судьбу Паулины.
— Найдётся.
Шатёр стоял в нескольких шагах, но в то же время бесконечно далеко. Судьба слишком часто отнимает подаренные мгновения.
— Мы уже здесь, Рейф, и на сторожевой башне тепло. Зачем нам шатёр?
Мир вокруг исчез, растворился. Мы плотно закрыли дверь на засов. Зажгли свечу. Бросили на пол шерстяное одеяло.
Он целовал мои дрожащие пальцы, озабоченность не уходила из глаз.
— Нам необязательно…
— Я боюсь только одного: что всё это окажется сном.
— Если это сон, то он наш. Мы вместе. Нас нельзя разбудить.
Мы опустились на одеяло. Я всматривалась в лицо надо мной: мой принц, мой крестьянин. Невесомая, я тонула и растворялась в безбрежной глубокой синеве его глаз, тёмных, как полночный океан. Его губы, едва касаясь, медленно и нежно путешествовали по моей коже — исследуя, лаская, погружая в огонь каждый пройденный дюйм. Время, комната — всё кануло в небытие, а затем он снова заглянул в мои глаза и, скользнув рукой под спину, притянул к себе. Жар томления, копившийся неделями и месяцами, вырвался на свободу, а страх, что нам не суждено быть вместе, рассеялся без следа.
Клятвы, которые мы дали друг другу, доверие, запечатлённое в наших душах, всё это промелькнуло в памяти, когда его губы вновь приникли к моим. Наши пальцы переплелись, ритм его дыхания подхватил меня. Каждый поцелуй, каждое прикосновение были обещанием, понятным обоим: я принадлежала ему, а он мне, и никакие заговоры и хитроумные интриги не обладали даже крупицей той силы, что бурлила между нами.
Глава двадцать восьмая
Мы вбежали на веранду, ни капли не жалея, что опоздали к ужину. Меня удивило, что за столом среди гостей сидели Каден и Гриз. Я протиснулась мимо капитана Хейга, и тот с исключительным наслаждением прошипел:
— Как приказывали.
Момент хуже не придумаешь, он и сам понимает. При виде Кадена и Гриза рука Рейфа в моей напряглась. Да уж, перемирия рано ждать.
Никто за столом не мог вздохнуть спокойно, но труднее всего приходилось венданцам. Благо, Каден сдерживался и не говорил ничего, что могли бы счесть враждебным. Он даже поник, словно устыдился тех методов, которыми насаждал «честность». Его правда была извращена недомолвками и грязными намёками. Пожалуй, нам всем придётся учиться искренности с нуля. А овладеть ею куда трудней, чем мечом.
На ужин явился и Джеб, не желая отлёживать бока на койке. Страшно подумать, ценой каких мучений он втиснулся в наглаженную рубаху. Впрочем, сейчас он сиял изысканностью и гордостью. Рубаха точно из крувасского льна.
Разговор зашёл о грядущем бале, и соседи по столу оживились. Они понемногу привыкали к Гризу и Кадену, впрочем, всё ещё зорко следя за их движениями.
Весь вечер Рейф держался невозмутимо, и только пару раз под столом его рука ложилась мне на колено — ему, похоже, нравилось сбивать меня на полуслове. Только он завязал беседу с капитаном Ацией, и я вернула должок. Трижды сбившись на одной фразе, Рейф не выдержал и схватил меня за руку, чтобы не выписывала ленивые круги на его ноге. Словно догадавшись о нашей игре, капитан зарделся.
Весь следующий день Рейф утопал в делах. Я видела по глазам, как ему трудно. В Санктуме он собрал волю в кулак, день ото дня натягивая маску коварного эмиссара, а сейчас требовалось вживаться в новую роль, с которой на плечи легла невообразимая ответственность.
Из его шатра доносился оживлённый разговор. Рейф и Свен о чём-то спорили, и я нагнулась у входа, как будто перешнуроваю сапог. Оказалось, смена гарнизона задержится. Пришла весть и о том, что между ассамблеей и министрами зреет раскол.
— Всё! — кричал Рейф. — Отправляемся сейчас же, и плевать на охрану!
— Ты башкой подумай! — наседал Свен. — Письмо Бодена уже во дворце! Всем раструбили, что ты жив и едешь домой. Враг тоже мог пронюхать! Тебе нужен большой отряд. Поверь, ассамблея знает, что с тобой всё хорошо, и теперь быстро уймётся.
Как же Рейфа взвинтила весть о склоках в кабинете министров! Я что-то упустила, или у него просто кончается терпение?
Если и кончается, то не у него одного. Уверенность, что мне нужно домой, крепла день ото дня, заглушая другие чувства. Я перестала нормально спать. В обрывочных кошмарах слышала мешанину из Песни Венды и моего сбитого дыхания, словно бежала куда-то в панике, хотя ноги врастали в землю. Затем раздавался низкий рык того, кто нёсся следом. Ненасытный, безжалостный, он обжигал мне спину жаром из пасти. Раз за разом в голове билось «Ибо когда Дракон наносит удар, он не знает милости».
Я просыпалась в поту, хватая ртом воздух. Спина горела от острых когтей. В тот миг слова Комизара звучали ясно, как наяву:
«Если кто-то из королей и вельмож выживет в схватке, я с величайшим удовольствием устрою им ад при жизни».
Однажды после особенно беспокойной ночи я зашла в шатёр к Рейфу, когда он брился. Не пожелав доброго утра, я начала:
— Рейф, надо поговорить. Когда мне можно будет вернуться в Морриган?
Он поглядел на меня в зеркале, ополоснул бритву в тазике.
— Мы ведь уже обсуждали. Комизар либо мёртв, либо при смерти, в Санктуме царит хаос и резня. Ты сама знаешь, что Совет хуже голодных псов. Да они прямо сейчас рвут друг другу глотки. — Он прошёлся бритвой по шее. — А из выживших уже никто не сможет возглавить армию.
— Может быть. Если повезёт. А на удачу нельзя уповать, я должна…
— Лия, мост сломан, они не смогут даже переправиться.
— Мост можно и починить.
Бросив бритву в таз, он повернулся ко мне.
— А как же награда за твою голову? Нельзя вот так просто взять и прискакать в Морриган. Мы пошлём депешу, обещаю.
— Кому её посылать, Рейф? В кабинете министров изменники, и неизвестно, сколько. Да и канцлер перехватывает…
— Лия, я не могу сейчас ехать в Морриган, и ты это понимаешь. — Он вытер лицо полотенцем. — Сама видишь, как неспокойно в моём собственном королевстве. Сначала надо разобраться с делами здесь. Заодно успеем всё обдумать.
Рейф так и не понял, к чему я вела. Да, он не поедет со мной в Морриган, но его взгляд, светлый и решительный, пылал надеждой. Рейф молил меня поверить. Я кивнула. Пусть время утекает драгоценными каплями сквозь пальцы, я готова ещё подождать. Всё равно лекарь пока запретил Гризу ездить верхом и держать меч. Запущенная рана заживала плохо, но сильное тело уже брало своё. Главное, чтобы снова не
