Батюшка и принялся рассказывать про то, как он раздаёт для чтения простому народу книжечки, и про Харитину.
- Позвать Харитину, - приказал Голенищев.
Привели Харитину.
- Откуда листовки? - заревел Голенищев.
Уставила Харитина на полковника свой единственный глаз.
- От батюшки, - говорит. - От отца Макария.
- Дура! - обругал её полковник и стал допытываться у священника, кто ещё приходит за книжечками.
- Кучер его сиятельства князя Пирятина, Митрофан, - стал перечислять батюшка.
- Так. Ещё?
- Монашенки из соседнего монастыря.
- Так. Ещё?
- Пекаря из булочной Незатейкина.
- Так.
- Прачки из заведения госпожи Белоручкиной.
- Ещё?
- Санитар из богоугодного заведения Еремей Дрёмов.
Приказал Голенищев собрать всех батюшкиных читателей и вместе с книжечками привести в полицейское управление.
Собралось человек сорок. Проверили книжечки. Почти в каждой - листки про Первое мая. Стали допрашивать.
- Откуда листки про Первое мая? - спрашивал каждого Голенищев.
- Не знаю, ваше высокородие, - отвечал Митрофан, кучер его сиятельства князя Пирятина. - Мне такую батюшка, отец Макарий, пожаловал.
- Не знаем, - пропищали монашки. - Мы книжечек не читаем. Мы так, ради прогулки, к батюшке ходим.
Ничего не могли ответить ни пекаря из булочной Незатейкина, ни прачки из заведения госпожи Белоручкиной.
- Тут не иначе, как нечистая сила замешана, - заявил санитар из богоугодного заведения Еремей Дрёмов.
Три дня велось следствие. Безрезультатно. Пришлось отпустить арестантов.
Рассвирепел Голенищев, вызвал отца Макария.
- Богу служишь, - кричал, - царя забываешь! Тебя самого за такие дела под арест, в Сибирь да на каторгу!
Стоял батюшка, слушал, краснел, разводил руками. Ну и задача: как же оно случилось - в божественных книжечках и вдруг про Первое мая?
А дело было так. Служил у отца Макария в работниках мальчик Никишкой звали. У Никишки был брат - Григорий. Работал Григорий слесарем на заводе. Узнал он от Никишки про книжечки. А тут как раз приближалось Первое мая. Рабочие напечатали листовки и стали их тайно распространять по городу.
Подумал Григорий, что и книжечки отца Макария могут послужить на пользу. Поговорил с Никишкой. Дал ему пачку листовок. Тот их в книжечки и вклеил. Ну, а кто на мальца подумает?
И потратил-то Никишка двадцать минут, а вон какая из этого история получилась!
ПЛАВНИ
Широки кубанские плавни. Островки. Протоки. Осока. Стеною стоит камыш. Раздолье здесь и для крякв, и для нырков, и для лысух.
В кубанских плавнях на островах екатеринодарские* рабочие проводили маёвки. Приплывали на лодках в темноте с ночи, для безопасности выставляли дозорных.
_______________
* Е к а т е р и н о д а р - город на юге России, ныне Краснодар.
Сидел в дозоре старик Макар Макарыч Картечин. Забился на своей плоскодонке в камыш. Поглядывает на протоку. Для виду забросил удочку. Тихо кругом. Лишь нет-нет да пробежит в камышах болотная курочка.
Прошло часа полтора. И вдруг возле острова появился на лодке шпик Терентий Лизунов. Поручили ему жандармы следить за плавнями. Чуть что сразу в участок.
Пробирается Лизунов, осторожно, крадучись раздвигает потихоньку камыши и вдруг слышит:
Вышли мы все из народа,
Дети семьи трудовой.
"Братский союз и свобода"
Вот наш девиз боевой!
Сообразил Лизунов, в чём дело, заторопился в город. Рад Лизунов знает, что будет ему награда. Была бы ему награда, да только попал Лизунов на протоку, возле которой сидел в дозоре старик Картечин.
"Шпик", - понял Картечин.
Закрякал он по-утиному, дал сигнал для других дозорных.
Выплыли на протоку слесарь Фёдор Горшков и токарь Иван Васильев.
- Эй, мил человек! - закричали они Лизунову.
Метнулся от них Лизунов. Подналёг на вёсла. Раз - взмах, два - взмах, всё ближе и ближе к старику Макару Макарычу.
Выждал старик минутку - и наперерез Лизунову. Ударилась лодка о лодку - бух!
- А-а-ай! - закричал Лизунов.
Подплыли Горшков и Васильев. Помогли они деду. Связали Лизунова, заткнули рот кляпом, бросили на дно лодки Картечина. Вернулись Горшков и Васильев на свои дозоры. Забился снова в камыш и старик Картечин. Снова закинул удочку.
Вскоре маёвка окончилась. Подплыли рабочие к старику:
- Ну, как улов?
- Есть улов, - отвечает Картечин.
Глянули рабочие в плоскодонку - Лизунов с кляпом.
Рассмеялись рабочие:
- Вот так рыба!
- Ай да карась!
- Глянь-ка: окунь в щиблетах!
Стали решать: как же им быть с Лизуновым?
- В воду его! Камень на шею!
- Ракам в клешню!
- Бычкам на съедение!
Поступили так: оставили Лизунова на острове, а лодку пустили вниз по течению.
- Если предашь - утопим, - пригрозили рабочие шпику.
Долго вспоминали екатеринодарские рабочие про "улов" старика Картечина.
- Какой там улов, - усмехнулся старик. - Ершишка паршивый!
ДУРНАЯ ТРАВА
Рабочие фабрики Абрикосова потребовали объявить Первое мая нерабочим днём.
Фабрикант отказался.
Стали рабочие советоваться, что делать, как им быть.
- Не работать, - заявляют одни.
- Как можно! - возражают другие. - Хозяин уволит.
- Всех не уволишь!
После долгих споров решили на фабрику явиться, однако работу не начинать.
Наступило Первое мая. Разошлись по цехам рабочие. Стоят, не включают станки.
Бегает мастер, кричит. Подлетел к Спиридону Нечаеву:
- Чего стоишь? Почему станок не пускаешь?
- Да тут что-то заело, - отвечает Нечаев и показывает на ремённую передачу.
- Чего заело?
- Да кто его знает. Видать, ремень в неисправности.
Подбежал мастер к Никите Хохлову:
- Почему не работаешь?
- Да резец затупился, - медленно отвечает Хохлов. - Резцы нынче пошли никудышные.
Подскочил к Андрею Извекову:
- Почему не работаешь?
- У меня глаз засорился, - говорит Извеков и трёт ладонью веко.
Понял мастер, в чём дело.
- Бунтовать?! - закричал.
Молчат, не отвечают рабочие.
Прибыл на завод фабрикант Абрикосов. Ругаться не стал, но пригрозил:
- Каждого, кто через десять минут не приступит к работе, уволю.
Не испугались рабочие. Не приступили к работе. Один Прохор Колышкин опустил голову и молча включил станок.
- Ты что же? - набросились на него товарищи. - Для тебя, что же, общий уговор не закон?!
- Вы как хотите, - огрызнулся Колышкин. - А для меня работа дороже. Я сам за себя в ответе.
Не поддержал Прохор товарищей, не захотел быть со всеми.
Прошёл час. Видит Абрикосов, угроза не действует. Решил обратиться в уезд, к жандармскому начальнику. "Покорнейше прошу прислать казаков, писал. - На фабрике беспорядки".
Казаки прибыли. Вошли в цех.
- Приступай к работе! - закричал сотник.
Стоят рабочие, молчат.
- Приступай!
Никакого ответа.
Подал сотник команду, стали выгонять рабочих во двор.
Подошёл здоровенный казак к Колышкину:
- Ну, а ты чего?
- Я же работаю.
- Работаешь, - усмехнулся казак. - Знаем мы вас. Ступай, не прикидывайся.
- Так я же работаю, - упирается Колышкин. - Я сам по себе.
- Но-но, - прикрикнул казак, - ступай! - и вытолкнул Прохора в шею.
Стали искать зачинщиков.
- Кто научил? Кто главный?! - кричит сотник.
Молчат рабочие. Нет главного. Все в главных.
- Пересажаю! Сгною! - не унимается сотник. Поглядывает на рабочих, прикидывает, кого бы арестовать.
- Ваше благородие, - обратился к сотнику здоровенный казак, - вот тот упирался, сопротивление оказал, - и закосил глазами в сторону Колышкина.
- Взять! - приказал офицер.
Схватили казаки Колышкина, скрутили руки.
- Я же не виноват! - закричал Колышкин. - Братцы! - обратился он к рабочим. - Заступитесь, братцы!
Однако никто ему не ответил.
Двинули казаки крикуну по шее, потащили к арестантской повозке.
- Поделом, - бросил вдогон Спиридон Нечаев.
- Шкура, - заявил Никита Хохлов.
- Дурная трава, - произнёс Извеков.
РЯЗАНСКИЕ МУЖИКИ
На шахте "Святая Мария" готовились к встрече Первого мая. Договорились шахтёры провести митинг. Решили пригласить и новичков. Было их человек десять. Все из крестьян, из Рязанской губернии, приехали полгода назад. Жили мужики отдельной артелью. Вспоминали деревню свою Голодайку. Бывалых шахтёров сторонились.
"Хватит им, как бобылям, на отшибе, - решили на шахте. - Пусть приобщаются к общему делу".
Послали к крестьянам молодого забойщика Лёшу Заборова. Пришёл Заборов, заговорил о жизни, о том о сём, а кончил рассказом про Первое мая.
Слушают мужики, посматривают на пришельца искоса.
- Нам, товарищи, - объясняет Лёша, - нужно всем вместе. Сила от этого прибавится. Смерть рабочему люду - жить в стороне друг от друга. Задавят в одиночку нас богатеи.
- Так-то оно так, - соглашаются мужики. - Только ты нас не трогай. Люди мы новые. Как бы чего не вышло.
- Уходи, не смущай, - говорит рязанский мужик Кирилл Пустобрюхов.
