Тот инцидент с подпругой во время охоты, – тихо произнес он. – Ты сам ее перерезал, верно?
Глаза Элокара распахнулись.
– Седла поменяли до того, как ты явился в мой лагерь, – продолжил Далинар. – Ты это сделал, потому что не хотел, чтобы любимое седло испортилось, когда сорвется с лошади. Ты все спланировал, ты все сам устроил. Вот откуда взялась твоя уверенность в том, что подпругу перерезали.
Элокар съежился и кивнул:
– Кто-то пытался меня убить, но ты не поверил! Я… я думал, это можешь быть ты! И я решил… я…
– Ты перерезал собственную подпругу, создавая иллюзию явного покушения на твою жизнь. Такую, чтобы я или Садеас взялся за расследование.
Элокар, поколебавшись, опять кивнул.
Далинар зажмурился и медленно выдохнул:
– Элокар, ты хоть понимаешь, что натворил? Из-за тебя во всех лагерях в случившемся начали подозревать меня! Ты дал Садеасу шанс меня уничтожить. – Он открыл глаза и посмотрел на короля сверху вниз.
– Я должен был узнать… – прошептал Элокар. – Я не мог никому верить…
Он застонал под весом Далинара.
– А что с треснувшими самосветами в осколочном доспехе? Тоже твоя работа?
– Нет.
– Тогда, возможно, ты и впрямь кое-что вскрыл, – проворчал князь. – Думаю, обвинять тебя во всем и сразу не стоит.
– Можно я встану?
– Нет. – Далинар навалился еще сильней и положил руку королю на грудь. Элокар прекратил дергаться и в ужасе воззрился на него. – Если я нажму, ты умрешь. Ребра треснут – как веточки, сердце лопнет – как виноградина. Никто не станет меня винить. Они все шепчутся – зря, мол, Черный Шип не сел на трон еще много лет назад. Твои охранники верны мне. Никто не отомстит за тебя. Всем будет наплевать.
Далинар чуть усилил нажим, и племянник выдохнул.
– Ты меня понимаешь? – тихо спросил князь.
– Нет!
Великий князь Холин вздохнул и, отпустив своего племянника, встал. Элокар судорожно втянул воздух.
– Твоя одержимость убийцами, возможно, безосновательна, – проговорил Далинар. – Или же у нее имеются весьма серьезные основания. Так или иначе, ты должен кое-что понять. Я тебе не враг.
Элокар нахмурился:
– Так ты не собираешься меня убивать?
– Клянусь бурей, нет! Мальчик мой, я тебя люблю как сына.
Элокар потер грудь:
– У тебя… очень странно проявляются отцовские инстинкты.
– Я годами следовал за тобой. Я дарил тебе свою верность, преданность и свои советы. Я присягнул тебе… пообещал, поклялся самому себе, что никогда не возжелаю трон Гавилара. И все ради того, чтобы быть твоей надежной опорой. Но несмотря ни на что, ты мне не доверяешь. Ты устраиваешь спектакль с подпругой, впутывая меня, и собственными руками возвышаешь врага, чтобы ему легче было интриговать.
Далинар шагнул к королю. Элокар съежился.
– Что ж, теперь ты знаешь, – сурово продолжил великий князь Холин. – Элокар, если бы я хотел тебя убить, я бы это сделал уже десять с лишним раз. Сто с лишним раз! Похоже, ты не считаешь верность и преданность доказательствами моей честности. Что ж, если хочешь вести себя как ребенок, обращаться с тобой я буду соответственно. Теперь ты точно знаешь, что я не желаю твоей смерти. Ибо если бы желал, раздавил бы твою грудную клетку – и дело с концом!
Они с королем посмотрели друг другу в глаза.
– А теперь, – спросил Далинар, – ты понимаешь?!
Элокар медленно кивнул.
– Хорошо. Завтра назовешь меня великим князем войны.
– Что?!
– Сегодня Садеас меня предал. – Князь подошел к сломанному столу, пнул обломки. Из выдвижного ящика выкатилась королевская печать, и Далинар подобрал ее. – Погибли почти шесть тысяч моих солдат. Мы с Адолином едва спаслись.
– Что? – Элокар с усилием принял сидячее положение. – Это невозможно!
– Вовсе нет. – Далинар глянул на племянника. – Он увидел возможность отступить и позволить паршенди уничтожить нас. И сделал это. Как настоящий алети. Безжалостный, но изображающий подобие чести или неких нравственных принципов.
– И… ты хочешь, чтобы я его судил?
– Нет. Садеас не хуже и не лучше остальных. Любой из великих князей предал бы своего соратника, увидев шанс сделать это без риска для себя. Я намереваюсь разыскать способ объединить их не только на словах. Он должен существовать. Завтра, едва ты назовешь меня великим князем войны, я отдам доспех Ренарину, чтобы выполнить обещание. Чтобы выполнить еще одно, я уже отдал клинок.
