У меня голова идет кругом, и не только от того, что я ударилась. В нескольких футах от меня без сознания лежит Артур. Позади него на нас смотрит Роджер, улыбаясь больной улыбкой. И я вижу на его лице то, что сегодня он никак не собирается оставить нас здесь. Я пытаюсь подняться, но опять падаю, поранив колено, и кричу от боли. Слышу шум и знаю, что Джеймс снова пытается добраться до меня. Но они не позволят ему подойти так близко. Я сажусь на тротуар и снова оглядываюсь по сторонам. Вижу Даллас — она как будто в коме.
Глаза у нее широко открыты, взгляд расфокусирован; рот открыт. Обработчик удерживает ее, а она обхватывает себя руками, но больше не дерется. Просто смотрит на своего друга, утонув в своем горе. При виде ее я плачу — из-за того, что сделал единственный человек, которому Даллас решила довериться.
Кас видит мое лицо и медленно поворачивается к Даллас. Увидев ее, он наклоняет голову, скрывая свой собственный плач.
— Отпустите ее! — кричит он осипшим голосом. — Она не имеет к этому отношения. Вы сказали, вам нужна только таблетка.
— Прости, Казанова. — говорит Роджер, переступая через безжизненное тело Артура Притчарда. — Боюсь, наше соглашение аннулировано.
Кас, напрягшись, резко поворачивается к нему.
— Если присмотреться, думаю, твои друзья заражены. Сейчас мы отвезем их в больницу.
— Не подходи к ней, ты, козел! — кричит Кас. Роджер смеется и пренебрежительно качает головой, а другой обработчик подходит к Касу и предостерегающе кладет ему руку на плечо.
— Ой, да ладно, — говорит Роджер, ухмыльнувшись. — Мы с Даллас — старые друзья, ведь так, сладенькая?
Кас с Джеймсом матерятся, а у меня, при мысли о том, что кто-то может быть таким садистом, как Роджер, все в животе падает. Я смотрю на Даллас и застываю. Она переводит взгляд от Каса к Роджеру, с кривой усмешкой, прищурившись. Она возвращается к жизни, но кем она стала, не знаю. Не думаю, что она будет прежней. Думаю, она помешалась.
Роджер, однако, не смотрит на Даллас. Он оглядывает других обработчиков, которые начинают показывать признаки нетерпения.
— Конфискуйте Лекарство и забирайте девчонок. Этого — в другой фургон, — кивает он на Джеймса.
— Казанова, — говорит он, повернувшись. — спасибо за сотрудничество.
У меня колотится сердце, пульсирует в голове. Нас предали. Кас сдал нас в Программу. Как он мог довериться им, зная, что они с нами сделали? Ко мне подходит обработчик, чтобы помочь встать, и я смотрю на Джеймса, который уже смотрит на меня. Его лицо промокло от слез, он согнулся от горечи.
У нас не получилось. Программа снова победила, и теперь мы теряем все. Джеймс снова оглядывает парковку, может, ищет возможность сбежать, но когда снова смотрит на меня, в его глазах я вижу беспомощность. Его левый глаз начинает опухать, там его, наверное, ударили, а как выглядит мое лицо, все в крови, я не могу и представить.
Я наконец встаю на ноги и понимаю, что время вышло. Мы даже не стоим рядом, чтобы прикоснуться друг к другу, чтобы поговорить.
— Где таблетка? — спрашивает обработчик, обыскивая меня. Его прикосновение тревожит меня, но потом я вспоминаю — таблетка у Джеймса. И в этот момент он вспоминает о том же.
Мы не можем позволить, чтобы Программа завладела таблеткой. Они не должны узнать ее состав. Если таблетки не будет, есть надежда, что появится другой гениальный ученый, такой, как Эвелин Валентайн, и создаст таблетку еще лучше. Джеймс беспомощно пожимает плечами, как будто спрашивает, должен ли он делать это. Я печально улыбаюсь, и горе смешивается с радостью. Если Джеймс это переживет — он будет меня помнить. Целиком.
Обработчик начинает бесцеремонно рыться у меня в карманах, искать таблетку, но я забываю о нем. Есть только мы с Джеймсом, и мы, не отрываясь, смотрим друг на друга. Я киваю.
Пока обработчики сосредоточены на мне, Джеймс сует руку в карман и роется там, пока не вытаскивает таблетку — оранжевое пятнышко в его пальцах. На секунду он замирает, а потом кладет себе на язык и глотает, не запив. Как только проглатывает, закрывает глаза и начинает плакать.
Но я замираю. Джеймс — самый сильный человек, которого я знаю. Лекарство ему не повредит. И если в Программе его не убьют или не сделают лоботомию, они не смогут лишить его воспоминаний. Он сможет притвориться, что все стерто. Он — лучший лгун, которого я знаю.
— Я люблю тебя, — говорю я, когда он смотри на меня снова. Он не слышит, что я говорю, но читает по губам и отвечает тем же.
— У нее нет таблетки, — говорит обработчик, который обыскивает меня. Роджер обеспокоенно смотрит на меня, а потом поворачивается к Касу.
— Где она?
Но Кас смотрит на меня, и я думаю, он все видел. Он подтверждает мои подозрения.
— Ее нет, — говорит он. — Слава Богу, ее нет.
На какой-то момент Роджер теряется, смотрит на нас. Очевидно, не из-за таблетки он приехал за нами, и неважно, какую сделку заключил Кас. Он приказывает увести Джеймса в фургон, и обработчики хватают его за руки и тащат, а он сопротивляется. Я кричу, чтобы они остановились, но знаю, что это бесполезно. У меня садится голос, и я беспомощно смотрю, как Джеймсу вкалывают снотворное, он в последний раз смотрит на меня, и у него закатываются глаза.
Роджер с интересом смотритна Каса и идет к Даллас, зная, как это разозлит его. Это напоминает мне о том, как Роджер вел себя в больнице и как, издеваясь надо мной, доставал Риэлма. Риэлм? Я снова смотрю в сторону леса и думаю — может, он здесь, смотрит. Не могу поверить, что он нас бросил. Он бы не бросил меня.
— Она — твоя подружка? — Роджер спрашивает Каса, когда он встает перед Даллас. Она беспомощна, но смотрит на него с жутким спокойствием. Не думаю, что я видела что-то более ужасное.
Кас не обращает внимания на вопрос Роджера и пытается привлечь внимание Даллас.
— Прости. — говорит он ей, — я был должен перестать убегать. Я устал, Даллас. И хотел, чтобы у нас — у тебя — была нормальная жизнь. Я поговорю с ними, — оборачивается он. — Я тебя вытащу. Обещаю.
Роджер цокает языком, оглядывая Даллас с ног до головы, оценивая ее.
— Ой, не делай обещаний, которые не можешь сдержать, — говорит он Касу, — она это ненавидит.
Он ухмыляется, и я думаю, что он — самый жуткий монстр, которого я встречала. Но не успеваю я и подумать, какие мерзости есть у него в запасе, Даллас действует.
Внезапно она бьет обработчика позади нее в колено, вырывается из его хватки, освобождает руки. Она словно ураган — я вижу, как блестит лезвие ножа, еще до того, как соображаю, что она вытащила его из кармана. Она рычит как дикое животное и, набросившись на Роджера, вонзает лезвие ему в живот, по самую рукоятку.
— Ненавижу тебя! — кричит она, и этот вопль едва ли напоминает человеческий. Роджер только сгибается пополам — он в таком шоке, и ему так больно. Даллас вытаскивает нож и, держа его в обеих руках, вонзает его ему в грудь, и тогда другой обработчик резким ударом валит ее на землю. Роджер вопит, катается по земле, а кровь растекается по серому асфальту.
Перед тем, как ее уводят, Даллас смотрит на Роджера сверху вниз. Его кроь на ее руках до локтя, на ее футболке. И она начинает смеяться — ее смех не радостный, даже не маниакальный. Он безумен. Это безумие. Она дергает свои дреды и вопит, что всегда побеждает, всегда, мать твою, побеждает, пока они уводят ее.
Все тело у меня дрожит, зубы стучат, даже хотя я и не чувствую холода. Артур Притчард медленно приходит в себя, но еще до этого они толкают меня мимо него. Один из обработчиков защелкивает на мне наручники, уверяя, что это — для моей безопасности, хотя по-настоящему — для его безопасности.
Один из фургонов отъезжает, и я понимаю, что в нем был Джеймс. Его нет. Даллас нет. Обрабтчик ставит меня рядом с дверью фургона и, пользуясь моментом, сообщает об инциденте. Хотя Кас и не под арестом, с ним оставляют обработчика. Он останавливается, с извинением смотрит на меня. Плевать мне на его извинения. В моей груди — огромная дыра, куда утекают остатки моих чувств.
— Ты убил ее, — шепчу я ему, думая, в каком отчаянии Даллас. — Ты убил то, что от нее осталось.
Кас едва падает от горя.
— Не должно было быть так, — говорит он, вырывая руку из руки обработчика, — они сказали мне, что с ней все будет в порядке. Снами всеми.
— Тогда ты — идиот, что поверил Программе. Идиот, потому что думал, что они нам позволят уйти. А что насчет Риэлма? С ним ты что сделал?
Кас недоуменно хмурится. Но мой обработчик возвращается, открывает дверь и толкает меня на сиденье. Пристегивает меня ремнем, и теперь я, с наручниками на руках, совсем беспомощна. Кас, рядом с фургоном, смотрит на меня с ужасом.
— Не имею понятия, где Риэлм, — говорит он, а потом дверь захлопывается.
Меня пронзает страх того, что Риэлм вовсе не ждет в лесу. Что, может быть, его нашел Роджер, что-то с ним сделал. Мне так плохо. Я так подавлена, что не думаю, что смогу выбраться.
