машине, потому что я могу разнервничаться и наговорить кучу гадости.
— Ты пропал на десять лет! А с учетом того, что ты свалил сразу после армии, то я не видел тебя 12 лет, — сходу заорал Бояров, он будто ждал отмашки, чтобы выпустить пар. Его кулаки сжались, он замахнулся правой рукой, но затормозил в паре миллиметров от панели. — За все это время позвонил нам три долбанных раза! А потом появляешься и делаешь вид, что выходил за сигаретами. Как я должен реагировать? Научи? Ты же всегда был у нас самый умный!
— Б*ять! Бояра! Я просто работал! Ты же сам сказал, что я наемник. Не прикидывайся лошком, потому что в жизни не поверю, что не наводил справки. И знал, что я в городе, и знал, чем я занимаюсь. Поэтому заткнись, исповедь я не заказывал!
— До меня тут слухи дошли…
— Да срать я хотел на слухи!
— Не прикидывайся. Ты думаешь, что я не догадался, зачем ты вернулся? Да я тебя уже давно жду. Знал, что этого не пропустишь! Он взлетел слишком высоко. Да?
— Да! Б*ядь! ДА! Доволен? Психотерапевт х*енов! Так и знал, что залезешь под кожу! — я сильно треснул рукой по рулю, ощутив ладонью жгучее жжение. — Знал, что не успокоишься, не уймешься! Знаешь, а ведь в тебе это с самого детства! Задатки мента так и прут из тебя!
— ДА! У*бок! — взвыл Паха и, развернувшись ко мне всем корпусом, врезал кулаком в плечо. — Ты знаешь, чем он теперь занимается? Ты знаешь, что Корней примкнул к оружейникам?
Черт! Ведь знал, что день не будет легким! Знал, что просто так не отъеду на смешках. Понимал, что Бояра со свойственной ему бульдожьей хваткой вцепится мне в горло, в поисках правды. Ему всегда было просто необходимо знать истину, искать ее, копаться в многослойной куче дерьма. Таких, как он, много. Но среди всех этих навозников он единственный, кто не стремится завалить раскопанным окружающих. Все делает тихо, аккуратно. Не прикопаться. И сейчас, он так смотрел на меня, будто видел насквозь. Я резко свернул на обочину и вышел из машины. Как только первая порция никотина проникла в легкие, обернулся. Бояра сидел в машине, не скрывая улыбки.
— Я ждал тебя три года назад, когда освободился Корней. Но ты не приехал и перестал звонить и мне, и Маре. Было два варианта, либо ты затих и ждешь, либо поймал свинец. Я надеялся, что ты зазнался, забыл, отвык! Но только не сдох. Поэтому я и начал собирать информацию на него, чтобы занять себя. Чтобы просто не думать об этом. На, держи! — Бояра достал из кармана джинс флешку и бросил ее мне. — Если ты собираешься убрать его, то я с тобой.
— Нет, мне вообще с тобой лучше не видеться, не хочу светиться.
— Да брось! Ты еще не знаешь, но мой начальник кушает с руки Моисея, поэтому пока тот кормит, за меня можешь не волноваться. Тебе просто нужно контролировать порции. Мой шеф очень прожорлив.
— Я сказал нет.
— Да.
— Нет, Бояра. Нет! Ты не знаешь, куда влезаешь. Я иду против многих, поэтому хочу быть один.
— Значит, слухи — правда?
— Мне необязательно отвечать на твои вопросы. Ты и сам все знаешь. А теперь поехали завтракать? Конечно, если твои вопросы закончились.
— Ты всегда был такой, — Паха выскочил из машины и в один прыжок оказался около меня. Его огромные руки сгребли ворот футболки так, что я чувствовал, как ткань сжимается у горла. — Мы вместе били стекла, жгли мусорки, заливали клей в замочные скважины. Но если нас ловили, ты вставал и брал все на себя, даже не давая возможности вставить слово! Но теперь я не доставлю тебе этого удовольствия. Поэтому умолкни!
***
— Ба! Какие люди! — не успел я затормозить у высокого забора из серого камня, как увидел сгорбленную фигуру, сидевшую на ступеньках. Как только машина остановилась, он встал, сбрасывая капюшон серой толстовки.
— Мара… Мара… Марадона! Все тот же пижон, — я выскочил из машины и медленно направился прямо к нему. Мара снял зеркальные очки, обнажая серое лицо. Под глазами залегли глубокие синяки. Худое овальное лицо осунулось. Впалые скулы. Многодневная небритость, граничащая с легкой формой бороды.
— Ну-с… — Мара расправил плечи и направился навстречу. Но потом остановился, окидывая меня холодным взглядом. — Какими судьбами, мажор?
— Да вот… Бояра сказал, что ты скоро «в ящик сыграешь», поэтому приехал, боясь пропустить пышные похороны, — я повторил его холодный тон, не переставая рассматривать друга, которого не видел двенадцать лет. Помню, как он притащил на вокзал толпу телок, бочку пива и угощал всех. А когда нас с Боярой погрузили в состав, долго бежал за вагоном. Помню его широкую улыбку, серые глаза, в которых блестели слезы. За ним бежала толпа телок, сопровождаемая громкими свистами всего вагона будущих служак. Бояра остался в области, а меня угнали на Крайний Север. Так мы и не виделись больше, только пару раз созванивались.
— О! Тогда, может, отвезете меня в одно место? Там есть то, что может помочь вам погулять на моих похоронах, — прошипел он, подойдя настолько близко, что почти касался носа. Но я не шевелился, просто ждал.
— Лучше я сам тебя грохну. Тихо и аккуратно. Обещаю, что больно не будет.
— Скала, а я вот тебя только и жду. Думаю, кто, как не лучший друг, избавит меня от этих нечеловеческих мучений.
— Могу прямо сейчас. — я откинул куртку и вытащил ствол. — Хочешь? На х*й тебе жить? Зачем? Смотри! Ты только скажи.
— Э! Парни! Завязывайте, — Бояра попытался отобрать пистолет, но щелчок предохранителя заставил его отойти. Он знал, что нельзя вмешиваться, когда ствол готов выстрелить. И со мной не нужно связываться. Мои руки уже лет пять чешутся надрать Илье задницу.
— Зачем тебе жить? Чтобы колоться? Нюхать? Е*ать обшаенных телок? А потом молить у Бога пощады, сидя в коридоре дорогой больнички, в ожидании анализов на СПИД? Ну, как? В этот раз пронесло?
— Заткнись! — Илья дрогнул, а в глазах появились слезы. Голос больше не был холодным. Достучался? Что, и пары выстрелов не пришлось делать?
— Нет,
