А у самой глаза аж блестели от любопытства.
Ну а я отмахнулась:
— Ой, да он сохнет по кому-то. Я не особо интересовалась.
И понеслось!
Шевченко не распространялась о своих догадках по поводу любовной симпатии Ивана, но при этом глазки перед его приходом подводила всеми цветами радуги и улыбалась ему ну очень зазывно. Во все тридцать два зуба. Цепляла парня, дергала за ниточки.
Она любила, когда всё мужское внимание уделяется ей одной.
Ну а на четвертый день таки случилось то, чего я так долго ждала. Иришка томно вопросила:
— Ваня, ты влюбился?
Иван, который дожидался, пока я зашнурую кроссовок, театрально поперхнулся. Настолько театрально, что забрызгал слюной стены, пол, потолок и даже немножечко меня.
— Что за глупости? — округлил он глаза.
— Да ладно, я же вижу, что ты для кого-то стараешься. — Она покачала головой. — Бегаешь, спортом занимаешься. Похвально. Девушки обожают спортивных парней. М-м-м. — Облизала губы кончиком языка. — Ну так что? Признавайся!
— Отстань, — насупился Коперник. — Я влюблен исключительно в науку, ибо в ней человеческое предназначение.
Надо сказать, у него получалось неплохо. Не считая слюны, всё очень даже правдоподобно, даже не придраться.
— Наука — это хорошо… но всё-таки… Может быть, ты влюбился в меня? Не скромничай, будь со мной честен. — Она якобы пошутила, а сама выгнулась на кровати кошечкой, что заставило несчастного Ивана поперхнуться.
Кажется, я догадываюсь, какими будут его эротические фантазии в ближайшие недели. Исключительно про Иришку, которая так и манит оседлать её сзади.
Но затем Ванюша собрал волю в кулак, окинул Шевченко долгим, тяжелым взглядом из-под очков и ответил предельно резко:
— Ира, что за бред? Кому в здравом уме ты можешь понравиться?
Я как стояла с открытым ртом, так и не смогла его захлопнуть. Он с ума сошел?! Кто так говорит вообще?! Это же клиника! За такие признания можно и арматурой по затылку получить.
— Даша, — обратился ко мне Коперник с максимально невозмутимой харей, — жду тебя на лестнице. Не намерен больше находиться в одной комнате с твоей озабоченной подружкой.
Он вышел с видом человека, которого оскорбили по самое «не могу». Мы с Иришкой переглянулись, причем обе не нашли никаких приличных слов для описания этого явления.
Я закончила шнуровать кроссовок, встала и только хотела выскользнуть в дверь, пока Иришка не разразилась яростью.
Не успела.
— Дашка… — позвала меня Шевченко шепотом, словно нас мог кто-то подслушивать. — А это нормально, если на секундочку мне захотелось уложить в койку Коперника?
— Не может быть… — сказала я скорее самой себе, чем подруге.
Так вообще бывает? Это сработало? Иришка настолько стереотипная женщина? Из тех, которые «Он посылает меня лесом, а значит я должна его заполучить»?
Подруга, оценив всю степень моего изумления, но не понимая, что послужило тому причиной, смутилась.
— Просто когда он такой надменный… то… не похож на задрота. Он сразу симпатичный…
— Ирина, поздравляю, ты — знатный извращенец, — констатировала я, показав большой палец. — Задумайся о том, что тебя возбуждает унижение.
А затем, не дожидаясь реакции, всё-таки побежала к переживающему Ванюше. Тот натирал переносицу с неистовой силой и, не удержавшись от эмоций, вскрикнул, завидев меня:
— Ну как?!
— Ну, так… — Я пожала плечами.
Нет, если дальше двигаться в этом направлении, то Иришка выйдет замуж за Коперника. Обязательно выйдет. Сразу после того, как он начистит ей моську или выбьет парочку зубов. Но это не вариант.
Кто ж знал, что ей нравятся властные самцы?
Будем менять тактику.
— Так, Ирку больше не оскорбляешь. Просто не обращаешь внимания. Усёк?
— Усёк, — обрадовался Коперник. — А то мне не нравится ей хамить. Как-то это не по-джентельменски. Меня мама учила уважать девушек, ценить их, подарки дарить.
Ох, знал бы ты, сладенький, насколько это нравится Иришке. Представляю ваши ролевые игры. Одна просит её оскорбить да посильнее, а второй плачет и отпирается.
Мы спустились на первый этаж и только хотели рвануть к перекрёстку, как в моем кармане затрезвонил мобильный телефон. Как же не вовремя. Я глянула на экран и обмерла:
— Ванюш, видимо, я никуда не побегу, — сказала, прикусив губу.
— Почему? Кто звонит? — Он заглянул мне через плечо и прочитал с непониманием: — «Мама». И чего такого?
— Ничего, — ухмыльнулась я безрадостно, нажимая на «ответить».
Следующие полчаса меня будут распекать за все косяки, когда-либо совершенные и не совершенные, за долги, за тройки, за низкую зарплату и то, что я до сих пор живу в общежитии, а не заработала на собственный особняк.
Почти так и получилось. Только в этот раз мне напомнили ещё и о женской несостоятельности, ибо в двадцать два года каждая приличная студентка уже должна выскочить замуж, нарожать детей, а в перерывах писать диссертацию.
Короче говоря, мне пришлось спалить Измайлова.
Разумеется, я не сказала маме о свадьбе или продолжении рода, но с каким-то мстительным удовольствием известила, что встречаюсь с прекрасным молодым человеком. Вот так просто: без имени, должности, разницы в возрасте.
— А я его знаю? — засомневалась мама, которая явно осталась недовольна тем, что дочь ввязалась в очередной блуд.
— Мам, откуда ты можешь знать моего молодого человека? Мы познакомились в университете.
— Надеюсь, он хорошо учится?!
Да какая разница?..
Мне с его оценками спать или с красным дипломом отношения строить? Или двоечник не может быть хорошим человеком, а все отличники поголовно святые люди?
Не буду её расстраивать и рассказывать о том, чем конкретно занимается Стас. Незачем. Она придумает, к чему ещё придраться.
Сложно всё это.
Мои родители — замечательные люди. Искренние, правильные, верные друг другу. Я их безумно люблю. Только вот для них слишком важно общественное мнение. «А что скажут другие», — вот чем мама руководствуется по жизни, и папа её в этом полностью поддерживает.
Семья Ивановых живет по четким стандартам: жениться, родить ребенка (лучше двоих, но со вторым не получилось), работать до коматозного состояния. Не выделяться. Не выделываться. Отпуск по графику, покупка мебели по расписанию.
И они пытаются подстроить единственную дочь под эти рамки, впихнуть меня в границы людского одобрения. Но во время жизни в общежитии я поняла, что не тяну высокие требования своей семьи. Мною вечно недовольны.
А значит, мы можем существовать только вдалеке друг от друга.
— Мам, всё с ним нормально, — вздохнула я, вынырнув из пучины мыслей. — Хороший парень, добрый, заботливый. Может быть, я даже влюбилась в него. Я вас как-нибудь познакомлю. Просто доверься моему выбору.
Мама помолчала, задумавшись.
— Влюбилась и мне ничего не сказала? — зацепилась она за фразу. — Что за тайны от родной матери?
— Да нет никаких тайн! — начала закипать я. — Просто не о чем было рассказывать. Мы недавно познакомились.
— Ой, чует моё сердце: с ним что-то неладно. Знакомить нас со своим парнем будешь прямо сегодня. По скайпу, — не сказала, а отрезала. — Всё, чтоб ровно в девять вечера позвонила и представила.
— Мам, а если у меня сегодня смена? Отпроситься ради какого-то бессмысленного знакомства?! — возмутилась я, только бы отсрочить момент знакомства.
— Значит, позвонишь сразу же после смены. Я не лягу спать, не беспокойся, — и повесила трубку.
Вот и пообщались.
Блин.
Лучше бы изображала старую деву, чем впутала в свои проблемы ещё и Измайлова. С другой стороны… он же меня бабушке представил. Ничего, нашли общий язык. Может, всё не так плохо?
Ладно, чего себя обманывать. Я знала, что этим всё кончится. Маму обижают мои тайны, да только как быть искренней, если каждый раз после задушевного общения мы попросту скандалим?
В общем, вместо бега я собралась и поехала к Стасу, которого огорошила уже с порога:
