— Тебя ждет долгая и мучительная экзекуция!
Он удивленно приподнял бровь, посмотрел на меня как-то очень уж неоднозначно. Как будто я приехала в кожаных сапогах, с плеткой и собиралась называть его «плохим мальчиком».
Пришлось рассказать всё с самого начала. Измайлов в это время раскладывал по тарелкам холостяцкий ужин, который приготовил со всей душой. Яичница расплылась, помидоры чуть подгорели, но я не выпендривалась.
Ибо, как мы все помним, мои кулинарные успехи гораздо хуже. Иришка до сих пор припоминает мне тот единственный безбожно испорченный пирог.
— Ну и чего ты переживаешь? — не понял Стас, облизав вилку. — Давай познакомимся с твоими родителями, и дело с концами.
— Ты не понимаешь, они не такие как твоя бабушка. Им никогда ничего не нравится. Я даже в строители специально ради них пошла, только бы не портить отношения. И то они ежедневно напоминают, что разочарованы моими успехами.
Сама не заметила, как начала трясти ногой под столом. Так, это совсем нервное. Надо избавляться от дурной привычки.
— Не волнуйся, Иванова, — ехидно подмигнул мне Стас. — У меня столько научных регалий, что я смогу очаровать любых родителей.
Я скептически посмотрела на самоуверенного Измайлова. М-да, как бы ему объяснить, что даже принц какого-нибудь небольшого государства не подойдет под требования моего отца.
Гарантирую, логическая цепочка будет примерно такой:
Преподаватель? Так он беден, еле-еле сводит концы с концами и сядет на мою шею до скончания веков.
Не беден, а вполне состоятелен? Значит, у него куча половых связей, а вместе с ними и не менее половых инфекций.
По бабам не шляется? Сомнительный какой-то. Точно! Импотент. В его-то годы — неудивительно.
Ну а если вдруг окажется, что у Измайлова ещё и с потенцией всё неплохо, то родители придумают какой-нибудь стопроцентный косяк.
Например, решат, что он бесплоден, мы никогда не порадуем их внуками, поэтому отношения бессмысленны.
Черт. Только бы до этого не дошло.
Впрочем, вдвоем легче выдерживать натиск родни. Настало время представить господина Измайлова во всей его красе.
Ровно в девять часов мы подключили программу и уставились на маму с папой. Мама причесалась и приоделась в любимое ситцевое платье кремового цвета. Папа ради такого случая даже побрился.
Мы со Стасом… хм… просто старались не пачкаться и выбрали самый чистый угол спальни.
Обстановка была торжественной до невозможности.
— Мама, папа, познакомьтесь, Станислав Измайлов. Преподаватель сопромата, а по совместительству мой молодой человек, — представила я Стаса веселым тоном, надеясь обратить знакомство в шутку.
Ага, ща.
— Какой-то он не очень молодой, — заподозрила что-то неладное мама.
— Совсем не молодой, — нахмурился папа. — Даша, сколько твоему ухажеру?
— Мне тридцать пять лет, — Измайлов взял управление ситуацией в свои руки. — Это же не так страшно?..
— Даша, — перебила мама. — Какие тридцать пять?
— Ежегодные, — вздохнула я, предчувствуя ураган.
И тот не заставил себя ждать.
— Ты нашла себе какого-то старого мужика? Тебя не смущает, что у вас разница тринадцать лет?! Это аморально!
Маму было не остановить. Её понесло. Она ругалась, охала, всплескивала руками и обращалась к отцу за поддержкой. А тот просто молча кивал на каждое её предложение.
Да что такого неприличного в наших отношениях? Почему нам нельзя быть вместе? Разница в возрасте? Так я никогда не чувствовала себя рядом со Стасом маленькой, неразумной девочкой.
Кошмар. Полная катастрофа. Почему родители так категоричны? Даже не выслушали ничего. Не дали шанс представиться.
Слезы потекли по щекам. Я смахнула их рукавом, шмыгая носом, и боролась со злостью, пока Стас пытался уверить мою семью, что не имеет дурных помыслов, не падок на подростков — да какой из меня подросток?! — и не планирует скончаться от старости в ближайшие годы.
Он был мягок, чуть насмешлив, но не позволял себе лишнего. Пытался рассказать, что испытывает ко мне нечто большее, что никогда не обидит.
Да только его никто не слушал.
Мама показательно рыдала, не умолкая, а побагровевший отец недовольно скрежетал зубами. Стас посмотрел на меня глазами, в которых читалось: «Я вообще не понимаю, что происходит».
Угу. Я ждала чего-то подобного, но не в таких глобальных масштабах. Думала, поскандалим и успокоимся. Но без взаимных претензий, упреков и оскорблений.
В какой-то момент все просто замолкли и смотрели друг на друга.
— Твой молодой человек, — язвительно сказала мама, успокоившись, — мне не нравится. Даша, ты не будешь встречаться с ним.
— Мама, — ответила предельно спокойно, хотя внутри всё клокотало. — Я сама решаю, с кем мне быть.
— Ты что, не услышала мать? — вклинился папа. — Мы запрещаем тебя яшкаться с этим типом. Выбирай: или он, или мы. Всё, Марина, выключай шарманку. Хватит, пообщались.
Связь оборвалась.
Мы со Стасом остались наедине.
— Это было… нечто, — признал тот, почесав в затылке. — И что делать?
— Враждовать, — твердо ответила я.
Если вдуматься, я всегда соглашалась с родительскими условиями. Институт, который мне не нравится? Так и быть. Непонятная профессия? Пускай. Жила по их правилам, старалась угодить, только бы не огорчать.
И вдруг поняла: надоело.
Это моя жизнь, мой выбор и мой мужчина.
Пора взрослеть.
Даже если это так болезненно.
* * *
Эту ночь мы провели вместе, и Стас был максимально ласков, ненавязчив и никак не напоминал о том, как в одночасье порушилась моя спокойная жизнь.
Спасибо ему за это.
Родителей не выбирают, но воевать с ними придется. Либо я отстою своё право на личное мнение, либо меня окончательно затопчут под общественное «надо». Третьего не дано. Я прекрасно понимаю, что чуда не случится, и завтра мама не позвонит в благостном расположении духа и не спросит меня о делах.
О нет. Теперь она будет выдерживать трагичную паузу и дожидаться, когда неблагодарный ребенок приползет просить прощения.
Да только никуда я не поползу.
— Может быть, останешься? — предложил Стас утром, перекатившись в кровати на бок и подперев щеку кулаком. — У меня сегодня занятия только в час. Но могу отменить, скажу, что болен. Ты тоже никуда не ходи. Поваляемся дома, фильмы посмотрим. Пиццу закажем. Что там нормальные студенты делают? А?
Я уже час просто лежала и смотрела в потолок, потому что вставать не было никаких сил, а спать не хотелось. Так погано на душе, будто туда плюнули, а затем ещё этот плевок ввернули поглубже каблуком.
Покачала головой. Нет, надо отвлечься. Пары-то можно прогулять, ничего страшного не случится. Но если киснуть дома и заедать горе пиццей, то к следующим выходным из постели вылезет прыщавый колобок по имени Даша.
— Не, но спасибо за предложение.
Чмокнула его в щеку, почти целомудренно и невинно. Щетинистый такой. День не побреется, а уже колючий как еж. А ещё очень смешной без своих очков, потому что постоянно щурится. У него даже вид меняется, когда он перестает быть очкариком. Становится не таким заумно-занудным.
Надо предложить ему контактные линзы.
Почему-то меня затопило невероятным умилением от, казалось бы, привычной картины. Будто я никогда не видела Измайлова по утрам. Будто не знаю, как он носится по квартире в одних носках, разыскивая очки, и натыкается на предметы. Ругается, кстати, всякими неприличными словами. Такими, каких не должен произносить профессор кафедры строительной механики.
Знаю, конечно. Видела неоднократно.
Но сегодня, в эту секунду, хотелось смотреть на Измайлова и запоминать его черты. Губы пробовать на вкус, как будто впервые. В волосы зарыться пальцами. Улыбаться ему во все тридцать два зуба. Говорить какие-нибудь приятные глупости или просто лежать в обнимку.
Что-то со мной неладное.
