нам надеть защитные очки, пообещав отстранить от занятий каждого, кто будет уличен в неправильном использовании инструментов.
— Почему ты пишешь свой домашний адрес на обложках учебников? — шепотом спросила Билли, когда я отложила листок для лабораторной на угол стола, за которым мы вместе сидели. Я посмотрела на наклейку на учебнике с моим именем, номером класса, годом и всем остальным.
— А что, это странно? — смущенно спросила я, вспомнив, с какой радостью писала домашний адрес. — Если я его потеряю, то сразу будет понятно, чей он.
— А имени недостаточно? — хихикнула Билли, окончательно меня смутив.
Имя могут перепутать, хотела ответить я, но не успела.
— Ну что, все готовы? — рявкнул Крилл, привлекая к себе внимание.
Я поправила на лице очки, заправила за уши волосы. Я немного волновалась, потому что никогда раньше не делала лабораторную работу.
Натянула резиновые перчатки и пошевелила пальцами. Необычные ощущения.
— Надеюсь, он не заставит нас потрошить угрей, как в прошлый раз, — пробормотал кто-то позади нас.
Я удивленно подняла брови и недоуменно улыбнулась.
Потрошить?
— Хорошо, — объявил Крилл, — теперь вы можете положить материал на стол.
Я наклонилась, чтобы найти папку с ручкой на шнурке, когда он добавил:
— И помните, скальпель не разрезает кости.
— Скальпель не разрезает… что? — наивно спросила я, прежде чем опустить глаза на стол. Лучше бы я этого не делала…
По телу пробежал ледяной озноб.
На металлической доске передо мной лежала распластанная мертвая лягушка. Я смотрела на нее с ужасом, кровь отлила от моего лица. Внезапно я по-новому оценила окружающую реальность: передо мной пара ребят с видом опытных мясников внимательно разглядывали набор ножичков; чуть дальше девушка с щелчком надела перчатки; парень у двери наклонился над столом явно не для того, чтобы реанимировать свою лягушку «рот в рот». Тогда для чего?..
На помощь!
Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть Крилла, выходящего из подсобной комнаты, которая походила на пыточную камеру: я мельком увидела банки, колбы и контейнеры, наполненные живыми бабочками, жуками, многоножками и цикадами. Меня замутило.
Билли с улыбкой взяла скальпель.
— Хочешь начать первой? — предложила она так запросто, как будто речь шла о мясном рулете. Я была уверена, что на этот раз точно свалюсь в обморок. Я схватилась за край стола, и папка выскользнула у меня из рук.
— Ника, что с тобой? Ты в порядке? — спросила она меня.
Кто-то повернулся, чтобы посмотреть на меня.
— Да… — вяло сказала я, сглотнув.
— Ты вся прям позеленела, — констатировала бесспорный факт Билли, рассматривая меня сквозь очки. — Боишься лягушек, да? Не бойся, смотри, она мертвая как камень! Мерт-ва-я! Видишь? Смотри! — И Билли потыкала лягушку кончиком скальпеля.
Очки запотели от частого горячего дыхания, и я поймала себя на мысли, что впервые в жизни хочу, чтобы меня в наказание выставили за дверь.
Нет, я не смогу. Не смогу этого сделать. Это выше моих сил!
— Вот это да, — сказал кто-то позади меня, — повелительница улиток испугалась лягушки. За столом позади нас сидел с защитными очками на лбу тот самый парень, которого я встретила в школьном дворе, а потом в торговом центре. Он улыбнулся:
Привет, девушка-с-улиткой.
— Привет, — выдохнула я.
Он посмотрел мне в глаза, словно собираясь что-то сказать, но в следующее мгновение Крилл приказал нам вернуться к работе.
— Ника, не переживай, я беру это на себя, — заверила меня Билли, увидев, что я использую нашу папку как щит. — Наверное, ты никогда раньше не делала лабораторную. Не нужно стыдиться. Воспринимай это как детскую игру! Давай я буду резать, а ты станешь записывать, что у нас получается.
Я с трудом кивнула, оглядываясь, потом сочувственно посмотрела на лягушку. Билли улыбнулась, поднимая скальпель.
— Ну начнем. Смотри не испачкайся.
Я вжала шею в плечи, когда скрипящий звук ударил в уши. Я держала папку у самого носа и видела только пустую страницу.
— Вот… Это сердце. Или это легкое? Ой, какое же оно мокрое. И такой странный цвет! Посмотри. Ника, ты записываешь?
Я часто закивала, кривыми буквами записывая то, что слышала от нее.
— О боже, — услышала я ее бормотание. Я нервно перевернула страницу.
— Ой, она такая скользкая. Послушай, какой влажный звук. Фу-у-у!
И тут мне на помощь пришло, наверное, само провидение. Что бы это ни было, оно материализовалось в виде клочка бумаги. Я обнаружила его на нашем столе. Развернула его дрожащими пальцами и внутри увидела четыре простые буквы: КУ-КУ.
Сзади кто-то покашлял, и я обернулась. Парень сидел ко мне спиной, но я заметила страницу без уголка в его тетради. Я собралась его позвать, но ахнула, прежде чем успела что-либо сделать.
— Довер! — крикнул Крилл, и я с ужасом повернулась к нашему столу. — Что там у тебя? Теперь на меня смотрел чуть ли не весь класс. О нет!
— Где?
— В руке! Не думай, я все вижу!
Крилл подошел ближе, и у меня от паники туда-сюда забегали глаза. Что скажут Анна с Норманом, если узнают, что я плохо вела себя на уроке и меня поймали с запиской в руке?
Я не знала, что делать. Но долго думать нет времени. Учитель бодрым шагом шел к нашему столу, и я в порыве отчаяния повернулась к нему спиной, а потом сунула записку в рот. Я жевала ее как одержимая, думая о том, что глотать бумагу мне еще не доводилось в моей непутевой жизни. В довершение ко всему я проглотила записку под изумленным взглядом парня, который мне ее и передал и теперь смотрел на меня во все глаза.
Хорошо хоть, я жива. Крилл остался недоволен, когда ничего не обнаружил у меня в руках. Смерив меня подозрительным взглядом, он велел больше не отвлекаться от задания.
Интересно, что бы он подумал, если бы увидел меня сейчас, когда я семенила по тротуару, прижав руки к животу, как будто он болел.
Отойдя достаточно далеко от школы, я украдкой оглянулась через плечо. Рядом находился мост через реку и косогор, поросший травой. Я опустилась на колени и расстегнула молнию кофты. Скарабей метнулся в банке у меня в руках. Я смотрела на него сквозь пряди волос, падавшие на лицо.
— Не волнуйся, — прошептала я ему, как будто это наша тайна, —
