— Но я не думаю, что Трис зачарованная… — продолжила Альба. — Когда мы нашли её на болтах, в ней чувствовалась особая аура. Это чистая и очень светлая девочка.
Милая Альба, спасибо…
— Ваша Триса — это наша принцесса Беатрис! — произнесла герцогиня Даренфорс низким, чуть хриплым голосом, что я с трудом её узнала.
— Как такое возможно?! — хмыкнул наместник Хакон.
— Когда Рэндеваль схватил её, он назвал её принцессой Беатрис! Когда я это услышала, то сразу поняла, почему мне кажутся такими знакомыми её позы и черты! Она околдована, но это принцесса, у меня нет сомнений! И у Генриха, кажется, сомнений тоже не было, ведь он так легко с ней сошёлся.
Я попыталась сесть, но голова закружилась, и я вновь рухнула на жёсткую постель. Слёзы потекли по щекам от бессилия и жалости к себе.
Загубленная принцесса, преданная дядей собственного мужа. Мужа! Ах, Генри! Ты в западне! Я должна встать! Должна спасти тебя!
Опасение за Генриха натянуло мышцы, кровь застыла в жилах, и сердце стучало гулко, словно набат. Я закусила от натуги губы и вновь попробовала встать.
Стопы коснулись ледяного пола. Да, это не покои моего герцога с коврами… Нужно отыскать башмаки и тёплый плащ, очень холодно.
— Пусти меня, истукан! — услышала голос Идды за порогом.
— Не велено, — отозвался мужчина — стражник, по-видимому.
— Пусти, я сказала! Это моя келья! Может, я исподнее сменить хочу! Подвинься, тебе говорю…
— К зачарованной пускать не велено! — повторил грозный голос.
За дверью послышалось недовольное фырканье.
— У-у-у! Заполонили всё святилище, вредные мужланы! — выругалась Идда.
Раздался глухой вопль. Мужской. Дверь распахнулась, в келью ворвалась травница. У неё за спиной вырос высокий мужчина в кожаном доспехе городского стража.
— Злыдня, сейчас я тебе дам! — буркнул он, держась за глаз.
Но увидев меня на ногах в скрючившейся позе, оба замерли.
— Это-о-о… Господин Фалькон! Зачарованная проснулась! — крикнул страж и умотал с порога.
Идда бросилась ко мне, подхватила за плечи и посадила на постель.
— Ох, Трис, как ты плохо выглядишь! Тебе нельзя вставать, лежи. Я принесла еды, — Идда кивнула на тряпичную сумку на боку. — Ты не ела, поди, давно.
Я молча склонила голову на плечо травницы, уткнулась носом в её старое потасканное платье, пахнущее соцветием диких трав, и заплакала.
Сил бороться совсем не было. Хотелось есть, пить, спать. А ещё было холодно. Так холодно, что меня колотило, и пальцы закоченели.
Идда накрыла меня углом своего истончившегося шерстяного плаща и прижала к тёплой пухлой груди.
— Проклятье, Расс! Ты, что, не связал девочку?! — брякнул начальник стражи, ввалившись на порог.
У дверей кельи столпились мужчины: Фалькон, Расс и ещё несколько стражей. Наместник Хакон тоже был здесь.
— Так без сознания была… — пожал плечами Расс.
— Свяжи! — приказал Хакон.
— Принцессу?! — наёмник вытаращил глаза.
— Я не опасна! — сказала я, подняв голову от плеча травницы.
Идда гладила меня по волосам и вытирала слёзы на щеках.
— Говорят, ты поливала огнём улицу, словно дракониха, разве это не опасно?! — прорычал Хакон.
— А ну-ка пропустите, господа, — сквозь толпу мужчин протиснулась герцогиня Даренфорс.
Села рядом на постели, по другую сторону от Идды, и тоже принялась гладить по голове.
— Бедная моя девочка, Беатрис… Сколько тебе пришлось пережить…
— Я не опасна для горожан, господин Хакон! Клянусь Пресветлой Девой! — утвердила я, не сводя взгляда с наместника.
Стражи расступились, и из-за их спин вышла Альба. Настоятельница приблизилась и, покачав головой, поглядела на меня.
— Принцесса Беатрис, — низко поклонилась она. — Приветствую тебя в в стенах нашего святилища. Прости, если была груба с тобой когда-то.
— Альба, ну что ты! — воскликнула я. — Ты всегда была очень добра ко мне!
— Ты принцесса?! — изумилась Идда, подняв брови.
— Я Беатрис, — робко вздохнула я.
— Обалдеть…
Идда заплакала. И теперь уже я принялась гладить и утешать подругу.
От толпы, набившейся в маленькую келью, воздух заметно потеплел, и зубы перестали стучать от холода. Больше никто не пытался меня связать или угрожать, но Хакон и Фалькон хмурили брови и пожимали плечами в нерешительности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я сделала глубокий вдох и расправила грудь.
— Я знаю, что вы хотите сказать. Я использую магию, а значит, вы должны заключить меня под стражу и отвезти на Суд Праведного огня.
— Должны, принцесса, — проскрежетал Хакон.
— Я принимаю это. Я согласна. Но сперва нам нужно отбить город у Тёмного Лорда и… — мой голос дрогнул. — Послать кого-то предупредить сэра Генриха о засаде.
================Принцесса Беатрис. Фанаты прислали. Спасибо=))
54 Женские разговоры о Генрихе
— Послать кого-то, ха-ха! — усмехнулся Хакон. — Значит, послать этого кого-то на верную смерть! — Лицо наместника посерьёзнело. — Святилище окружили тёмные, принцесса. Мы забаррикадировали ворота. Время от времени они пытаются прорваться, бьют разрядами молний, но сейчас ночью что-то притихли. Может, до утра продержимся, а там — не знаю… Паладин ушёл, но они словно этого ждали! Напали, гады!
— Именно этого и ждали… — простонала я. — Сэр Рэндеваль с ними за одно.
— Мы беззащитны перед лицом тьмы! — прорычал наместник и, задержав дыхание, попытался успокоиться. — Ладно, принцесса, отдыхайте.
— Отдохнёшь тут, — фыркнула Идда.
Наместник Хакон промолчал и развернулся к Фалькону:
— Стражу с кельи не снимай. Идём, Роберт, обсудим дальнейший план. Сколько у тебя воинов?
Мужчины направились к выходу. Толпа стражей начала потихоньку утекать.
— Господин Хакон, — окликнула я наместника. — Знайте, один маг огня на стороне Вейгарда. Я сделаю всё, чтобы мы отбились от тёмных!
— Надеюсь, принцесса. Надеюсь… Но выпустить вас не могу. Сидите тут, не нарушайте моего жеста доброй воли. Если ослушаетесь и покинете комнату — решу, что вы на Их стороне…
— Доброй ноч-чи, принцесса Беастрис-с, — Фалькон сверкнул на прощание взглядом, поклонился и вышел следом за наместником.
Я осталась в окружении женщин. Идда порылась в сумке и протянула мне булку хлеба. Я разломила её и предложила леди Элизабет, та взяла кусок бледной морщинистой рукой.
— Спасибо, — поблагодарила она покорным, полным печали голосом.
Было больно видеть герцогиню, привыкшую к роскошной жизни в замке, сгорбившейся на скрипучей постели в ветхой келье. В глазах её блестели слёзы, на лице читалась растущая тревога.
— Надеюсь, он победит, — я коснулась руки герцогини. — Что бы его не ожидало там… Ведь он паладин. Кто, как не он, должен победить?
— Надеюсь… — сдавленно прошептала леди Элизабет и обняла меня.
Со стороны порога раздались тоненькие всхлипы. Леди Либретта прижалась к косяку и крутила кулачки у лица.
— Иди сюда, — махнула рукой девочке, моей маленькой крошке, которая росла в нашем с Генри доме почти с младенчества.
Либи была теперь куда больше и тяжелее, чем я её помнила. Но я всё равно усадила её на колени и обняла.
— Не бойся, моя девочка. Всё будет хорошо.
Я протянула Либретте ломоть хлеба и улыбнулась.
— Это правда вы, леди Беатрис? — девочка подняла на меня широко раскрытые синие глаза. — Вы совсем другая… Но всё та же…
Либретта прижалась к моей груди, откусив краюшку.
— Я. Точно я. Точно-точно, — прошептала я.
Тяжёлый вздох настоятельницы Альбы рассёк наступившую тишину.
— Когда мы нашли тебя на болотах, уже тогда я поняла… — произнесла она тихим голосом, — что ты обладаешь магией. Ты сама себя исцеляла… — настоятельница приблизилась и ласково погладила меня по щеке, с восхищением заглянула в глаза. — На тебе были такие страшные раны, от которых обычный человек ни за что бы не выжил. Думаю, ты могла бы вернуть себе своё лицо, если бы помнила его.
