Спектор и Девейн ушли в другую часть особняка, где располагался офис. Фрэнк остался один.
Он обычно не пил, но сейчас решительным шагом прошел в гостиную, где впервые увидел Ники, налил себе немного апельсинового сока в стакан и доверху добавил водки. Отхлебнул немного, поморщился и уселся в глубокое кресло со стаканом в руке.
Прошло несколько часов, а Фрэнк все продолжал неподвижно сидеть. Лед в его стакане уже давно растаял. И тут в темноте раздался тихий голос:
— Ты как, Фрэнк?
Фрэнк очнулся от оцепенения, узнав голос Флетчера, но не взглянув на него, поднес к губам стакан и отпил немного из него.
— Да ничего,— сказал он после некоторого молчания.— Я в порядке. А ты как?
— Мама велела мне ложится спать, но я не могу заснуть. Мне страшно, когда я вспоминаю обо всем.
Он не сводил глаз с Фрэнка, пытаясь разглядеть выражение его лица в сумерках.
— А тебе страшно, Фрэнк?
— Да, Флетчер, страшно.
Глаза мальчика расширились.
— Тебе тоже страшно?
Фрэнк положил руку на голову мальчика, словно благословляя его.
— Все чего-то боятся, Флетчер. Особенно боятся потерять то, чем дорожат.
— А ты чего боишься?
Фрэнк потрепал его волосы.
— Тебе все-таки надо идти к себе. И попытайся уснуть.
— Скажи мне, Фрэнк. Ну, пожалуйста,— настаивал мальчик.— Ты боишься человека, который убил Ники, верно?
Фрэнк покачал головой. Это был совсем другой страх, но он раньше никогда не задумывался об этом. Это был скорее страх, известный лишь ему.
— Ну скажи мне,— не отставал Флетчер,— чего ты боишься?
— Я боюсь… не оказаться там,— наконец ответил он и поднялся с кресла.— Уже поздно. Хочешь, я отведу тебя в твою комнату?
Флетчер помотал головой.
— Нет, не нужно. Я сам пойду.
— Ну, ладно,— Фрэнк похлопал мальчика по плечу.— Я провожу тебя до половины пути.
Все еще держа стакан в руке, Фрэнк провел мальчика по затемненным комнатам первого этажа до лестницы в холле.
Когда Флетчер поднимался по ступенькам, на площадке появилась Рэчел.
— Я же велела тебе идти спать,— сказала она.
— Я уже иду, мама.
Когда он проходил мимо нее, она наклонилась, поцеловала его в лоб и проводила взглядом до дверей в детскую. Потом начала медленно спускаться по лестнице, не отводя взгляда от Фрэнка.
Рэчел, видимо, плакала — под глазами легли тени. Она выглядела изможденной. И тут вдруг нервы ее сдали: она бросилась на Фармера и сильно ударила его по лицу, а потом в грудь. При первом ударе стакан вылетел из его руки и, отлетев куда-то в темноту, разбился.
— Ты… Ты… Это из-за тебя столько горя в моем доме! Сейчас-то ты здесь! А где ты был тогда? Почему ты не спас ее?
Она хлестнула его по щеке, оставив красный след.
Фрэнк поднял руки, пытаясь предупредить ее удары, но не стал бороться с ней. Он ждал, когда она выместит на нем свою боль и гнев.
— Ты должен был охранять меня, а она умерла. Они охотились за мной, а ты позволил им убить ее.
Ей не хватало воздуха, и удары становились вялыми и слабыми.
— Она никогда никому не причинила зла,— всхлипнула Рэчел.
И словно потеряв последние силы и не в состоянии держаться на ногах, она сползла на последнюю ступеньку лестницы.
— Она никому не делала ничего плохого,— простонала Рэчел сквозь слезы.— И никому не желала зла. Разве не так? Отвечай!
Фрэнк покачал головой.
— Нет, Рэчел, конечно, она не делала зла.
Рэчел никогда не должна узнать, что Ники готовила ей, не должна подозревать, что именно из-за Ники в их дом пришла смерть.
Фрэнк опустился на ступеньку рядом с Рэчел и обнял ее за плечи. Она сначала оттолкнула его, попытавшись вырваться, но потом покорилась, прижав заплаканное лицо в его плечу.
— Она не обидела ни одной живой души… Я недостаточно ее любила… Я не заботилась о ней. А она платила мне за это любовью,— повторяла она снова и снова, будто заводная.
Наконец, она затихла. Слезы высохли, дыхание стало ровным. Фрэнк подумал, что у нее наступил эмоциональный спад после таких напряженных часов, и она уснула, забывшись в его объятиях. Но Рэчел вдруг произнесла:
— А ведь это еще не конец, верно?
Фрэнк кивнул.
— Нет, не конец. Он ведь знает, что попал не в тебя.
— Поэтому он должен вернуться?
— Возможно,— вынужден был сказать Фрэнк. Не было смысла лгать ей. Она должна была трезво оценивать ситуацию и понимать опасность, которая ей грозила.
— А что насчет "Оскара"?
— Ну, что ж…
Она тяжело вздохнула.
— Когда я жила дома… то есть, когда я была никем, я начала спорить со своими друзьями на пятьдесят долларов — с каждым, что я получу "Оскара" в один прекрасный день… Ты даже представить себе не можешь, как для меня важно, чтобы они видели меня там, на церемонии, если мне присудят премию,— Рэчел вдруг криво усмехнулась.— Представляешь, сколько денег я получу, если эти бродяги заплатят мне долг!
— И все же я считаю, что это очень опасно,— сказал Фрэнк.
— Я знаю… Но не могу же я оставаться здесь, у себя на холме, навсегда!— она пожала плечами.— К тому же я делала немало глупостей и все же взобралась на вершину.
— Я понимаю тебя.
— Ты понимаешь? Ты, Фрэнк Фармер? Ты разве когда-нибудь делал что-то похожее, когда был на грани срыва? Ты делал что-то неразумное, что имело смысл только для тебя?
Фрэнк не ответил.
— Готова держать пари, что так было не один раз,— она нарушила молчание.— Человек не может чего-либо добиться, если он не делает попыток. А ты добился многого.
— Наверное.
— Не знаю, почему это произошло со мной, но я думаю, что это не по твоей вине,— она снова улыбнулась.— Извини, что я ударила тебя… Я… Это просто из-за…
Он потрепал ее волосы, давая этим жестом понять, что он все понимает и не сердится на нее.
— Так что… я отправляюсь на церемонию…, посмотрим, получу ли я "Оскара". И я буду чувствовать себя уверенно, потому что ты будешь охранять меня.
Фрэнк улыбнулся.
— Ты права.
Он нагнулся и поцеловал ее. Потом приподнял и перенес на мягкий ковер в холле и прикрыл своим телом, как истинный телохранитель, защищая от всех опасностей, таящихся в ночи.
Глава 21
Этот день — самый торжественный в Голливуде. И самый значительный. Вручение "оскаров" — самая длительная, самая пышная церемония индустрии развлечений, ежегодный праздник, на котором все поздравляют друг друга и самих себя.
К началу трансляции по всей стране церемонии весь юрод спешил увидеть живых знаменитостей. Лимузины выстраивались в длинную очередь, чтобы медленно подъезжать к красной ковровой дорожке, расстеленной от тротуара у входа в кинотеатр "Пэнтедж" и дальше до огромного зала, где располагалась почтенная аудитория.
По обеим сторонам этой дорожки и вдоль всей улицы, на которой расположен театр, были установлены высокие трибуны, которые были буквально облеплены любителями зрелищ, разместившимися здесь с раннего утра, чтобы занять места поближе к проходу.
Все пространство перед театром было забито полицейскими сотрудниками службы безопасности, телеоператорами и репортерами. Как только открывалась дверца очередного лимузина, подскакивал главный рас-порядитель-"церемониймейстер" и смотрел, кто приехал: кинозвезда или просто режиссер, продюсер или сценарист. При виде знаменитости толпа сразу разражалась восторженными криками. Она скандировала имя звезды, сверкали вспышки фотоаппаратов и кинокамер. Если же это был кто-то менее известный, толпа реагировала вяло.
Все мужчины, находившиеся в лимузине с Рэчел, были одеты в черные смокинги. На шее — черные галстуки-бабочки. На Рэчел, которая выполняла сегодня двойную роль — была представлена к "Оскару" и сама вручала премию,— было шикарное облегающее красное с золотыми блестками платье. Ее плечи и шея были обнажены.
Они знали, что их ждет суета толпы около входа в "Пэнтедж": кинокамеры, операторы, фотографы, журналисты. Свет прожекторов буквально ослеплял.
При подъезде к театру в машине чувствовалось напряжение, но лишь среди мужчин. Рэчел показалась Фрэнку спокойной и даже веселой.
— Мы пойдем прямо в Зеленую комнату. Да, Фрэнк?
"Зеленой комнатой" называлось огромное помещение за сценой, где располагались знаменитости в ожидании своего выхода на сцену.
— Верно.
— Ты понял, Тони?— Девейн повернулся к здоровяку.— Отвечай!
— Тони знает, что ему делать,— спокойно сказал Фрэнк.
Тони удивился, но не выказал особого удовольствия при этой неожиданной поддержке.
Когда же автомобиль медленно подъехал к входу в театр, Рэчел усмехнулась:
— Расслабьтесь, ребята. Ничего плохого со мной здесь не случится. Понятно?— она на мгновение задумалась, потом добавила: — Если только я не получу эту чертову премию…
