Пуля вош
ла чуть выше Зо
лотой Звез
ды. По
зарез тре
бовался лю
бой тран
спорт на ко
лёсах. Слу
чайно про
езжал «вил
лис». Офи
церы шта
ба ос
тановили его. Но ав
томобиль, по сло
вам пу
затого ма
йора, ко
торый в нём ехал, ока
зался со ст
ратегическим гру
зом… Офи
церы об
ратили вни
мание на кар
тонные ко
робки. — Что за стратегический груз? Дай-ка гляну! — недоверчиво произнёс начштаба полка, вынимая из кобуры пистолет «ТТ».
— Что вы себе позволяете?!! — взревел майор, его лицо перекосила истерика. — Я доложу в самые высшие инстанции!
— Докладывай! — начштаба вывернул содержимое одной из коробок. Из неё посыпались чистые бланки для приёма в ряды ВКП (б). Во второй коробке оказалась серая писчая бумага. Видимо, для заявлений. — Стратегический груз, шкура?! — начштаба водил перед пунцовым лицом майора стволом пистолета. — У нас командир полка умирает. Герой Советского Союза! Срочно надо в медсанбат. Грузи! — начштаба обернулся на плащ-палатку, расстеленную на земле. — И гони, родной, гони во всю ивановскую! — наказал он испуганному водителю-ефрейтору. — Бумаги потом заберёшь, — кивнул на выгруженные коробки. — Никуда эти бланки твои долбаные не денутся!
— Ну, вы за это ещё ответите! По всей строгости партийной дисциплины!! — задыхаясь от ярости, грозился майор.
— Отвечу! Давай! Гони! Гони, сынок! — махнул молодому водителю пистолетом начштаба.
Автомобиль, скользя колёсами на разжиженной дороге, тронулся с места.
* * *
Василий был грамотным человеком, грамотным в том смысле, что регулярно читал газеты и смотрел телевизор, если время позволяло, а самое удобное время было зимой. Но многого понять, конечно, не мог, хотя и пытался. Удивлялся тому факту, что, якобы население страны на референдуме по сохранению Советского Союза большинством избирательных голосов высказалось за распад. А ведь совсем ещё недавно все газеты писали и телевизор показывал, как сносили стену в Берлине, как объединилась Германия. Как же всё это прикажете понимать? Едрит её в корень — эту политику. Правильно говорят, что политика дело грязное. Плюсы, правда, есть. Полки магазинов наполнились хоть какими-то продуктами, правда, больше «заморского» происхождения, что наталкивало на мысль и этим самым что-то подсказывало, а не создана ли была «шаром покати» ситуация в магазинах искусственно кем-то задуманная?
Ну, ладно бы только это. Ну, покончили с ненавистной дальнему зарубежью КПСС, ну, общими усилиями развалили СССР. Капиталисты в Европе и американцы боялись Советского Союза. Это факт. Такая громадная страна. Такая мощная армия. Всё рассыпалось. Появились Россия и россияне. Но к новой стране, с новым демократическим укладом уважения не прибавилось. Запад по-прежнему наращивает и подтягивает свои военные базы к российским границам. Мы вышли из Афганистана, американцы вошли. И как это понимать? Едрит их в корень! Этих америкашек! И не такие они тупые, как говорит по телевизору сатирик Михаил Задорнов. Они больше скрытно-хитрые в самом поганом понимании этого словосочетания.
…Всё чаще донимает боль в левой стороне груди. Иногда ночью просыпаешься, а повернуться страшно. Ожил осколок — кусочек крупповской стали… Если что, жалко бабку. Ясное дело, что Лида заберёт, да и Юлька не откажется. Зятевья хоть и разные по характеру, но, мужики, вроде ничего. Могло быть и хуже… Зная характер жены, Василий был уверен, никуда она отсюда, с насиженного места, не поедет. Будет всем объяснять свой отказ перебраться к дочерям тем, что, мол, хочет быть поближе к Васе, рядом и чтоб похоронили потом. Тьфу ты, старый дурак, пора менять тему. Хватит о плохом, как говорит Юлька. А в поликлинику районную надо бы съездить. Может, и не от осколка болит? Может, это давление? Хотя, от него, наверное, голове должно быть дурно? Может, какие таблетки выпишут? При мысли о посещении поликлиники с постоянными очередями и неторопливыми врачами, которые то и дело покидают кабинеты и куда-то удаляются, не обращая внимания на терпеливо сидящих в коридорах пациентов, у Василия портилось настроение и становилось нехорошо на душе. А после комиссий ВТЭК, которая либо назначала человеку инвалидность, либо подтверждала, можно было заболеть и слечь в постель. Чего только стоит вынести такие вопросы, причём каждый раз одни и те же, но от разных врачей: «Под себя не ходите? Себя обслуживать можете?»
— Они там сговорились, что ли? Едрит их в корень! — выпускал пар, возвратившись с районной поликлиники домой, Василий. Наверное, имея чувство обострённой справедливости или обострённое чувство справедливости, трудно жить на свете?..
Ещё больше удивлялся Василий тому, как раньше, когда были живы, его товарищей-фронтовиков, потерявших руку, ногу, вызывали на тот же ВТЭК, наверное, чтобы удостовериться, не выросли ли?..
15
Начало 1980-х годов.
— А кто это? — удивлённо спросила Юлька у сестры.
— Ты о ком?
— О парнях, которые зашли в подъезд.
— Это фарцовщики.
— Кто? Первый раз такое слово слышу.
— Фарцовщики. Точнее, спекулянты. Перекупают шмотки и перепродают с наценкой, — пояснила сестра.
— А что за шмотки?
— Самое модное из одежды. Современное. Стильное. То, чего не купишь в магазине.
— Где сами-то берут?
— Дома расскажу, бежим, наш автобус!
Схватившись за руки, сёстры поспешили к остановке. Когда добрались до общежития, Юлька первым делом кинулась в туалет.
— И как вы в городе терпите без уборных, когда приспичит?
— Меньше надо было газировки лопать из автомата. А то хочу ещё с сиропом, хочу ещё без сиропа! — передразнила Лида.
— Парни, вроде, нормальные, — невзначай обронила за обедом Юлька.
— Ты о чём?
— Не о чём, а о ком!
— Без разницы мне.
— Я об этих, как их, фарцовщиках.
— Нашла, кого хвалить!
— А чего сразу психовать?!
— Кто психует?
— Ты!
— Из-за кого? — старшая сестра помешивала ложкой свежесваренные пельмени в горячем бульоне. — Из-за этих молодых барыг?
— Так сразу и барыги.
— А кто они? Натуральные спекулянты.
— Добро же людям делают.
— Какое? Последние копейки выманивают за красивые шмотки?
— У кого последние?
— У тех же студентов, таких вот дурех, как ты…
— Студенты, что? Не люди? И что сразу дурёхи? Красиво одеваться не хотят? Приезжают из своих деревень как «фёклы».
— Ешь давай. Пельмени стынут. Ешь, пока горячее.
— Не зима, поди, на улице. Без горячих пельменей жарко.
— Всё равно ешь. Подождут твои фарцовщики, — Лида сменила тон на миролюбивый.
— Они такие же мои, как и твои.
«Острая на язычок стала. Взрослой себя воображает», — подумала Лида, выдерживая дипломатическую паузу.
— С хлебом ешь, — протянула она младшей сестре ломтик.
— Домашние пельмени вкуснее.
— От домашних придётся отвыкать и привыкать к городским, в пачках. Всё же лучше, чем рожки и вермишель.
— Причём здесь рожки?
— Притом, что это основная еда студентов.
— Понятно, — вздохнула Юлька. — Хотя и не совсем. Знакомые девки говорили, что с хлеба на воду приходится перебиваться.
— Конечно, если все деньги на кафешки да на аттракционы в городском парке тратить. Приедут из
