В крупной организации, разумеется, невозможно переговорить со всеми. Люди же со стороны, особенно обладающие способностью видеть возникающие проблемы, часто могут обнаружить вещи, которые не замечают руководящие работники этой организации.
Я придерживался такого же подхода и в Пентагоне. Министерство обороны – это огромное учреждение, такое большое, что ни один министр обороны не в состоянии знать даже какую-то долю того, что происходит в нем в данный конкретный момент. Аккредитованные при Пентагоне репортеры имеют сеть источников информации и в состоянии выявить проблемные вопросы задолго до того, как они, возможно, могли бы привлечь внимание министра обороны. Определяя проблемные области, пресса зачастую оказывает неоценимую помощь как самому министерству обороны, так и американскому народу.
Это было одной из причин того, что я посчитал полезным каждое утро внимательно прочитывать «Раннюю пташку» – подборку новостей о минобороны. Часто я делал краткие записи на полях статей и направлял их сотрудникам или в отдел по связям с общественностью, с тем чтобы они постарались ознакомиться и выяснить детали проблемы. Когда меня что-то заинтересовывало или вызывала озабоченность ссылка на кого-то, говорящего что-то о минобороны, я, не задумываясь, брал телефон, звонил и задавал вопросы по интересующей меня проблеме. А если мне попадалось что-то, что не соответствовало действительности, журналист мог рассчитывать на то, что я выскажу ему парочку мыслей, когда встречусь с ним при случае.
Именно по большей части благодаря репортерам стали известны подлинные обстоятельства гибели бывшей звезды НФЛ Пэта Тиллмана. Когда я узнал, что капрал Тиллман был убит в Афганистане в апреле 2004 года, первое увиденное мной сообщение гласило, что он погиб в сражении с силами талибов. По этому случаю сухопутные войска США наградили его посмертно за героизм. Позднее выяснилось, что те ранние сообщения были не точны. Он погиб под «дружественным огнем» солдат собственного подразделения. Этот факт получил огласку, но неприемлемо медленно, несмотря на то что некоторые в его подразделении и в армейском командовании должны были бы знать, что случилось на самом деле. Его семья и американский народ заслуживали того, чтобы знать правду, и тут СМИ сыграли полезную роль в том, чтобы правда вышла наружу.
Не принимайте на веру неточные посылки в вопросе. Поэтому перефразируйте его в случае необходимости.
В природе человека заложено соглашаться с посылом или аргументом, содержащимся в вопросе, вместо того чтобы оспорить его. И неудивительно, что корреспонденты предпочитают, чтобы вы отвечали на их вопросы в том же ключе, в каком ими задан вопрос. Но их вопрос может содержать скрытый довод, подчас даже такой, который вам на пользу. Однако если вы примете его, он может позднее обернуться против вас же.
Хорошие корреспонденты могут идти на провокацию. Они заранее знают, какие вопросы им следует задать для получения нужной яркой ссылки. Некоторые репортеры строят так свои вопросы, что вынуждают интервьюируемого занимать оборонительную позицию.
Благоприятным доводам может не хватать честности, и они зачастую бумерангом бьют по вам самим.
В таких случаях я перефразирую вопрос так, чтобы он основывался на предпосылке, которую считаю более точной и более уместной. Поступая так, вы можете потом дать ответ, который базируется на реальных фактах.
Помню, как я был в Нью-Йорке в 1965 году и слушал по радио сообщение местных новостей о донкихотской кампании консервативного политического обозревателя и писателя Уильяма Ф. Бакли в борьбе за пост мэра города. Блестящий оратор – жизнерадостный, эрудированный человек с юмором и, как он сам мог бы сказать, с многосложной и цветистой лексикой, – он баллотировался на пост ради того, чтобы создать прецедент для города, не имевшего ранее ничего общего с консерваторами. (Когда его спросили репортеры, что он стал бы делать в случае победы, он лихо ответил: «Потребую пересчета голосов».) Местный журналист сказал Бакли, что брал интервью у одного из сторонников кандидата. Этот избиратель из числа голосовавших за Бакли сказал, что поддерживал Бакли потому, что он изгнал бы черных ньюйоркцев из города.
Бакли в спокойной и сдержанной манере дал ответ примерно следующего содержания: «Ну, скажем так, вы делали интервью с моим сторонником сегодня утром. И давайте предположим, что вы задали вопрос именно в такой форме, как вы мне описали, и данный человек на самом деле ответил на ваш вопрос так, как вы сказали мне. И ваш вопрос ко мне заключается в следующем: “Какова моя реакция?”» После паузы Бакли потом изменил тон и сердито закричал: «Я отвечаю так: “Вы можете забрать свой никчемный голос! Мне он не нужен, я не нуждаюсь в нем!”»
Сила убеждения – это как обоюдоострый меч. Разум и чувства лучше всего скрывать глубоко.
– Льюис Саретт —
Ответ Бакли застрял у меня в голове на десятилетия. В нем была драма, было содержание и были эмоции. Перед тем как дать ответ на вопрос, он выразил сомнение в точности утверждения репортера, предположив, что оно было сфабриковано, с тем чтобы поставить кандидата в неловкое положение.
Ответ Бакли напомнил мне наблюдение, сделанное профессором, поэтом и писателем Льюисом Сареттом, который был женат на сестре моей матери и у которого был голос, казавшийся мне, тогда маленькому мальчику, волшебным. Однажды он сказал: «Сила убеждения – это как обоюдоострый меч. Разум и чувства лучше всего скрывать глубоко». Эмоции, чувства – это то, что заставляет людей проявлять интерес и подпитывает их энергией. Но именно разум не дает им угаснуть. Когда приводите какой-то аргумент, помните и то, и другое.
Записывайте интервью, чтобы гарантировать точность.
Когда у меня бывали беседы один на один с журналистами, я выработал практику записывать разговор на магнитную ленту. Я часто просил их делать свои собственные записи, чтобы они могли ссылаться на них для подтверждения точности изложения мысли. Когда я был в Пентагоне во второй раз, мы ввели в практику размещение стенографического отчета об интервью на веб-сайте минобороны, после того как статья была опубликована. Журналисты знали это заранее, что, возможно, побуждало их быть особенно осторожными в использовании ссылок на мои высказывания. Ценность такого подхода никогда не была так очевидна до моих дел с Бобом Вудвордом, в чьей третьей книге об администрации Буша мне были приписаны слова, которых я не произносил. Изначально, когда меня попросили посотрудничать с Вудвордом, я отказался. Я неохотно согласился только тогда, когда мне сказали, что это была просьба президента.
Когда книга Вудворда вышла в печать, мы одновременно выпустили полный текст его интервью со мной, о чем я предупредил его заранее. Один блогер не поленился сравнить то, что было написано Вудвордом в книге, с подлинной стенографической записью и пришел к следующему выводу: «Вместо того чтобы заниматься историей, господин Вудворд писал рассказ, в котором материал, собранный им как журналистом, был элементарно дискредитирован подачей его повествования»[26].
Ничто не выглядит так убедительно, как четко сформулированный факт.
Наш мир богат разными мнениями, учеными мужами и прогнозами. Четко сформулированные факты встают на замену гаданию на кофейной гуще, особенно с учетом реального развития ситуации во временном континууме. Гарольд Дженин, бывший президент «Интернэшнл телефон энд телеграф» (ITT), однажды написал: «В английском языке нет слова, которое сильнее всего передает смысл понятия неопровержимости, чем слово “факт”». Он продолжил, отметив, что мало слов используется так неверно. Во многих новостных репотажах и в повседневных разговорах мы видим и слышим фразы типа «очевидные факты», «принятые факты» или «те факты, которые мы знаем». Однако опыт подсказывает, что те «факты» часто оказываются неверными.
Я был ярым сторонником того, чтобы во время пресс-конференций исправлять вопросы репортеров, если они были сформулированы как уже сложившиеся мнения или как «общее понимание». Обычно же то, что происходило на самом деле в ситуации, о которой шла речь, было значительно сложнее.
Доверие исчезает, как всадник на скакуне, а возвращается, как уставший путник.
Каждый руководитель может от случая к случаю столкнуться с дилеммой, когда напечатанная информация о компании или организации не совсем верна, даже если она изложена в позитивных тонах или полезна для того или иного начинания. Иногда это связано с утечками изнутри организации. В других случаях репортер просто ошибся. Независимо от того, чья вина, будет ошибкой относиться пассивно к неточной информации. Предоставление в прессу информации, которая оказывается неточной, разрушит доверие к вам. Если ошибка уже совершена, исправляйте ее как можно быстрее – лучше всего в течение одного часа.
