Осталось мне сделать свой.
Я дотянулась до баночки, подошла к камину и подкинула в огонь вместе с ещё парой поленьев, чтобы стало светлее.
Паладин вернулся в комнату в халате и застал меня на коленях у огня. Присел рядом и увидел в пламени баночку.
— Ты уверена? — поглядел на меня ошалевшим взором. — Правда этого хочешь?
Лицо его озарял свет языков пламени. Серые глаза искрились тёплым мягким свечением.
— Да, — кивнула я. — Очень хочу.
Генри нежно поцеловал меня и прижал к себе:
— Клянусь тебе, я всё сделаю, чтобы ты ни о чём не пожалела.
Я обвила руками его плечи, расслабилась и отдалась его власти. Генри перенёс меня на постель и положил, потянул вверх подол платья. Поцеловал оголённое колено, проведя рукой выше по бедру.
Я засмущалась и сдвинула ноги. Неужели паладину ведомы особые поцелуи, о которых говорил Расс? Вот уж не верится!
— Что ты делаешь, Генри? — прошептала я, сдерживая судорожное дыхание.
Пальцы, гладящие его влажные волосы, задрожали и похолодели. С губ срывались стоны, я выгибалась и закусывала губы в исступлении от ласк.
Он коснулся горячим языком тугой горошинки между ног, я вознеслась к небу, но осыпаться пеплом мне не дали. Быстро убрали язык от самого чувствительного места и потянулись невесомыми поцелуями вверх.
— Пресветлая… — простонала я. — Пожалуйста, Генри… Иди ко мне…
— Не так скоро, огненная моя, — хрипло прошептал паладин.
49 Горизонтальные уроки часть 2
Генри взял за запястье и прижал к постели, второй рукой принялся развязывать корсет. Я податливо выгнулась, помогая себе освободиться от одежды.
Мягко проведя языком по ореолу соска, паладин вобрал его в рот и застонал.
Перед глазами заплясали цветные огни. Кожу сладостно закололо миллионами игл. Я закинула бёдра на Генри, прижимая к себе.
Внутри, словно из жерла вулкана, поднимался огонь, крутились пламенные вихри. Жар ударил в руки и ноги, тело напряглось, и Генри это почувствовал.
— Расслабься, дай огню течь свободно, — прошептал он, оторвавшись от моей груди.
— Как?! Свободно?! — воскликнула я. — Если расслаблюсь — взорвусь! Войди в меня, Генри, забери часть огня, это поможет, я чувствую!
— Нет, — покачал он головой. — Я обещал тебе урок.
— Генри, не-ет, — застонала я обречённо. — Как ты жесток!
Он одобрительно улыбнулся и продолжил целовать и лизать мою кожу, доводя до истомы. Моё хранилище, переполненное огнём, пульсировало и грозило разорваться. От ласки паладина его лишь сильнее распирало.
— Дай огню двигаться, течь по телу…
Я закрыла глаза, слушая собственное рваное дыхание, и попробовала направить рвущееся неистовство по кругу, как учил Генри. Теперь сама, без помощи его рук.
Огонь забурлил, не желая поддаваться, но я была тверда.
— Хорошо, Трис, — прошептал Генри, не убирая губ с груди, и провёл ладонью меж бёдер. — Какая ты влажная…
Паладин раздвинул свой халат и медленно наполнил меня.
— А-а! — застонала я, кусая губу.
Так глубоко, так сладко! Медленно… Нежно… Доводя до грани неистовства, но не переступая её.
От силы чувства я впилась в ткань халата на спине Генри и почувствовала, как она плавится под моим прикосновением. Мои ладони воспламенились. Я страшно испугалась и дёрнулась.
Генри не выпустил. Сощурился от боли, но продолжал медленно, но мощно двигаться во мне.
— Погаси огонь, совладай с ним, Трис! — грозно рыкнул он. — А потом насладись мной.
Я сделала глубокий вдох и сжала кулаки, переплавляя огонь в любовь к Генри. Её вместить я могла бесконечно много. На глазах выступили слёзы от умиления, что всё оказалось так просто.
Паладин поцеловал в губы и лёгкими поцелуями убрал влагу с глаз.
— Всё хорошо, любимая.
Наши хранилища сплелись, стали целым. Огненная лава, бушевавшая в хаосе, подчинилась единому ритму, потекла по каналам, наполняя тела любовной истомой. Волной прокатилась по позвоночнику и разразилась в обоих торжеством.
Генри ускорил движения, я вскрикнула. И оба мы озарились янтарным сиянием.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мы лежали, успокаивая дыхание, и весь мир словно сузился до нас двоих. Я вплела пальцы в его волосы и не желала отпускать.
— Ты умница, — сказал Генри, поглядев на меня, и погладил по взмокшим волосам. — Огонь делает неуправляемым страх или страсть. В прошлый раз, когда мы занимались любовью, ты была очень напугана, буквально готова взорваться, я забрал твои излишки. Но теперь ты поняла, как совладать с собой. Я очень доволен.
— Спасибо, Генри, — поглядела на него с любовью.
Паладин поднялся, чтобы вновь улизнуть в ванную, но я удержала его за халат и потянулась раздевать. Но он придержал.
Стоял передо мной на постели на коленях, я тянула его за пояс на себя, не желая отпускать. Больше никогда не хотела его отпускать.
— Сейчас вернусь, — прошептал он.
— Нет, не отпущу, — засияла улыбкой я.
Я убрала полы халата на бёдрах и поцеловала.
— Боюсь спросить, где ты научилась такому? — хрипло сказал он, положив горячую ладонь мне на спину.
— Ещё нигде… но сейчас попытаюсь… — отрывисто проговорила я.
— Ладно, молчи...
Генри судорожно гладил меня по оголённой спине, беспощадно срывая остатки платья. Жалко было, оно же совсем новое. Но я промолчала, не отрываясь от ласк и стараясь подарить паладину удовольствие, от которого дыхание его судорожно прерывалось.
Совершенно неожиданным порывом Генри поднял меня, опрокинул на спину, резко вошёл и тут же закончил.
— Ух! — прошептала я. — Не обязательно было так!
— Обязательно. Я хочу сына, — поцеловал в губы горячо и страстно.
Генри долго благодарно целовал меня. А потом всё повторилось. И длилось долго. Так долго, что, не помню, как уснули, наполненные любовью и нежностью.
50 Ну и утро
Проснулась от того, что грудь защемило от предчувствия чего-то ужасного. Сделала тугой вдох, осознав, что в нём больше нет аромата вербены. Распахнула глаза и увидела рядом пустую подушку. Генри уехал…
Огонь в камине давно потух, а в окно врывался холодный дневной свет. Ну, и заспалась же я…
Спустила ноги с постели и увидела халат Генри с опалёнными следами на плечах. Перед глазами пронеслись воспоминания о бурно прошедшей ночи. На коже до сих пор горели следы прикосновений и поцелуев.
Как бы хотелось проснуться в кольце рук любимого! Провести с ним утро. Я была лишена этого в первую ночь, и вот сейчас тоже…
Молю тебя, Великий бог Света Арнос, дай сил твоему паладину вернуться домой! Очень жду тебя, Генри! И молю тебя Пресветлая, сохрани малыша, если я понесла.
Я прижала руки к животу и легонько его погладила. Мне нравилось новое ощущение, когда я разрешила себе стать матерью.
Очень хотелось есть и пить. Я слезла с постели и направилась к шкафу, надеясь найти там что-нибудь из одежды. Но сделав несколько шагов, ощутила, что заметную боль меж ног. Ночь была ошеломительной! Мой бедный паладин, вряд ли ты выспался… Но, надеюсь, моя любовь придала тебе сил и наполнила хранилище до краёв.
В шкафу нашлись несколько свежих сорочек и один чёрный шёлковый халат. Платьев, разумеется, не было. Помнится, Бриджит, говорила должны принести ещё пару для меня.
Мысленно заулыбалась. Спасибо, Генри.
Но всё же сейчас я оказалась перед очень скромным выбором: выйти в гостиную в своём разорванном платье или в свежем халате Генри. И то и другое выглядело пошло. Но я решилась на халат — пусть герцогиня и Либретта видят, что мы близки. Очень близки.
Завернулась в шёлковую ткань почти в два полных оборота, завязала пояс вокруг живота, тоже обернув его дважды, и вышла из спальни.
Очень надеялась, что проберусь в кухню тайком, и меня никто не увидит, но как только ступила за порог спальни, меня тут же окликнули.
