В северной причерноморской Скифии тоже есть захоронения воинов с различным оружием, иногда с конской сбруей и украшениями, а то и с погребением лошади — обычно одной во входной яме катакомбы. Но в целом эти могилы гораздо скромнее северокавказских. По всем скифским землям не так уж редки одновременные захоронения двух, а то и более умерших. Но далеко не всегда это можно объяснить убийством «служителя» или наложницы — часто погребённые выглядят одинаково богато или одинаково бедно. Неспокойная жизнь кочевников давала немало поводов для появления «братских» могил.
Письменности скифы не имели, и только самые эллинизированные среди них, вроде Анахарсиса, могли осваивать греческое письмо. Большей части нужды в этом не было. Память о прошлом передавалась скифами изустно, в родословных и героических сказаниях. Они известны нам не только по сочинениям Геродота и других античных авторов, но и по памятникам степного искусства V–IV вв. до н. э. Судя по всем этим свидетельствам, самым популярным героем скифского эпоса являлся Таргитай. Изображения его, сражающегося с чудовищами, сцены состязания и распри его сыновей отмечены на нескольких выразительных памятниках скифского искусства. Миф о Таргитае и его сыновьях, как мы видели, приводит или упоминает не один античный писатель. Но и вполне исторические события, — такие, как далёкие походы Мадия или победа Иданфирса над Дарием, — оставили глубокий след в памяти скифов. Пространные повествования о своих победах они передавали из поколения в поколение, не без удовольствия сообщая и чужеземцам.
Изображение скифского вождя. Украина
Из памятников скифского искусства наиболее известны и монументальны каменные статуи, часто устанавливавшиеся на курганах по всей территории расселения скифов. Скифы ставили их обычно, — по крайней мере уже в V–IV вв. до н. э., — вне всякой связи с захоронением, а зачастую на древних, никак ими не использованных курганах. В настоящее время скифских скульптур (иногда совершенно неправильно называемых «каменными бабами») известно более сотни. Они восходят к стелам предшествующей эпохи, но первая же встреча скифов с искусством цивилизаций Востока существенно изменила внешний вид изваяний. Уже на статуях VII в. до н. э. с Северного Кавказа мы можем видеть ясно прописанное лицо — миндалевидные глаза, прямой нос, усы — а также сложенные на груди руки. Перед нами вполне достоверный облик древнего скифа. Скульптуры без лиц к концу VI в. до н. э. полностью исчезают. Естественно, что столь же детально расписывается теперь и воинское убранство — пояс, оружие и доспехи, шейное украшение. Иногда изображался также ритон — ритуальный сосуд в виде рога, столь частый в скифской культуре. Уже в статуях VII–VI вв. впервые проявляется и стремление показать черты человеческой фигуры. Простейшие из них просто отделяют шейной гривной лицо от туловища. Но на других мастера пытались изобразить плечи человека, или даже выделить шею и подбородок. Изредка на плоской стеле просто изображали-высекали всю фигуру скифского воина.
Взаимодействие с греками, а то и привлечение греческих мастеров, позволило с V в. до н. э. появиться на свет новым, более тщательно выполненным статуям. Это могли быть и настоящие «реалистические» скульптуры, пусть и далёкие от античных прототипов, и барельефы. Мастера уже VI в., кроме того, стали более свободны в передаче изображений, подчас отступая от древних канонов, меняя позу фигуры воина. Наконец, в V в. весь облик статуй, независимо от их типа, заметно меняется. У большинства изображённых на них воителей теперь круглые глаза, есть бороды, в правой руке находится ритон, левая лежит на рукояти меча. Несколько меняется и всё облачение скульптуры.
В скифских скульптурах видят различных богов скифского пантеона, героев-предков, либо умерших царей. То, что они устанавливались в честь кончины знатных воинов или вождей, особых сомнений не вызывает — на это ясно указывает связь с курганами. Наиболее вероятно, и такое мнение высказывалось в науке, что возведение статуи (или множества статуй) восстанавливало в глазах скифов равновесие между нашим и «иным» миром. Не менее вероятно и то, что статуи замещали в эпоху Второго царства умерших царей, а изображать могли и их, и кого-то из богов-воителей. Жёсткие нормы, господствовавшие в ранней скифской скульптуре, указывают скорее на последнее. Чаще всего в изображавшемся идеальном воине видят Таргитая, родоначальника скифских царей.
Скифские бронзовые украшения
Каменные статуи, судя по всему, являлись произведением самих скифов. В этом смысле они едва ли не уникальны среди памятников их искусства. Большая часть последних, в том числе прославивших скифскую культуру, — металлические изделия мастеров, трудившихся по заказу скифских аристократов. Уже в VII в. до н. э. большую часть их составляли не скифы, презиравшие ремесленный труд, а выходцы из покорённых ими или торговавших с ними народов. Свою лепту в стиль и образы «скифского» искусства внесли искусники Передней Азии и Северного Кавказа, «пахари» приднепровской лесостепи и балканские фракийцы. С V в. до н. э. всё больше украшенных металлических сосудов, предметов обихода, драгоценностей и оружия делают по заказу скифов эллинские ремесленники. Однако кто бы ни изготавливал выдающиеся образцы звериного стиля, другие памятники искусства и ювелирного мастерства — идея исходила именно от скифов. Темы и образы воплощали чужеземцы. Но восходили они к древней культуре арийских кочевников и были общими на всём огромном пространстве от Дуная до Алтая и сибирской тайги. Образцы, по которым трудились подневольные и наёмные ремесленники, в конечном счёте были созданием древних туранцев, задолго до эры вторжений в Переднюю Азию.
Это в полной мере относится к скифскому звериному стилю — точнее, скифо-сибирскому, поскольку он распространён не только у скифо-саков, но и у их восточных соседей, древних народов Алтая и Тувы. Сходные формы его как будто независимо друг от друга появляются в разных точках этого громадного ареала в течение VII в. до н. э. Отличия были, но было и сходство, что подтверждает общую основу, которую можно искать только в культуре древнего Турана.
Изображения хищных зверей, птиц, лошадей, баранов, козлов на оружии и конской сбруе, а иногда на личных украшениях и освященной посуде, имело, с точки зрения скифских воителей, вполне конкретную цель. Всё это призвано было улучшить боевые качества воина, придать ему сил, смелости, упорства, ускорить бег и подкрепить силы его коня. Потому изображались подчас лишь те части тела, которые пригодились бы для такой магической подмоги — не только головы, но одни глаза или пасти. Особенно часты лапы или отдельно когти, лошадиные копыта. Высказывалось и предположение, что священные животные выступали как образы богов скифского пантеона, призываемых на помощь воину.
Бляшка, изображающая барса на горе
Встреча скифских обычаев с высоким переднеазиатским искусством произошла около середины VII в. до н. э., и с этого времени берёт начало классический звериный стиль. Он успел широко распространиться по Скифии ещё до походов Мадия — тогда же, в середине VII в., степняки приносят звериный стиль в лесостепное Поднепровье. Наиболее частый мотив звериного стиля этого времени — голова или клюв орла. Она известна нам не только по костяным и металлическим изделиям, но и по изображениям на статуях, где венчает своеобразную крышку, закрывающую лук воина. Иногда вместо орла изображался фантастический грифон — голова барана с орлиным клювом. Часто встречаются и копыта на конских псалиях, на другом конце которых во многих случаях помещается голова коня, барана или птицы. Есть и целые изображения животных. На костяной статуэтке-головке с «барано-птицей» из крымского погребения VII в. до н. э. Темир-Гора вырезаны также два лося и лошадь. В это же раннее время появились и другие хорошо позднее известные мотивы — свернувшийся в кольцо хищный зверь, оглядывающийся козёл с подогнутыми, будто в быстром беге, ногами.
Серебряный ритон. Уляп
На рубеже VII–VI вв. до н. э. звериный стиль ранних скифов достигает наивысшего расцвета. К этому времени относятся вещи из клада Зивие на северо-западе современного Ирана, несущие на себе черты искусства Древней Месопотамии. Именно тогда предметы звериного стиля начинают делать преимущественно из золота. Таковы обивки ножен и колчанов из Келермесских курганов. Похожие обивки ножен с изображением стремглав несущегося оленя известны и в Мельгуновском кургане того же времени на границе с лесостепью, в верховьях Ингульца. 24 фигурки скачущих оленей вместе с изображениями свернувшейся пантеры или иного кошачьего хищника мы находим на обивке колчана из Келермесской. Свернувшуюся пантеру видим и на золотой бляхе щита из той же курганной группы, причём тело зверя покрывают миниатюрные его копии. В других случаях хищник похожей породы приседает перед прыжком. На изображениях из лесостепного Жаботинского кургана вместо оленей впервые появляются лоси — которые постепенно становятся излюбленным мотивом для мастеров Средиземноморья. Лоси передавались, как и олени, в беге, иногда оглядывающимися. Наряду с «грифобаранами» в VI в. до н. э. появляются новые фантастические существа. В курганах лесостепного Посулья встречены головы странного зверя с длинными ушами и почти свиным рылом, напоминающего притом и грифона.
