Он стиснул ее ладони своими руками.
– Вы уже не ребенок, – сказал Артур. – Детям еще позволительно пугаться, а вы взрослая, Хестер. Вы женщина. – Он разжал руки и проговорил деловым тоном: – Вам есть где остановиться в Лондоне?
– Наверное. – Хестер немного смутилась. – Не знаю. Мама обычно останавливалась у Куртиса.
– Что ж, очень милый, тихий отель. На вашем месте я бы пошел туда и заказал себе комнату.
– Сделаю все, что вы мне скажете.
– Славная девочка. Который час? – Калгари посмотрел на часы. – О-ля-ля, уже почти семь. А что, если вы пойдете и закажете себе комнату, а я приду к вам без четверти восемь и мы вместе пообедаем? Идет?
– Великолепно! – воскликнула Хестер. – Вы не шутите?
– Нет, – ответил Калгари. – Не шучу.
– А потом? Что будет потом? Не могу же я вечно жить у Куртиса?
– Хорошо, попробуем ограничить ваше жизненное пространство неподвижной линией горизонта.
– Вы надо мной смеетесь? – с некоторым сомнением в голосе спросила она.
– Самую малость, – улыбнулся Калгари.
Лицо Хестер тоже осветилось улыбкой.
– Кажется, – доверительно сообщила она, – я вхожу в свою новую роль.
– По-моему, это обычное ваше занятие, – заметил Калгари.
– Поэтому я и мечтала преуспеть на подмостках. Не вышло, таланта не хватило. Актриса из меня получилась неважная.
– Зато в обычной жизни вы неподражаемы. Итак, дорогая, я усаживаю вас в такси, вы отправляетесь к Куртису. Умываетесь, причесываетесь. Вещи с вами?
– О да. У меня дамская сумочка.
– Прекрасно. – Калгари засмеялся. – Не беспокойтесь, Хестер. Мы что-нибудь придумаем.
Глава 19
– Мне нужно поговорить с вами, Кирсти, – сказал Филип.
– Да, разумеется.
Кирстен Линдстрем прервала свое занятие. Она складывала только что постиранное белье в шкаф.
– Хочу поговорить обо всей этой истории, – продолжал Филип. – Не возражаете?
– Чересчур много об этом разговаривают, – буркнула Кирстен. – Таково мое мнение.
– Но было бы хорошо прийти к какой-то одной точке зрения. Вы, верно, знаете, что сейчас происходит?
– Да уж, ничего путного не происходит.
– Думаете, Лео с Гвендой поженятся?
– А почему нет?
– По многим причинам. Прежде всего Лео, как умный человек, понимает, что его супружество даст полиции желаемую зацепку. Великолепный повод для убийства собственной жены. С другой стороны, Лео подозревает Гвенду. И, будучи человеком эмоциональным, едва ли возьмет себе в жены женщину, которая убила его первую жену. Что вы на это скажете?
– Ничего. Что мне сказать?
– Не слишком ли близко вы принимаете это к сердцу, Кирсти?
– Не понимаю вас.
– Кого вы покрываете, Кирстен?
– Никого я не «покрываю», как вы изволили выразиться. Считаю, поменьше бы следовало болтать и хорошо бы лишним людям убраться из этого дома. Не к добру все это. Полагаю, Филип, что вы должны со своей супругой переехать к себе.
– Вы и в самом деле так считаете? Почему, собственно говоря?
– Вы все выспрашиваете, – сказала Кирстен. – Все что-то выискиваете. А жене вашей это не нравится. Она разумнее вас. Может, вы что и узнаете нежелательное, такое, что вам знать не следует. Уезжали бы вы домой, Филип. И поскорее.
– Не хочу домой, – упорствовал Филип. Он говорил тоном упрямого маленького мальчика.
– Так только дети говорят, – урезонивала его Кирстен. – Не хочу то, не хочу другое, а взрослые, знающие жизнь получше, подсказывают им, как следует поступить.
– Так, значит, вы мне подсказываете, да? Даете указания?
– Нет, не даю я вам указаний, просто советую. – Она вздохнула. – Всем одно и то же советую. Мики пусть займется своим делом, а Тине следует вернуться в библиотеку. Я рада, что Хестер уехала. Пусть поживет где-нибудь, чтобы не терзаться постоянными воспоминаниями.
– Да, – сказал Филип. – Тут я с вами согласен. Насчет Хестер вы правы. Ну а что вы о себе скажете, Кирстен? Не следует ли вам тоже уехать?
– Хорошо бы, – вздохнула Кирстен. – Не плохо бы уехать.
– За чем же дело стало?
– Вам не понять. Мне поздно уезжать.
Филип задумчиво на нее посмотрел. Сказал:
– Существует много вариантов, варианты разные – суть одна. Лео думает, что это сделала Гвенда, Гвенда думает то же самое о Лео. Тина кого-то подозревает. Мики что-то знает, но виду не подает. Мэри полагает, что убийцей является Хестер. – Он помолчал и продолжил: – Но истина в том, Кирсти, что в этой истории может быть лишь один-единственный вариант. Нам это хорошо известно, не так ли, Кирсти? Вам и мне.
Она метнула на него быстрый встревоженный взгляд.
– Я много об этом размышлял, – торжествующе сообщил Филип.
– О чем вы? – спросила Кирстен. – Что хотите сказать?
– Я ничего определенного не знаю, – сказал Филип. – Но вы-то знаете. Не просто предполагаете, наверняка знаете. Я не ошибаюсь, а?
Кирстен подошла к двери. Отворила ее, обернулась и сердито бросила:
– Неучтиво такое говорить, но я скажу. Вы дурак, Филип. Опасное дело затеяли. Знаете, что такое опасность? Вы были летчиком, в небе не раз со смертью встречались. Разве вы не понимаете, что если докопаетесь до истины, то вам угрожает опасность не меньшая, чем на войне?
– А вы-то, Кирсти? Если вы знаете истину, значит, тоже подвергаетесь опасности?
– О себе я сама позабочусь, – угрюмо промолвила Кирстен. – Могу за себя постоять. Вы же, Филип, беспомощный инвалид на коляске. Подумайте об этом! Кроме того, я не собираюсь распространять сплетни. Пусть все идет своим чередом… Нет ничего хуже, чем бесполезная болтовня. Занялся бы каждый своим делом, меньше было бы неприятностей. А если бы меня спросили официально, я по-прежнему бы говорила, что это Джако.
– Джако? – Филип в упор посмотрел на Кирстен.
– А что? Джако был хитрым. Такое мог выдумать, а последствия его вовсе не тревожили. Он вел себя как ребенок. А уж алиби-то сфабриковать! Разве он не выкидывал такие штуки ежедневно?
– Но это алиби не сфабриковано. Доктор Калгари…
– Доктор Калгари… доктор Калгари, – взорвалась Кирстен, – если он известен и знаменит, вы и твердите «доктор Калгари», будто он сам Господь Бог! Но позвольте мне вам сказать. Когда бы вас контузило, как его, все бы в голове смешалось. Перепутали бы день, время, место!
Филип поглядел на нее, склонив голову набок.
– Так вот какова ваша версия! – воскликнул он. – Цепко же вы за нее держитесь! Это делает вам честь. Но сами-то вы в это верите, а, Кирсти?
Она отвернулась, тряхнула головой и, выходя из комнаты, сказала своим обычным деловым тоном:
– Передайте Мэри, что чистое белье находится вон там, во втором ящике.
Филип немного посмеялся, подметив внезапный переход Кирстен к спокойному деловому тону, но постепенно смех его угас, уступив место все возрастающему возбуждению. Чувствовалось, истина находится где-то рядом. Эксперимент с Кирстен удался, большего от нее вряд ли удалось бы добиться. Раздражало ее навязчивое беспокойство за его судьбу. Пусть он калека, но это не значит, что с ним легко будет справиться, как она полагает. Он тоже, слава богу, сумеет за себя постоять… разве пропала острота реакции? Да и Мэри почти от него не отходит.
Филип вытащил лист почтовой бумаги и начал писать. Пометки, имена, вопросительные знаки… Надо отыскать уязвимые места.
Неожиданно он кивнул и записал: «Тина»…
Подумал… Вытащил другой лист.
Когда вошла Мэри, он едва взглянул на нее.
– Что ты делаешь, Филип?
– Пишу письмо.
– Хестер?
– Хестер? Нет. Даже не знаю, где она остановилась. Кирсти недавно получила от нее открытку без указания адреса отправителя, наверху написано: «Лондон», вот и все. Кажется, Полли, ты ревнивая, а? – Филип усмехнулся.
– Возможно.
Она взглянула на него своими холодными голубыми глазами, и ему стало не по себе.
– Кому ты пишешь? – Мэри подошла поближе.
– Прокурору, – бодро ответил Филип, хотя в душе зашевелилась холодная злость. Неужели даже письмо нельзя написать, чтобы тебе не учинили допрос?
Потом он взглянул ей в лицо, и сердце его смягчилось.
– Шучу, Полли. Я пишу Тине.
– Тине? Зачем?
– Тина – ближайший объект, который я намерен атаковать. Куда ты, Полли?
– В ванную, – сказала Мэри и вышла из комнаты.
В ванную, как в тот вечер, когда случилось убийство… Филип вспомнил их разговор об этом и рассмеялся.
– Входи, сынок, – ласково произнес помощник инспектора Хьюш. – Послушаем, что скажешь.
Сирил Грин тяжело вздохнул. Он и слова не успел вымолвить, как вмешалась его матушка:
– Как вы верно подметили, мистер Хьюш, времени у меня не было за всем уследить. Дети времени не оставляют. Только и разговоров, что о космических кораблях и прочих премудростях. Приходит он домой и говорит: «Мам, я только что видел, как спутник спускался». Хорошо, думаю, а до того была летающая тарелка. Час от часу не легче. Совсем эти русские головы им заморочили.
