Ведерников стрелял до тех пор, пока в магазине не кончились патроны.
Наступила тишина. Ведерников тупо смотрел на мертвые зела и хотел выйти, но ему показалось, что кто-то из них пошевелился. Вновь нажал на спусковой крючок, но выстрела не было. Присоединив новый магазин, он вновь открыл огонь, потом ногой толкнул трупы и, убедившись, что все мертвы, вышел из помещения, направился в сторону поселка, который был в сотне метров от охраняемой зоны.
Он постучал в первый попавшийся дом. Дверь открыла молодая женщина. Увидев вооруженного сержанта, она испуганно вскрикнула. Оттолкнув ее прикладом в сторону, он вошел в комнату. За столом сидел хозяин дома. Пьяными глазами он уставился на военного.
— Чего вылупился? — садясь за стол, с трудом выговаривая слова, произнес сержант. — Наливай.
Хозяин налил.
Ведерников выпил стакан водки одним залпом и налитыми кровью глазами уставился на женщину.
— Раздевайся, — потребовал он.
Та беспомощно посмотрела на мужа. Сержант направил на нее автомат,
— Считаю до трех. Раз, два…
Женщина сбросила с себя юбку. Ведерников, ухмыляясь, встал и подошел к ней. Попытался с себя снять штаны, но мешал автомат. Он бросил автомат и стал валить женщину на пол. Муж, придя в себя, подскочил к автомату, поднял его и со всего размаху ударил прикладом сержанта по голове.
А поселок гулял. Гулял со своей женой и командир роты капитан Васильев. Когда из караула прибежал раненый солдат и доложил ему, что в карауле ЧП, капитан уже лыка не вязал. Он попытался подняться из-за стола, но тут же свалился на стул и что-то промычал.
Разморившись от тепла, жирной пищи и выпитого вина, в канцелярии, мирно похрапывая, спал и ответственный офицер.
«Уазик» с трудом пробивался по снежному бездорожью. В машине стояла гнетущая тишина, каждый думал о трагедии, которая произошла в карауле. Несколько раз «уазик» застревал в сугробе, и, чтобы его вытащить, всем, и генералу в том числе, приходилось помогать водителю. К вечеру они добрались до подразделения. Возле казармы стоял солдат. Увидев генерала, побежал в казарму. Через минуту выбежал командир роты капитан Васильев. Увидев генерала, от страха выпучил глаза, громко заорал:
— Рота… Смирно… — и пошел навстречу генералу. — Товарищ генерал…
— Капитан, твои товарищи вон там, — Латыпов рукой показал на зону. — За той колючей проволокой сидят.
С ненавистью бросив взгляд на пропитую физиономию Васильева, генерал направился в казарму. Солдаты при виде живого генерала испуганно замерли. Латыпов, хмуро окинув их взглядом, поманил пальцем сержанта. Тот подбежал к нему.
— Построй роту.
Когда солдаты построились, генерал, угрюмо окинув их взглядом, скомандовал:
— Выйти из строя тем, кто ночью не пил вина.
Из строя робко вышли несколько молодых солдат. Остальные, опустив головы, старались не смотреть в глаза генералу.
— Сынки мои, что же вы наделали? — дрогнувшим голосом тихо произнес тот. — Как мне теперь смотреть в глаза их матерям?
Согнув голову, старческой походкой генерал направился в канцелярию. Сел за стол и хмуро уставился на капитана. Тот, вытянувшись в струнку, красный как рак стоял не дыша. От чрезмерно выпитого накануне он еще не пришел в себя.
— Под суд пойдешь, — прохрипел генерал. — А сейчас убирайся, чтобы твоего духа здесь не было… Где заместитель командира роты по политической части? — поворачиваясь к командиру полка, спросил он.
— В отпуске, товарищ генерал.
— Отозвать из отпуска, сделать представление о снятии его с должности.
— Товарищ генерал, — подал голос полковник Кахно, — в этой должности старший лейтенант Кисляков всего два месяца.
Генерал ничего не ответил, встал.
— Где погибшие?
— В ленинской комнате, — ответил командир полка.
В ленинской комнате ровными рядами лежали трупы.
— Как в глаза матерям смотреть? Как? — снова тихо спросил себя генерал.
Старый вояка, за свою многолетнюю службу он не раз смотрел смерти в лицо и не раз приходилось хоронить своих боевых товарищей, но то было в Великую Отечественную войну, а здесь, в мирное время, от рук своего же сослуживца, такая бессмысленная смерть.
Полковник Кахно, стоя рядом с генералом, увидел, как позеленело его лицо. Он знал, что генерал уже дважды перенес инфаркт и, предчувствуя непоправимое, успел подхватить падающего генерала. Ни в роте, ни в поселке, состоящем из нескольких домиков, врача не было. Только в зоне находился дежурный фельдшер. За ним побежал старшина роты. Через десять минут фельдшер пришел. Сделав укол, он посоветовал срочно отвезти генерала в городскую больницу.
Прошло две недели. Генерал Латыпов, пролежав это время в Джетыгаринской больнице, потребовал у лечащего врача, чтобы его выписали. Врач не возражал, но сказал ему:
— Вы, товарищ генерал, с сердцем не шутите. У вас был последний шанс.
— Спасибо за откровенность, — тихо произнес тот. — Но последний шанс у меня был в окопах сорок первого. Как видишь, до сих пор живу.
Утром за генералом приехал командир полка, и когда они выехали за город, генерал спросил у него:
— У тебя в полку найдется толковый офицер, чтобы назначить на эту роту?
— Есть два толковых офицера, товарищ генерал, я уже беседовал с ними. Предложил роту, но, услышав, что надо ехать в Джетыгару, отказались. Сами бы они согласились, но их жены не хотят туда ехать.
— Их можно понять. Не каждая согласится менять город на такую дыру.
— Товарищ генерал, а что с Васильевым будем делать?
— Под военный трибунал отдадим.
На следующий день из Кустаная генерал полетел в Целиноградский полк.
Командир батальона майор Полагин сидел у себя в кабинете, когда из Целинограда позвонил командир полка полковник Завгородний. Майор коротко доложил обстановку в батальоне. Тот, выслушав его, предупредил:
— В субботу прилетает начальник войск. Готовь батальон к встрече.
Получив «ценные» указания от командира полка, на что надо обратить особое внимание при подготовке батальона к встрече генерала, майор Полагин задумался. Сам факт приезда начальника внутренних войск Казахстана и Средней Азии был большим событием и к нему надо было основательно подготовиться, чтобы не ударить лицом в грязь. Он позвонил начальнику штаба и отдал распоряжение собрать всех офицеров на служебное совещание.
Соколов, проинструктировав своего заместителя, собрался домой, но неожиданно поступила команда всем офицерам срочно собраться на служебное совещание. Он посмотрел на часы и понял, что на школьный концерт опоздает. Представив, как Настя будет ждать, ему стало не по себе. Сегодня ее пионеры давали праздничный концерт, и Настя хотела, чтобы он обязательно пришел. «Может, еще успею», — с надеждой подумал он и пошел в класс боевой подготовки, где обычно проводились совещания офицеров. Там уже сидел командир батальона и несколько офицеров. Алексей сел рядом с Карташовым и тихо спросил:
— По какому поводу нас собирают?
— Понятия не имею.
Майор Полагин посмотрел на часы, повернулся к начальнику штаба.
— Что-то медленно офицеры собираются. Даю вам тридцать минут. Все офицеры должны быть в сборе. Всех вызвать по тревоге. — Полагин встал и, окинув присутствующих недовольным взглядом, вышел.
Алексей подошел к начальнику штаба.
— Товарищ майор, отпустите, пожалуйста, мне в школу надо.
Тот недовольно посмотрел на лейтенанта.
— Ты что, не слышал, что комбат приказал?
— Слышал, товарищ майор, но надо. Меня жена ждет.
Такой наглый ответ взбесил майора. Он гаркнул:
— Тебя жена в школе ждет, а моя в больнице. Понял?
— Так точно, товарищ майор.
— А если понял, сиди и не рыпайся.
Через час собрали всех офицеров. Минут десять комбат возмущенно отчитывал тех, кто рано ушел домой. Немного успокоившись, сообщил им, что через два дня в батальон приезжает начальник внутренних войск Казахстана и Средней Азии.
— До приезда генерала все переходим на казарменное положение. В подразделениях навести идеальный порядок. Я сам лично буду контролировать вашу работу. Работать днем и ночью. Обратите особое внимание на прически солдат, на их внешний вид. Я вижу, многие из вас, особенно молодые лейтенанты, не понимают, что означает приезд начальника войск. Последний раз он у нас был два года назад. Тогда он батальону дал высокую оценку. Встретим хорошо — и нам будет хорошо. Но не дай Бог, если генерал сделает хоть одно замечание, тогда не обижайтесь. Вопросы есть?
Все молчали.
— Тогда за работу.
Карташов, выходя из кабинета, посмотрел на Алексея.
— Ты что такой кислый?
— А чему радоваться? — хмуро отозвался гот. — У Насти сегодня в школе концерт, ждет меня, а я здесь. Вот обидится.
