– Если не облыжно - спасибо скажем, - крикнул Бушмакин.
– А наш квартальный чужих жен отбивает, - сообщили из зала.
Раздался смех. На трибуну поднялся нескладный, плохо одетый человек.
– Зачем вы зубоскалите? - начал он с болью. Зал сразу же притих. - Если у кого есть справедливый упрек - скажите. А я вот хочу от самого сердца поблагодарить покойного товарища Сивкова… Он - мертвый, а я благодаря ему - живой. Они жизнь свою за нас отдают…
И хотя большинство присутствующих вряд ли знали погибшего Сивкова, зал поднялся, как один человек, и застыл в скорбном молчании.
У входа толпились опоздавшие - маленький клуб всех не вместил. К дверям подошел парень в кепке-малокозырке, спросил весело.
– Чего такое? Дают чего?
– Единение, - объяснили ему. - С милицией…
Парень отошел, сказал двум другим:
– Милиция фраеров охмуряет… Под оркестр.
– Танцуют? - спросил один из двух, высокий. Чиркнул спичкой, закурил. Пламя высветило продолговатое красивое лицо с высокими бровями вразлет, тонким, нервным ртом. - Ну пусть себе погуляют перед смертью. Как считаешь, Сеня?
– Бей в лоб, делай клоуна, - лениво сказал Сеня.
Бандиты ушли в темноту. А Коля сидел в это время на Дворцовой в своем кабинете и даже не догадывался, что в ближайшие несколько часов вновь пересечет его путь Сеня Милый и опаснейший бандит Ленька Пантелеев.
Утром в УГРО сообщили об ограблении и убийстве торговца Богачева, и Бушмакин с опергруппой выехал на место происшествия. Дом на Казанской, в котором жил покойный Богачев, был добротный петербургский дом с обширными квартирами в 8 - 10 комнат, лепными потолками и застарелым запахом мышиного помета. Никаких следов обнаружено не было. Бушмакин распорядился отправить труп Богачева в морг, на вскрытие и удивленно пожал плечами:
– Похоже, здесь работал профессионал высшего класса.
– Похоже, - кивнул Коля.
Они уже собрались уходить, как вдруг в квартиру с криком ворвался один из милиционеров - из числа тех, кто дежурил на улице.
– Убили! - крикнул милиционер. - Убили Макарова!
– Ты что? - задохнулся Бушмакин. - Ты чего это ерунду порешь, Акимов?!
Выбежали во двор. В тупике, за сараями, лежал Макаров с намертво зажатым в правой руке наганом.
Бушмакин провернул барабан:
– Пустой… Стрелял до последнего. Странно, почему не попал.
– Попал, - угрюмо заметил Коля.
Чуть в стороне лежал еще один труп. Это был плюгавый, лет 22 парень с косой челкой, в тельняшке. По внешнему виду - типичный мелкий карманник, скорее даже хулиган, а не вор-профессионал.
– Ясно, - сказал Бушмакин. - Этого они пустили на разведку, и Макаров с ним схлестнулся. Только как он здесь оказался, Макаров. Что ему тут было надо?
– Он живет неподалеку, - откликнулся Вася. - Здесь проходной двор, ну он и пошел как ближе. И напоролся на этих.
– Верно, - Никита отошел от подвального окна с покореженной решеткой. - Из этого подвала есть ход в кухню богачевской квартиры, мне дворник сказал. Ход я осмотрел. Дверь взломана. Ясно, что бандиты проникли в квартиру Богачева именно этим путем.
Бушмакин разжал пальцы Макарова, взял наган, спрятал в карман. Подошли санитары с носилками, унесли трупы.
– Я поехал на Дворцовую, - хмуро сказал Бушмакин. - Доложу руководству. Ты, Василий, и ты, Никита, немедленно организуйте встречу с подсобным аппаратом, дайте задание на контакт и розыск. Коля, расспроси соседей и всех вокруг, кого можно.
Вечером на совещании оперативники подвели итог дня. Результатов пока не было. Правда, сотрудники подсобного аппарата получили соответствующие задания и в самое ближайшее время должны были выйти на преступные группировки, малины и притоны и путем личных встреч и контактов с болтливыми ворами, скупщиками краденого и всеми теми, кто кормится, вокруг преступного мира, выяснить, кто же именно совершил бандитский налет на квартиру Богачева. Коле тоже удалось кое-что узнать - ему, например, сообщили, что во время погрома в богачевской квартире одного из бандитов отчетливо называли по имени. "Верите - Лёнечкой называли…", - вздрагивая от страшных воспоминаний, сказала Коле пожилая женщина.
Но все это пока не давало никаких реальных направлений. Начинался самый ненадежный и самый трудоемкий поиск - вширь.
– Я тут просмотрел сводку происшествий за год, - неторопливо сказал Колычев. За эти пять лет он совсем не изменился. Только облысел чуть-чуть. - Что получается? Четыре довольно результативных грабежа, два налета. Никаких или почти никаких следов, тщательная подготовка каждого "дела" - шли "на верняк"… Работала группа профессионалов под руководством большого мастера. Прежде такого почерка мы не фиксировали - ни при государе-императора, ни теперь…
– Вы считаете, - сказал Коля, - что действует образованный человек?
– Университет для урок закончил? - ухмыльнулся Вася.
– Что значит образованный? - хмуро бросила Маруська.
– Торопитесь, - улыбнулся Коля. - А я, между прочим, только что из кадра. Вот, смотрите… - Коля начал водить пальцем по списку. - Уволены из наших органов за прошлый год по разным причинам шестнадцать человек. Всех мы разбирать не станем, нет нужды, а вот один явно для нас интересен. Он избил человека на допросе, и было подозрение, что во время обыска присвоил несколько золотых царских десяток. Смыслит он в нашем деле? Да! Мог он совершить все те преступления, о которых говорит Нил Алексеич? Мог!
– Кто это, Коля? - спросил Бушмакин.
– Бывший сотрудник Пантелеев Леонид. Прошу обратить внимание, что, по моим данным, одного из налетчиков называли Лёнечкой!
– Все это мутью пахнет, - ухмыльнулся Вася. - Наш работник? Чепуха!
– Он по соцпроисхождению кто? - спросила Маруська.
– Типографский рабочий, - сказал Коля. - К сожалению, это факт.
– Гнусный факт, - заметил Бушмакин. - Если версия Кондратьева подтвердится - а она, по-моему, достаточно перспективна и обоснованна, придется нам в кадре ставить вопрос о качестве политработы. Это надо же. Такое перерождение нашего, можно сказать, товарища в матерого уголовника. Есть над чем поразмыслить.
– Факт случайный, единичный факт, - вступил в разговор Никита. - Панику не из-за чего поднимать.
– Никто и не паникует, - отрезал Бушмакин, - но какие же мы большевики, если этот - пусть единичный - факт станем замазывать и тушить келейно, как говорят некоторые недалекие товарищи, - без шума? Грош нам цена тогда!
– А вся беда от этих проклятых нэпманов, - зло сказал Вася. - Макаров погиб. А разве он один? И перерожденцы есть, прав товарищ Бушмакин!
– Скажу так, - Бушмакин обвел присутствующих спокойным, уверенным взглядом. - Мы строим новый мир, товарищи. Первый раз за всю историю человечества строим. У нас нет проторенной дороги, мало опыта. Издержки всякого рода на нашем пути неизбежны. Нужно только стараться, чтобы их было как можно меньше. И не паниковать, когда нам все же не удается их избежать. И не поливать сиропом наши недостатки, не скрывать их, а смело, как учит товарищ Ленин, выносить эти недостатки на свет и ликвидировать их, вот что. Нил Алексеич, прошу вас наметить план мероприятий.
– Намечать нечего, - вздохнул Колычев. - Есть только один главный пункт. Нужна связь Пантелеева. Выйдем на связь - попытаемся через нее подобраться и к нему самому. Но все это теория. Дело далеко не обычное, я уже имел честь вам об этом сообщить.
– Имел честь вам сообщить, - негромко повторил Вася.
– Извините, - смутился Колычев. - Мне трудно привыкнуть к новой манере. Я достаточно стар уже.
– Не обращайте внимания, Нил Алексеич, - улыбнулся Коля. - Василий нынче с левой ноги встал. Мы все, Нил Алексеич, уважаем ваш опыт и человеческие качества, честность вашу уважаем. И вас, как нашего наставника и учителя.
– Ладно, - сказал Вася. - Я не спорю. Нил Алексеич, не держите сердца на Васю, лады?
– Лады, - рассмеялся Колычев.
Когда все разошлись, Бушмакин вздохнул:
– Боюсь, вычистят от нас Колычева как социально чуждый элемент. Думаю обратиться в Москву, к товарищу Дзержинскому. Как считаешь?
– Могу подписаться, если надо, - сказал Коля.
– Ну ладно. - Бушмакин снова вздохнул. - По заводу нашему не скучаешь? А я, Коля, шибко горюю. Во сне вижу - станок крутится, стружка бьется…
– Да нет этого ничего, - простодушно ответил Коля. - Стоят заводы.
– Я ж тебе про сон, чудак человек, - хмуро уронил Бушмакин. - Ладно, иди работай. Я, пожалуй, к Сергееву пойду.
Через пятнадцать минут Бушмакин уже входил в Смольный. С памятного 1917-го здесь почти ничего не изменилось, только вместо матроса у входа стоял добротно одетый часовой в буденовке. В приемной Сергеева не было посетителей, и Бушмакин решил, что ему крупно повезло, но секретарь сказал, что Сергеев уехал на завод и будет только вечером. Бушмакин расстроился и хотел уже уходить, однако секретарь остановил его.
– У вас, собственно, какой вопрос?
