Были и юмористические номера, даже небольшой гольф, организованный на заднем дворе особняка, словом, мне почти удалось получить удовольствие.
И вот настало время финального танца. Мы по одиночке репетировали движения в вальсе, чтобы двигаться легко и непринуждённо, но всё же от моей расслабленности не осталось и следа. Тем более я заметила, как мой муж нахмурился, когда ведущий объявил первый супружеский танец.
— Ты, наверное, не со мной мечтал его танцевать, — с досады произнесла я, чувствуя, как портится настроение, а ведь всё шло так неплохо.
Вот и надо держать язык за зубами и меньше думать о подоплёке нашего брака. Наверное, я выпила слишком много шампанского, и оно развязало мне язык.
— К чему это замечание? Это и так понятно, только не надо драмы, прошу, — рука Ярослава легла на мою затянутую в корсет талию, и мужчина притянул меня к себе чуть ближе, чем того требовала ситуация.
Зазвучала музыка, и мы медленно начали кружиться в танце. Со стороны раздавались восхищённые возгласы о том, как мы хорошо смотримся вместе, а я старалась не встречаться взглядом с партнёром и сохранять на губах лёгкую улыбку.
— Посмотри на меня, — произнёс он наконец, и я подчинилась.
— Прости, я сказала лишнее, — вымолвила я, чувствуя, как в голове проясняется.
— Больше никогда не говори о Вике, пожалуйста. Это личное, — в тоне Ярослава сквозил холод.
Он отчитывал меня как учитель нерадивую ученицу, но я понимала, что перешла черту.
Моя нелюбовь к избраннице его сердца вовсе не означала, что он обязан испытывать те же чувства и видеть ситуацию под тем же углом. У нас был договор, и в обоюдных интересах его соблюдать.
Блин, я снова включила психолога и даже на собственной свадьбе стараюсь кого-то проконсультировать и смягчить чужую боль! Расскажу Стасе, так она повертит пальцем у виска и будет права.
Танец мы закончили так же хорошо, как и начали, но больше не разговаривали, если не считать ответов на поздравления и шутки.
Наконец, все подарки были подарены, конкурсы и развлечения остались позади, даже свадебный трехъярусный торт раздарен. Пришло время окончания праздника. Время, когда новобрачные должны остаться наедине.
— Я оплатила вам номер в гостинице, — мягко произнесла Ольга Денисовна и посмотрев на меня, добавила: — Это было необходимо.
Я устала кивнула и посмотрела на Ярослава. Тот ничем не выдал своего удивления или разочарования. Мог бы и предупредить!
Проводив гостей, я хотела съездить переодеться, но новоиспечённый муж был против.
—Не стоит, — коротко отрезал он и добавил устало: — Давай ключи, я попрошу, чтобы тебе привезли, что ты хочешь.
— И как ты себе это представляешь? Твой человек станет шарить по моим шкафам и искать «бежевые туфли на невысоком каблуке»?
Я усмехнулась, понимая, что права, и Ярослав с великим неудовольствием, наконец, это признал.
— Могла бы сказать тёте, что достать, думаю, она в курсе особенностей твоего гардероба, — проворчал он, но, услышав, что таки нет, только махнул рукой.
Уже на машине Ярослава мы заехали в мою квартиру, чем несказанно удивили тётку.
— Я думала, ты останешься у мужа, — произнесла она, смотря на меня с подозрением. — Что-то не так?
— Я переодеться, мы едем в номер отеля, — пожала я плечами и на всякий случай взяла с собой и таблетки от головной боли.
Сердиться на такую подставу с номером, я не собиралась. Понимала: так действительно необходимо. Если сомневающиеся захотят узнать, где мы провели ночь, то подобное алиби просто безупречно.
И по взглядам Константина, его матери, некоторых гостей, привыкших видеть рядом с Ярославом Вику, осознавала, что опасения Ольги Денисовны не напрасны. Кое-кто точно захочет убедиться, что наш брак - самый настоящий.
Мне-то по барабану, где проводить ночь, в том, что Ярослав не станет ко мне приставать, не сомневалась, хотя определённый дискомфорт от близости его тела испытывала. Ничего, это всего лишь одна ночь. И потом — свобода.
И всё же мне было грустно. Не так я представляла себе первую брачную ночь, ой, не так!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
***
Ярослав
Сидеть в машине в ожидании пока снежная девочка, сегодня ставшая моей женой, соберёт вещи, было утомительно. Почти настолько же, насколько весь это суматошный праздничный день, который, к счастью, прошёл весьма гладко.
Только однажды она вывела меня из себя, упомянув Вику. Я никому не разрешал говорить о ней: ни матери, не раз намекавшей, что всё, что ни делается, к лучшему, ни остальным, тонко удивлявшимся, как это так: ходил с одной, а женюсь быстро на другой.
Вот так оно бывает! Иногда без твоего желания, но с молчаливого согласия.
— Приезжай завтра ко мне! — выдохнул я в трубку, быстро набрав номер. — Я соскучился!
— Нет, — мягко ответила Вика после небольшой, но такой важной для меня паузы. — Не могу, знаешь же.
— Почему?
Вопрос был не праздный, я знал, что Вика меня любит, она знала, что я люблю её, как и то, что терпеть не могу женские игры в «завлекалочку». И всё же говорила «нет». Впервые за многие месяцы.
— Это твой время и её. Не моё.
— Не усложняй, я всё тебе объяснил, ты согласилась. Я думал, мы поняли друг друга, — возможно, я говорил излишне эмоционально, но сейчас было не до сантиментов. — Любовь — это доверие, ты сама говорила.
Утомительный день подходи к концу, мне нужен был якорь, чтобы с надеждой начать следующий. Чтобы не сбиться с пути и думать только об одно женщине.
— Не хочу красть чужой праздник, прости. Я приеду послезавтра и ни в чём тебя не упрекну. Я помню и доверяю. И люблю.
Голос Вики всегда действовал на меня успокаивающе, даже головная боль, сжавшая минуту назад виски, начала отступать. И всё это наваждение в виде брака и близости чужого женского тела, манившего ароматом дерзости, начало рассеиваться, как туман.
Едва успел пожелать Вике спокойной ночи, хотя осознавал, что это звучит цинично, как спустилась Герда.
— Я готова, — произнесла она в пустоту, прикрываясь пакетом с вещам.
Я повернул ключ в замке зажигание, и машина плавно тронулась.
Глава 16. Сказочные герои
—Я не представляю, как это будет, — произнесла я, смотря прямо перед собой. — Сегодняшняя ночь и вообще дальше.
— Надеюсь, что просто, снежная. Не переживай, все договоренности в силе, — устало произнёс он, и мне захотелось дотронуться до его руки, лежавшей на руле.
Не с каким-то романтическим подтекстом, а чтобы дать понять: я в таком же положении. Усталая, опустошенная, с разбитыми планами на ближайшие годы.
Но не решилась, ещё не так поймёт, потом доказывай, что ничего не имела в виду.
— Знаешь, о чём я сейчас подумал? — спросил он, улыбнувшись в лобовое стекло. — Сегодня ты получила ту фамилию, которую должна была носить с рождения. Может, в этом и был план отца? После развода ты оставишь её себе. Таким образом, он и наследство тебе передал, и фамилию.
— Да, смешно получилось. Только я всё равно не могу считать его настоящим отцом, — ответила я, отвернувшись к боковому окну. — Если бы не болезнь, он не стал бы меня разыскивать.
Во рту сделалось горько. Мне давно следовало поговорить об отце, только с психологом, коллегой, не с Ярославом, который с пеной у рта станет защищать его, и наша взаимная неприязнь только усилиться. А я уже начала верить, что мы сможем поладить.
— Наверное, нет. А, может, и не так. Как теперь можно что-либо утверждать? Мне он заменил отца и даже, когда подростком вляпался в наркоту, ничего серьёзного, по глупости, спокойно вытащил и приобщил к делу. И терпел все взбрыкивания молодого дурака, которым я был. Мне до сих пор стыдно за некоторые фразочки, что я ему бросал. А отец терпел и занимался мной, когда даже у матери опустились руки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Это, наверное, самая длинная тирада, что я услышала от Яра Дмитриева об отце. Он говорил о нём с любовью, как о самом близком, я чувствовала всю боль, что сын испытывал от недавней потери, и никак не могла состыковать это со своим собственным представлением о мужчине, бросившим беременную от него женщину и ни разу не поинтересовавшемся, выжила ли она.
