— Я потеряла память… потеряла всё… — горько усмехнулась я. — И даже мой любимый муж попал в руки чужих женщин… — я приобняла Либи и легонько покачала.
Герцогиня Элизабет виновато вздохнула.
— Это было моё решение, прости меня, — произнесла она. — Я объявила о помолвке, чтобы наш Генрих не достался в хищные руки властных дам, ты ведь понимаешь сколько их за ним выстроилось, Беатрис!
— Я не про вас, что вы, — погладила холодную ладонь герцогини. — Вы всё правильно решили, позаботились о Генрихе. Только…
Я старалась говорить спокойно, но дрожь в голосе выдавала ревность, царапавшую сердце.
— Генрих так легко пошёл в постель с рыжеволосой послушницей, хах, — прыснула я и со стыда закрыла лицо ладонью, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться. — Ребёнка родить даже предложил...
— Прости меня, принцесса Беатрис, это я виновата, — сдавленно произнесла Альба. — Я надеялась, что сэр Генрих, сумеет помочь тебе вернуть память. Что вы оба сумеете помочь друг другу, но я не знала, что его жена жива и что это ты!
Настоятельница смущённо отвела взгляд. Либи покраснела, а Идда многозначительно хмыкнула в голос.
— Та ночь действительно помогла нам обоим, — ответила я, подняв голову. — Он излечился. А я начала вспоминать… Мне не за что прощать тебя, светлая Альба.
— Мне кажется, он догадывался о том, кто ты… — поглядела мне в глаза леди Элизабет, выйдя из задумчивости. — Нет, я совершенно уверена в этом!
— Почему вы так уверены? — вздрогнула я. — Он умирал от раскола, вот и решился на способ…
— Последние годы он и не жил вовсе, Беатрис… Всё искал Тёмного Лорда, жаждал мести. Он был ранен полгода тому назад и пролежал неделю в горячке. Он желал умереть, чтобы скорее встретиться с тобой… И я не верю, что смерть могла напугать его теперь. Да так, чтобы он решился на измену с первой встречной девушкой. Он узнал тебя.
— Тогда почему он мне не сказал?! — выпалила я.
Леди Элизабет пожала плечами.
Огонь обжёг нутро. Кажется, не только страх или любовные ласки раскручивали магические вихри внутри, но и возмущение. Предельное возмущение!
— Сколько же пришлось пережить тебе, милая Беатрис, — прошептала герцогиня. — И сколько ещё предстоит…
Леди Элизабет покосилась в сторону окна, за которым сгустилась морозная ночь. Раздались отдалённый гул и вопли. Тёмные, видимо, вновь пытались прорваться.
Мы все поёжились и поглядели друг на друга полными страха взглядами. Доживём ли до утра? Кто поможет нам, если паладин покинул город?
— А-а-а, — с улицы донеслись оглушительные вопли. — Спасите!
— Пойду посмотрю, что там, — обеспокоенно сказала Идда и вышла за порог кельи.
В дверях промелькнул охраняющий меня страж с мечом наизготове и в его глазах читалась нерешительность: остаться исполнять приказ или бежать на помощь.
Сквозь щели в закрытых ставнях пробились яркие вспышки. Щекочущий нервы треск заглушил человеческие крики, ставновившиеся всё ближе и громче.
— Тёмные ворвались в святилище! — закричала Идда, застыв на пороге с круглыми, как блюдца, глазами.
55 Битва за святилище
Либи вскрикнула, прижалась ко мне и задрожала, словно котёнок.
— Да прости нам грехи, Пресветлая Дева и сохрани Свет наших душ для Арноса… — обречённо взмолилась Альба.
— Не так я желала встретить свой конец, — побледнела леди Элизабет, подняв голову к тёмному потолку.
Раздался грохот удаляющихся шагов у дверей: страж покинул пост и поспешил во двор.
Стало страшно. Затряслись плечи и подбородок. Похолодели пальцы. Оцепенение. Волна ужаса, поднимающая волосы и остужающая кровь.
Женщины прижались друг к другу, затаив дыхание под гул битвы на дворе. Я накрыла всех руками, словно это могло защитить, а мыслями предалась Генриху.
В этот миг передо мной ясно предстало его лицо, заросшее щетиной и искажённое мучением. Глаза сверкали гневом, он взывал к небу:
— Нас предали! Великий Арнос, дай мне сил! Трис, бедная моя девочка… Защити её, Арнос! Трис…
— Генри… — мысленно позвала я, и сквозь серую пелену пространства мы узрели друг друга.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я люблю тебя, Беатрис! Всегда любил! — воскликнул он, в его руках пламенем искрился меч. — Помни об этом!
— На вас подготовлена засада, Генри! Будь осторожен!
— Поздно, Трис… — паладин поглядел перед собой, открыв покрывало тьмы моему взору, и я увидела каменных големов.
Чудовища, ростом вдвое выше человеческого, надвигались на рыцарей, словно огромная стена. От страха я зажмурилась, и видение исчезло.
Генри…
Неужели не увижу тебя больше? Не взгляну в твоё лицо, не обниму, не рожу тебе сына?
Генри! Я тоже люблю тебя! Ты уже не слышишь меня…
Хотелось плакать, но я до боли закусила губы, запрещая себе слабость.
И тогда вместо слёз из глубины души поднялся могучий жар. Кровь закипела, раздувая жилы. Ещё немного, и я полыхнула бы, как большая куча сухого хвороста. Но я вспомнила всё, чему учил Генри. Сделала глубокий вдох и направила взрывную магическую силу в любовь, бесконечную тягу к своему истинному.
Я найду тебя. Мы встретимся! Мы увидим свет утра!
Кисти потеплели и засветились золотистым светом, на ладонях загорелись огненные шары. Либретта от страха спрыгнула с моих колен. Женщины взвизгнули и прижались друг к другу. Ведь даже паладины никогда не показывали своим жёнам открытого магического огня. Самое большое — фитиль пальцем могли поджечь. Остальное было под запретом. А тут я, тощая, не прошедшая ни суда, ни испытаний женщина, взращивала в руках огненные шары!
— Не бойтесь, я не дам вам погибнуть!
Я направилась к выходу, отворила дверь и оказалась на улице: морозный ветер гулял на просторе площади. С неба, выхваченные светом моего огня, летели густые снежные хлопья.
Было темно и из тьмы, окружившей меня, вырывались истошные крики.
Вспышка молнии, на миг озарившей двор святилища, открыла страшную картину. Стражи и ополченцы из числа горожан противостояли зачарованным в смертельном бою. Лиц у тёмных будто не было, они были сокрыты гримасами звериной ярости. Жажда убийства плескалась в их опустошённых глазах. И не было в них ни капли разума. Не люди они больше — чудовища…
Здесь и сейчас решится наша судьба!
Не думая о страхе, я побежала вперёд, занесла руку и метнула огонь в толпу тёмных, туда откуда лупили молнии.
Пламя разлилось по телам зачарованных, крики усилились. Стражи сильнее заколотили мечами, ощутив пусть призрачную, но надежду.
Молния ударила откуда-то из тьмы мне в ноги, опалив белый снег. Я успела отскочить в последний момент. Упала на землю, больно ударившись плечом, но тут же поднялась и побежала в сторону.
— Проклятье! — выругалась я, потирая ушиб.
Беатрис, ты же принцесса! Не ругайся… Но как тут не ругнуться!
Я дала обнаружить себя Тёмному Лорду! Молния одна за одной зажигала небо и обрушивались там, где только что сверкали мои пятки. Я бежала, бежала сломя голову, желая найти укрытие!
У меня не было ни мгновения остановиться и настроиться на ответный удар. Неужели паладинам так тяжело?!
Статуя Пресветлой выросла передо мной и я юркнула за мраморный алтарь. Молния ударила в Деву, и каменная глыба повалилась на землю, меня задели лишь крошки.
— Иди ко мне, Беатрис! — громогласно проревел Тёмный Лорд. — На этот раз я не дам тебе сбежать! Ты будешь моей навеки!
Съёжившись и прикрыв голову руками под всполохами молний, калечившими мрамор, я подняла взгляд и увидела напротив маленькую статую …себя, у которой Генри скорбел, в день приезда в Вейгард.
Генри…
Мысли о муже и нашей любви придали сил. Я вобрала холодный воздух полной грудью и разожгла огненные вихри на всю мощь. Пламя вырвалось из рук искрящимися струями, осветившими ночь ярче солнца. Я направила огонь в Тёмного Лорда, шагающего ко мне сквозь пробитую брешь в стене стражей.
— Иди сюда! — повторил он, окутав себя призрачным щитом, по поверхности которого разбегались всполохи молний при соприкосновении с моим огнём.
