— О, Си, — сказала я. — У меня просто нет слов.
— Они здесь ни к чему, — сказал он. — Никаких следов не было. Никогда. Ничего.
Мы продолжали идти. Он направил луч фонаря вперед, и я поняла, что мы снова идем к каменной скамье. Мы прошли мимо скамьи, и когда Осирис посветил фонариком вниз, я поняла, что мы находимся на вершине хребта.
— Я несколько раз спускался туда довольно далеко, — сказал он. — Иногда я провожу там целые дни. Иногда мне хотелось потеряться и пропасть вместе с ней. Иногда мне хотелось просто понять это.
— Мне очень жаль, Си, — сказала я. — А я и вправду боюсь. Я даже не могу себе этого представить.
— Я не хотел потерять все, чего достиг. Не таким образом, как это было. Я причиняю боль всем, кто меня окружает. Я не выплескивал свои эмоции, просто забыл о них. После исчезновения Милы в моем мире больше никого не было. Однажды я случайно наткнулся на двор Джерри. И я начал там работать. Я никогда не забуду выражение его лица, когда я начал швырять поленья вокруг. Он хотел вызвать полицию, но за час я сделал больше работы, чем его команда делала за полдня. Итак, он привел меня в свой кабинет, угостил пивом и нанял на работу. К тому времени я уже был легендой, Лара. Все в городе, все здесь, наверху, они все знали. Мила была в новостях. Репортеры хотели поговорить со мной. Я оставил Мишель разбираться со всем этим. Адли пришлось с этим смириться. Дэйна арестовали за то, что он преследовал фотографа, когда тот подошел слишком близко к Адли в парке. А я только и был здесь, на горе. Искал. Выслеживал. Таскал с собой карту и все помечал. Каждый гребаный фут этой горы, по которой я шел, отмечен на карте. На нескольких картах. Но ничего не нашел.
Осирис протянул свободную руку и ущипнул себя за переносицу. Он прерывисто вздохнул.
Мне оставалось только крепче прижать его к себе.
И тут до меня дошло, что если я влюблюсь в этого человека, то это будет вечная битва. Если Осирис когда-нибудь осмелится полюбить меня в ответ, я никогда не получу всей полноты этого чувства. Потому что всегда будет существовать надежда и шанс, что он найдет Милу.
Мое сердце болело, пока я стояла там.
— Я сожалею о том, что ты потеряла, Лара, — сказал Осирис. — То, что он сделал — неправильно. Но прежде всего я хотел сказать, что… если он вернется, ты захочешь этого. Кто же не хотел бы получить последний шанс, верно?
Вот тогда-то я и потянулась к его лицу. Я схватила его за бороду и заставила посмотреть на себя.
— Ты ошибаешься, — сказала я. — Я смотрю на тебя, и это меняет все, что я знаю. И, возможно, мне придется иметь дело с этим "что если" с тобой, Си. Потому что ты никогда не перестанешь ее искать. Ты никогда не перестанешь думать о ней. Ты никогда не перестанешь любить ее.
— И тебя это устраивает? — спросил он меня.
— Если я получу этот… этот момент с тобой, Си… это — оно того стоит. Мы можем ходить сюда каждый божий день. Ты заслуживаешь счастья. Комфорта. Мира. Ты заслуживаешь будущего, Си. Но это вовсе не означает, что мы должны забыть прошлое.
— Будущее, да? Вот о чем мы сейчас говорим?
— Пожалуй, да, — сказала я.
— Вот это действительно хреново, сладкая. Я отправился на прогулку, чтобы погнаться за прошлым, и обнаружил, что будущее спит на этой гребаной скамейке. И я действительно увяз в этом.
Осирис коснулся моего лица. Другой рукой он выключил фонарик.
Стало так темно, как только вообще может быть.
Но я ничего не боялась.
Мое сердце бешено колотилось, но совсем по другой причине.
Его губы коснулись моих…
…и в ту же секунду я влюбилась.
Глава 23
Поймать и потерять
(ОСИРИС)
Я сходил на работу, вернулся домой, принял душ и стал ждать ее. Меня охватило такое чувство, будто я пустил корни здесь, и я не осознавал этого, пока не стало слишком поздно. Под слишком поздно, я подразумеваю то, что я чувствовал, то, о чем я думал, то, что я хотел относительно Лары. Хижина вдруг перестала казаться тем вечным местом, где она когда-то была. Не то чтобы этот домик был построен и куплен для постоянного проживания. Я принял это решение в тот день…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Это случилось, когда я вошел через дверь после долгого рабочего дня, проведенного на лесопилке. Томми подвернул лодыжку, вылезая из грузовика, и ему пришлось ехать в больницу вместе с Бо. Из всего плохого дерьма, что могло случиться с нами на работе, что-то глупое вроде выхода из грузовика было причиной того, что Томми оказался в приемном отделении. К счастью для него, это было просто сильное растяжение связок. Врач рекомендовал ему поберечь свою лодыжку в течение нескольких недель, но мы были не из тех парней, которые слушают врачей. Называйте нас как хотите, но когда нам понадобится врач, мы дадим знать. Это значит, что если у нас вывихнута кость, то надо ее просто вправить. Если наши сердца не бьются, мы попробуем и это исправить. Кроме этого, мы не слишком заботимся о себе.
Но я стоял прямо в своей хижине после долгого дня, бросив ключи на подставку рядом с дверью, и посмотрел вверх. Впервые за долгое время я поднял глаза и увидел маленький чердак. Я увидел стол, стоявший у перил. Имеющий наклон потолок.
Я поднялся по ступенькам, подошел к письменному столу и сел. В среднем ящике прямо передо мной лежали карты. Я не смотрел на них в последнее время. Не то чтобы мои поиски закончились, нихрена, но было приятно отдохнуть от этого дерьма. Которое, казалось, будет вечно преследовать меня, пока я гоняюсь за призраком. Хуже всего было то, что я никогда не узнаю, что случилось с Милой. Кроме того, что она остановила машину, чтобы сфотографировать каменную скамью и иву. А потом она исчезла.
Мои теории означали дерьмо, не имевшее доказательств. А к тому времени это уже никого не волновало. Это произошло годы назад. Но эта дыра в моей груди…
Дверь в дом открылась, и я встал.
На секунду я представил себе, как Мила входит в дверь, держа в правой руке несколько пакетов с продуктами, а в другой ручку Адли. На Адли был ее ярко-розовый рюкзак, собранный для отдыха в хижине. Мы бы готовили ужин всей семьей, смеялись, слушали музыку, и мы с Милой потягивали виски и вино.
Адли обычно засыпала на диване перед камином. Я бы отнес ее в спальню, где устроил бы для нее на полу несколько спальных мешков. Затем я присоединялся бы к Миле на диване, мы допили бы наши напитки, и смотрели друг на друга в течение рекордных десяти секунд, прежде чем заняться делом.
Но все это было неправдой. Ничего из этого никогда не произойдет.
Я свистнул, и Лара подняла голову.
Увидев меня, она сразу же улыбнулась. Никаких колебаний.
Она просто влюбилась в меня.
Я мог бы исправить это, разбив то, что осталось от ее сердца, но я не мог этого сделать, стоило лишь посмотреть на нее. Мои руки скользнули на перила, и я просто стоял там, глядя на нее сверху вниз.
— Все в порядке? — спросила она.
Это стало для нас нормой.
Она работала в цветочном магазине, а потом приезжала сюда, чтобы быть со мной. Мы играли в дочки-матери. Разговаривали. Мы сходили с ума по телам друг друга. И спали в одной постели.
Мне все это нравилось.
Мне все это очень нравилось.
— Я в полном порядке, сладкая, — сказал я. — У меня есть идея насчет ужина.
— Какая?
Я понимал, что только что вернулся домой, но мне хотелось снова выбраться из хижины.
— Ты когда-нибудь ловила рыбу? — спросил я.
— Рыбалка? Мне нравится…
— Ловить рыбу, — сказал я с усмешкой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нет, Си, я никогда раньше не ходила на рыбалку.
— Тогда тебя ждет развлечение.
— Какое?
— Сегодня вечером мы поймаем свой ужин, сладкая.
***
Здесь было много рек, в которых можно было ловить рыбу. Некоторые из них требовали немного большего мастерства, чем другие. В некоторые из них вы должны были зайти прямо в проклятую воду, чтобы найти хорошее место, с которого можно забросить приманку, чтобы она не застряла между камней или просто подплыла к берегу.
