class="p1">После того, как действо совершится и толпа начнет расходиться, праздник должен принять иной характер, не массово организованный, а, так сказать, раздробленный, то есть положительно
все театры, кино, рестораны должны быть обращены в своего рода
народные клубы, где должны быть даны соответствующие спектакли, непременно строго соответственные данному дню, причем широчайшим образом применена эстрада, вперемежку с краткими, но
горячими политическими речами.
Если бы погода была хорошая, то можно было бы устроить народные танцы на всех площадях, для чего стоило бы только расставить на них помосты с музыкой, играющей наиболее популярные мотивы.
В этом же случае на отдельных разъезжающих телегах или помостах можно было бы устроить в разных местах города десятки маленьких представлений, всякого рода шутки, комические действия, легко запоминаемые куплеты и песни, в масках, костюмах, краткие речи и т. д.
Таким образом огромная народная волна, которая с предместья прихлынет сначала к сердцу, потом разобьется на множество более крупных и мелких круговоротов.
Кроме того надо приготовить соответствующие эффектные литографские плакаты, которые следует расклеить повсюду, выпустить соответствующие номера газет и брошюр, которые широко раздавать толпе, а также карикатуры, аллегорические рисунки для раздачи и т. д.
Особенно важно, чтобы было как можно больше музыки, музыки повсюду. Она создаст мощное праздничное настроение. К устройству праздника нужно привлечь, конечно, все население.
1925 г.
О детском революционном празднике*
Революционный праздник одно из значительных явлений социального порядка. Момент высокого коллективного переживания, коллективной радости должен быть организован так, чтобы раскрылась индивидуальная тема праздника и чтобы при этом самая форма раскрытия связана была с приподнятостью, с парадностью. Особенно важно это для ребят. Для нас, взрослых, революционный праздник неминуемо связан с деловой стороной: каждая годовщина – это подведение итогов, это планы на будущее, это смотр своих сил. Но для ребят на первое место должно выступить основное: праздничность праздника. Все должно быть приспособлено к тому, чтобы поднять жизнерадостность, надо прежде всего уметь создать веселый детский день, день коллективной детской радости. При этом мы зачастую впадаем в две ошибки. Первая ошибка заключается в том, что мы неумело и чересчур много пропагандируем, пережевываем чересчур досконально и длинно тему, забывая или не умея при этом дать увлеченную радостность, праздничное настроение, связанное с событием. А между тем даже самое усвоение события, которое является победою, – неполно без этого торжествующего удовлетворения, которое должно быть радостным. Вторая ошибка в том, что школа в своем праздновании чересчур одинока, чересчур мало связана с бытом. Школа сама по себе. Семья в стороне. Влияние школы на семью ничтожно. А поэтому то единство настроения, которое в былые времена на рождество и пасху заставляло вибрировать детскую душу, оно не достигнуто, и важнейшая задача – перебросить эти мостки из школы в семью, в быт. Если не только в школе, но и дома будет чище, светлее, наряднее, если бы простые символические действия, знаменующие праздник, стали бы бытовыми, то это бесконечно усилило бы воздействие праздника. Но тут встают новые большие задачи: старая школа на праздники просто распускала по домам, предоставляя воздействовать на душу ребенка семье, церкви. Нам же нужно подумать о новых формах больших детских праздников, охватывающих большие детские массы. Правда, эти массы не должны быть чрезмерны, чересчур огромны.
Это поселяет сумбур, трудно поддается организованности, но все же большие детские группы могут быть собраны и для них приготовлены праздничные номера: слова о празднике и, при этом, общая нарядность, веселая музыка, веселый ритм, танцы, интересные зрелища, угощение, игры.
Какие зрелища? На первое место должно быть поставлено кино. Потому что именно кино может объединить высокую художественность с величайшей общедоступностью. Сценарий, проверенный нашим генеральным художественно-педагогическим штабом, первоклассные исполнители – и все это может быть дано в любом месте, в любом городе, в селе, деревне – всюду, где есть белая стена.
Спектакль в этом отношении хуже, он опускается от центра к периферии, падает порою до уровня антихудожественного, здесь же шедевр, созданный лучшими силами, может быть дан всем как книга, как статья. В этом отношении кино может быть приравнено к книгопечатанию.
Нужны стандартные программы праздника, включающие короткую яркую лекцию-доклад, афишу, ноты, тексты, декламационный материал, сказку. Наш рецепт: революционная тема, растворенная в чистой Детской радости.
Какой-то Центральный штаб должен предварительно все подготовить, продумать и содержание и выполнение. Повторяю – роль кино тут безмерна. А если взять еще мультипликации, которые дают фантастическое, карикатуру, гротеск и вызывают всеобщее восхищение – мы имеем возможности, которые надо пустить в ход, и эффект, который может быть грандиозен.
1928 г.
«Гёц» на площади*
<…> Последняя неделя чествований Гете проходила в его родном городе – Франкфурте-на-Майне.
Частью их явилось интересное исполнение так называемого «Urgotz», то есть первой юношеской редакции этой драмы [«Гёц фон Берлихинген» Гете], на исторической площади старого Франкфурта – Рёмерберг.
Я присутствовал на этом спектакле1 и, так как не только исполнение, но и самое произведение представляют значительный интерес, – мне хочется побеседовать об этом с читателями, заинтересованными в дальнейшем знакомстве с одним из гигантов человеческой цивилизации.
<…> Сама по себе мысль дать «первоначального Гёца» на старой исторической площади родного города Гете – была превосходна. Старая площадь, на которой высится трехбашенное, великолепное здание Romer, – прекрасно приспособлена для такого спектакля.
Не говоря о зрителях в окнах окружающих домов, она способна на импровизированных скамейках разместить две тысячи зрителей и еще оставить для сцены большое пространство, где подчас действовало до семисот фигурантов. К этому надо прибавить возможность обыгрывать портал здания, его окна, балконы, два узких переулка, идущих в глубину по обеим сторонам, и большой проезд направо и налево, параллельный фасаду.
Было затрачено немало средств на костюмировку всей массы фигурантов, изображавших конных рейтеров Гёца, Вейслингена и Зикингена, целый большой отряд ландскнехтов императора, толпу восставших крестьян, собрание вассалов, созванных императором Максимилианом, тайных судей и т. д.
Была также устроена балетно-музыкальная интермедия как введение в сцены при дворе архиепископа Бамбергского.
Пьеса шла вечером и частью ночью. Освещение давалось прожекторами. В некоторых случаях использованы были специальные световые эффекты, например, ночное шествие тайных судей в масках-капюшонах, с факелами в руках.
Некоторые массовые сцены были поставлены режиссером Кронахером удачно: например, многократное прохождение императорских ландскнехтов с их комически надутым капитаном, все более потрепанных, все более уныло напевающих свой марш и все убывающих в числе.
Сцена, когда капитан бреется, сидя на лошади перед фронтом, и принимает катастрофические донесения о соколиных налетах
