— Что происходит? — спрашивает Джеймс, закрыв дверь и усевшись на кровать. — Что, мятежники хотели забрать Лекарство себе?
Я качаю головой, пытаюсь сообразить, из-за чего же так волнуюсь.
— Нет, по крайней мере, не в открытую. Они хотят, чтобы до него не добралась Программа. Наверное, именно Артур Притчард был опасен, но, может, я ошиблась насчет него. Теперь решать нам.
Я снова вспоминаю о докторе и надеюсь, что смогу связаться с ним снова. Если он осознает все риски, связанные с Лекарством, может быть, он придумает какой-нибудь другой способ борьбы с Программой. Может, у этой истории будет хороший конец.
— Можно посмотреть на пару секунд? — спрашивает Джеймс. Я поднимаю на него глаза и киваю. Достаю пластиковый пакетик и забираюсь на кровать. Джеймс ложится рядом и я даю ему пакетик и кладу голову ему на плечо. Прочитав через прозрачный пакетик карточку, он начинает поглаживать пальцем таблетку.
— Лекарство, достатотчно опасное, чтобы убить нас, — говорит он. — Вот так оборот.
Я закрываю глаза и вспоминаю то, что говорила Даллас. Она бы заставила Джеймса принять лекарство. А Риэлм заставил бы меня. Они оба считали, что рискнуть стоит, и теперь, когда Джеймс потерял все… мне интересно, правы ли они.
— Если захочешь принять ее, я пойму, — говорю я. — Я знаю, что если ты хочешь вернуть воспоминания, ты достаточно силен, чтобы справиться с депрессией. Особенно сейчас, когда твоего папы нет.
Джеймс поворачивается и целует меня в лоб.
— Все, что мне нужно, у меня есть, — шепчет он. — А если есть шанс, что доктора, кто-нибудь, смогут понять, как с помощью этой таблетки в будущем спасать людей, нам стоит приберечь ее.
Он улыбается.
— И как, черт возьми, получилось, что мы держим в руках судьбы мира?
Я смеюсь.
— И не представляю себе.
Джеймс кладет таблетку в карман своих шорт, поворачивается и обнимает меня. Он гладит мои волосы, а я провожу рукой по шрамам на его предплечье — поименам, которые забрала Программа.
— Мы защитим Лекарство от Программы, — шепчет он. — Утром мы уедем далеко отсюда, пока все это не закончится. Даже заведем щенка.
— Двух, — говорю я, хотя и понимаю, что мы снова играем в домохозяйство. Я не возражаю. Когда твоя жизнь превратилась в малобюджетный боевик, ты мечтаешь о скучной жизни в пригороде. О том, как все будет легко и просто.
Я чувствую резкую боль в висках, вздрагиваю и касаюь того места. Вспоминаю, что случилось в прошлый раз, когда воспоминание всплыло наружу. Но боль уходит так же быстро, как и пришла. Так что я ничего не говорю о ней. Я просто устраиваюсь поудобнее и медленно засыпаю.
Ветер раскачивает ветки деревьев , и над головой слышен шепот листвы . Я стою на траве , а надо мной возвышается Джеймс . Он проводит пальцами по моим волосам , распутывая их .
— У меня такое чувство , что я встречаюсь с Медузой Горгоной , — говорит он . — Ты там , случайно , не спрятала змей ?
Он перекидывает черный каскад моих волос мне через плечо и целует меня .
— Если бы спрятал , они бы давно укусили тебя .
Джеймс шутливо кусает меня в плечо и я , смеясь , отталкиваю его . Он наклоняется , поднимает с земли охапку листьев и смотрит на меня так , что я боюсь , как бы все эти листья не оказались у меня в рубашке .
— Нам нужно идти на уроки , — предупреждаю я его и отступаю на шаг . — Миллер совсем без нам пропадет , так что никаких прогулов .
Джеймс ничего не отвечает и с глупой ухмылкой подходит ближе .
— Джеймс . — снова предупреждаю я , хотя едва сдерживаю смех , — я тебя ударю по яйцам . Не заставляй меня .
— Не станешь , — говоритон и делает еще один шаг .
И вот , когда я кричу и поворачиваюсь , чтобы убежать , я чувствую , как он ставит мне подножку , и я падаю на траву . Подо мной шуршат листья , а он сует мне под рубашку грязные листья и смеется как сумасшедший . Но я верна своему слову — я поднимаю колено . Только когда он начинает кричать и кататься по траве , я жалею о том , что сделала . Я чертыхаюсь и тут же подхожу к нему , а он , сжав зубы , прижимает к себе рюкзак .
— Мать твою , Слоан , — говорит он , — ты только что вырубила меня .
— Ой , прости , — я наклоняюсь и прижимаю лицо к его шее , пытаясь обнять , хотя он и стонет от боли . Мне ужасно стыдно , даже хотя он и первым начал .
— Ты только что убила всех наших будущих детей , — стонет он , и поднимает руки , обнимая меня . Я снова целую его в шею и извиняюсь еще раз .
— Я все равно не хочу детей , — говорю я . — Не хочу , чтобы они росли в таком мире .
Джеймс немного молчит , и настроение падает . Мы вспоминаем о трагичности жизни .
— А что , если я хочу ?
Я сажусь и смотрю на него .
— Ты же шутишь ? — спрашиваю я . Когда я вижу его серьезное выражение лица , когда вижу , что он говорит совершенно серьезно , то не могу даже выразить свои мысли .
— Джеймс . — говорю я , — заводить детей только для того , чтобы они выросли и покончили с собой , глупо и безответственно . И во — вторых это тяжело . Это как … ну , не знаю . Я запуталась .
Джеймс качает головой .
— Я же не говорю , что хочу прямо сейчас посеять свое семя …
— Пошляк ! — я бью его по руке , и он смеется . — Ни слова больше о семенах , а то меня стошнит .
— Я просто говорю , — продолжает Джеймс и берет за руку , притягивая к себе . — что маленькая копия меня будет просто очаровательна , и тебе стоит подумать об этом . Скажем , через пятнадцать лет …
— Нет .
— Светлые волосы , голубые глаза , поиск неприятностей на свою голову . Что может пойти не так ?
— Все , что угодно .
Я позволяю Джеймсу обнять себя .
Конечно , правда , что любой , кто хотя бы вполовину напоминает Джеймса , будет и отличным , и несносным , но этого мало . У меня замирает сердце , когда я думаю о будущем — о том , сколько людей умрет . И о том , что я не хочу пережить ту же потерю , что пережили мои родители . Джеймс , должно быть , чувствует , как я мрачнею , потому что обнимает меня крепче и целует в макушку .
— Не думай об этом сейчас , — говорит он . — Спрошу тебя потом , лет через пятнадцать .
Я резко просыпаюсь. Воспоминание еще свежо в моей голове, как будто все случилось только что. Боли нет, и на мгновение мне кажется, что это только сон. Но я чувствую в сердце, что все было по-настоящему, я чувствую это в душе. Джеймс лежит рядом со мной, и я трясу его за плечо.
— Дай поспать, — бормочет он, зарывшись в подушку.
— Джеймс, — я кладу ладонь ему на щеку, и он, моргнув, открывает глаза. — у меня было еще одно воспоминание. Мы играли в траве и ты говорил о том, чтобы завести детей.
Он приподнимается на локте.
— Прости, что?
Я смеюсь..
— Ты говорил, что хочешь иметь детей и был таким милым. У меня было воспоминание, а сейчас даже голова не кружится. Не знаю, вчера был довольно напряженный день, так что он, наверное, что-то пробудил. Но, может, возвращение воспоминаний — не всегда плохо, — говорю я с радостью и облегчением. — мы так любили друг друга.
Джеймс снова улыбается и притягивает меня к себе. Я хочу поцеловать его, освежить и его воспоминания, когда внизу раздается шум. Я слышу, как кричит Даллас — по-настоящему кричит — и мы с Джеймсом так и подпрыгиваем.
Мы все еще во вчерашней одежде. Джеймс так быстро выталкивает меня из комнаты, что я боюсь споткнуться на ровном месте. Когда мы слышим голоса внизу, он резко останавливается. Я в ужасе понимаю, что Программа уже здесь. Они нашли нас.
