— Созерцай его ежедневно, — продолжил молодой, — ибо такое созерцание дарует человеку возможность видеть низкое и благородное, проникать в грубые и нежные уровни существования, а также предвидеть последствия мыслей и действий не только своих собственных, но и других существ вселенной…
Бросив на Шайбу испепеляющий взгляд, Ленин обернулся к тибетцам.
— Спасибо, ходоки! При первой же возможности я передам ваши подарки в дома культуры, музеи, школы… А теперь давайте перейдем к делу.
— К делу, к делу, о Уничтоживший рассадник лжи и суеверий, — загомонили махатмы. — Мы выполним любое твое приказание, облачившись в кольчугу личной ответственности и не ведая сомнений.
— Товарищи махатмы, — посуровел лицом Ленин. — Светлый час не за горами. Но чтобы приблизить его наступление, нам требуется в кратчайшие сроки наладить поставки новейшего вооружения.
Махатмы недоуменно переглянулись.
Шайба, посчитав, что Ильич не слишком конкретен, взял инициативу в свои руки и выступил из-за спины напарника.
— Слушайте сюда! Нам с Вованом, мля, не нравится, что в этом мире у одних до шиша, а у других от шиша краешек. Нужны перья и стволы! Чем больше, тем лучше. Башляем по полной программе, уяснили? — и он мотнул головой в сторону сокровищ.
— Твои чакры мутны, а аура одноцветна, — после длительной паузы ответил ему самый дряхлый махатма, пристально вглядываясь в зашпаклеванную дырку на шайбиной голове. — В следующей жизни ты будешь тараканом…
— Блохой, — почтительно перебил его самый молодой махатма. И что-то показал над шайбиным левым плечом.
— Базар фильтруйте! — вскипел Шайба. — А то я вам третий глаз обратно закрою и мандалы отобью.
— Товарищи! Товарищи! — вклинился между ними Ильич. — Сейчас не время для беспредметных прений. Революционный момент назрел как никогда — и теперь все зависит от того, сумеем ли мы коллективными усилиями раздобыть необходимую амуницию.
— Мы готовы, о Учитель, сделать все, что ты хочешь, — хором завопили старцы. — Но мы не знаем, что такое стволы и амуниция.
— Нужны ножи, топоры, пики, ружья. Все, что стреляет, режет и колет. Все, что взрывается, — терпеливо пояснил Ильич. — Сгодятся даже булыжники. Это грозное оружие в руках пролетариата.
— Но пластит лучше, — вставил свои пять копеек обиженный Шайба.
— Мы все поняли, о Венец планетарной иерархии, — просияли махатмы. — Тебе нужны орудия разрушения. Помыслы твои высоки, как вершина Джомолунгмы — и ты можешь на нас рассчитывать. Пусть меч карающего правосудия в твоей руке рассечет вредоносные завесы! Жди тридцать ударов сердца — и мы принесем все, что сможем найти…
И они исчезли.
— А как же бабло? — растерянно спросил Шайба.
Ильич не ответил: он нетерпеливо мерял помещение ногами, считая удары своего фантомного сердца. И примерно через полминуты началось…
Первым материализовался тот самый старец, что пообещал Шайбе неудачную реинкарнацию. В руках он сжимал нечто вроде самоварной трубы, отливающей слепящей медью с приделанной к ней мехами.
— Это для чифиря, что ли? — тупо спросил Шайба.
— Греческий огонь, — пояснил старец. — Стоит залить вот сюда смесь нефти, серы и масла, а потом раздуть меха, как всепожирающая огненная струя Агни понесется вперед на двадцать пять шагов, испепеляя и…
— С дуба рухнул? На хрена нам твой баян. Лучше я в бубен тебе постучу. Вот ведь приволок — ну из чего мы твой напалм мастерить будем? Где серу и масло возьмем? А нефть — у «Бритиш Петролеум» одолжим?
Старик поджал губы и исчез вместе с самоварной трубом, но уже через пару секунду объявился вновь с увесистым бревном.
— Баран, — сказал он Шайбе.
— Кто баран? Я баран? Ну все, молись своему Кришне, сейчас я тебе чакры отрывать буду.
— Возьми баран, — упрямо повторил махатма. — Ломает стены. Выбивает двери.
Только сейчас Шайба заметил, что бревно увенчано бронзовой бараньей головой.
— А-а-а… — протянул он, соображая. — Таран значит. Ну за это спасибо — может пригодиться. Прости, отец, погорячился…
Еще двое махатм появились почти одновременно, притащив с собой ворох то ли аркебуз, то ли кулеврин, а может и пищалей, которые Шайба в принципе одобрил, но велел притаранить также к ним пыжей, запальных фитилей, свинца и пороху.
— Дрянь, конечно, — покрутив в руках тяжеленное оружие, сказал он. — Но для чинчорро сойдет.
Следующим приобретением заговорщиков стала древняя баллиста, которую даже в просторном зале, можно было уложить только набок, а также полный доспех римского центуриона. Баллисту Шайба обозвал говном, а вот от доспеха пришел в восторг. Скинув красный пиджак, он напялил панцирь прямо на голое тело, нахлобучил шлем, украшенный поперек чем-то вроде половой щетки, повесил через плечо ножны с коротким гладиусом и гоголем прошелся перед Ильичом. Особенно забавно это смотрелось в сочетании со спортивными тапочками, которые уголовный не захотел менять на ременные сандалии.
Новый поставщик в простыне приволок два длиноствольных кольта сорок пятого калибра с широким поясом и кобурами из буйволиной кожи, украшенными бахромой. Кольты Шайба тоже присвоил. Нацепив их поверх легионерского облачения, он добрых полчаса развлекался тем, что резко выхватывал оружие из кобуры, целился в лоб Ильича, называя его Старым Джо, и пытался вертеть револьверы на пальце.
Очередной улов не заставил себя ждать. Один из махатм не без труда возник и тяжело плюхнул на пол перед ними ваджру — увесистую булаву, торжественно возвестив, что это орудие самого Индры, символизирующее его непоколебимую твердость. Но ваджра оказалась так неподъемна, что Шайба ее забраковал. А вот бронзовый шар на цепи утыканный длинными стальными шипами, который тот же самый махатма назвал моргенштерном или утренней звездой, пришелся ему по душе.
— Реальная вещь!
Обнадеженный успехом старец тут же пропал и появился с сундуком, доверху полным дисками с остро заточенными краями. В них всезнающий Шайба узнал сюрикены и начал спорить с добытчиком, уверявшим, что это старинное индийское оружие чакры. В качестве последнего аргумента старец всадил пару-тройку дисков в каменную колонну. Это произвело впечатление — решили взять.
Дальше пошло веселее. Трое махатм в течение часа приволокли двадцать автоматов «Узи», пять штурмовых винтовок «Галиль» в заводской смазке, столько же винтовок «Тавор» калибра 5.56 мм, присовокупив к ним пять полных цинков. А один, видимо специализируясь на Второй мировой, притащил несколько ППШ, три шмайсера и немецкие гранаты с длинной деревянной ручкой, напоминавшие толкушки для пюре. Все это Шайба одобрил, но попросил махатму поднапрячься и не в падлу доставить ему десять грантометов «Муха», полкило пластита и два ящика ребристых осколочных гранат Ф1, которые он именовал «лимонками».
Все требуемое было послушно принесено, включая и «лимонки», которые Ильичу показались гораздо больше похожими на небольшие ананасы. В этой же партии оказалась и здоровенная хромированная Beretta 98, неожиданно навеявшая на Шайбу приступ тоски. Смахнув с наглых глаз непрошенную слезу, уголовный признался, что пуля, так рано оборвавшая его буйную молодую жизнь, была выпущена точь в точь из такой игрушки, и убрал ее подальше.
К анансам прибавились знакомые Ильичу трехлинейки Мосина с длинными трехгранными штыками, в количестве десяти штук, и устрашающего вида штуковины кастетного хвата, которые старик уважительно назвал джамадахарами и багнакхами. За ними в количестве, не поддающемся счету, были доставлены клевцы, пики, эстоки, дротики и даже пяток арбалетов с сотней увесистых боевых болтов. Вспомнив о Македонском, Ильич хлопнул себя по лбу и высказал личную просьбу о копьях подлинее. Их он получил штук сто, а вдобавок четыре пожарных багра, которые после некоторых споров с Шайбой были все же приняты на вооружение.
Впрочем, холодного оружия и без того уже хватало. В стремительно растущей на полу куче вперемешку со щитами всех форм и размеров, размалеванных львами и грифонами, лежали причудливо изогнутые балийские крисы, непальские кхукри, турецкие ятаганы, двуручные мечи и напоминающие молодой месяц арабские сабли дамасской стали. Была даже зазубренная казачья шашка с надписью «За царя и отечество!», но ее Ильич с негодованием забраковал как политически вредную.
С пулеметами тоже был полный порядок. Через каких-то два часа в их арсенале имелось три «Максима», два немецких МГ-42, один советский «Дегтярев» и неуклюжий, стоящий на тележных колесах, пулемет Гатлинга, у которого сзади было приделано что-то вроде ручки от мясорубки. Этот раритет времен гражданской войны в США Шайба решил испытать лично, для чего откатил его в дальний угол камеры и принялся рьяно крутить рукоять, словно наворачивая фарш на котлеты. Выпущенная пробная пара очередей в каменного сфинкса обратили цель в пыль — и Гатлинга одобрили.
