Карташов, выходя из кабинета, посмотрел на Алексея.
— Ты что такой кислый?
— А чему радоваться? — хмуро отозвался гот. — У Насти сегодня в школе концерт, ждет меня, а я здесь. Вот обидится.
— А ты махни через забор, я тебя прикрою.
— А если комбат узнает?
— Не узнает. Он сейчас домой поедет.
— Нет. Так не пойдет. Не хочу краснеть. Я лучше пойду к начальнику штаба. Может, и отпустит.
Но начальник штаба даже слушать не стал. Алексей, выйдя из кабинета, расстроенный пошел в роту. Проходя мимо расположения Карташова, увидел ротного. Тот проверял содержимое солдатских тумбочек. Капитан Боридько, сердито выговаривая Карташову, выбрасывал из тумбочек солдатский хлам. Увидев Соколова, хмуро спросил:
— А ты что болтаешься? Хочешь сказать, что у тебя не такой бардак?
Алексей молчал. Как только ротный отвернулся, быстро направился в свой взвод и стал проверять тумбочки. Пока ротный проверял порядок во взводе Карташова, он успел проверить все тумбочки, так что ротному у него нечем было поживиться.
Боридько хмуро посмотрел на довольное лицо лейтенанта.
— Ты что, хочешь сказать, что у тебя порядок?
— Так точно, товарищ капитан.
Капитан ладонью ударил по кровати. От одеяла поднялась туча пыли. Боридько, ухмыляясь, посмотрел на лейтенанта. У того с лица исчезла улыбка.
— Так говоришь, у тебя порядок?
Соколов молчал. Боридько подошел к следующей кровати, ударил ладонью и над ней поднялась туча пыли.
— Знаешь, почему у тебя во взводе пыль на одеялах?
Тот уже знал повадки командира: если он в гневе, во избежание неприятностей лучше молчать. И он, вытянувшись в струнку, молчал.
— А пыль, лейтенант, оттого, что ты плохо выполняешь свои функциональные обязанности…
— Товарищ капитан…
— Молчать! — рявкнул ротный. — А то с ходу влеплю взыскание. Когда последний раз был на отбое личного состава? Молчишь? Потому что тебе нечего сказать.
— Молчу, товарищ капитан, потому что вы не правы. Я вчера был на отбое.
— Чт-о-о? — удивленно глядя на лейтенанта, протяжно произнес Боридько. — А ну, повтори, что ты сказал?
Соколов нутром почувствовал, что взыскания не миновать. В душе кипела обида из-за того, что ротный несправедливо его обвиняет, хотел высказать, но усилием ноли заставил себя молчать.
— Не дай Бог, если генерал сделает замечание по твоему взводу, пеняй на себя. Знаешь, что я с тобой сделаю?
— Сгною, — опережая его, добавил Соколов.
— Лейтенант, не умничай. А то взыскание влеплю, ты у меня давно напрашиваешься.
Когда ротный ушел, к Алексею подошел Карташов.
— Что ты с ним пререкаешься? Отвечай, как я: «Виноват, исправлюсь». Пошумит-пошумит, остынет.
— Если он не прав, почему я должен молчать?
— Командир всегда прав и никогда об этом не забывай. Тебе надо выдержку иметь. Бери пример с меня.
Алексей хмуро посмотрел на него. Карташов, посмеиваясь, дружески хлопнул его по плечу:
— Пошли в каптерку, мои из столовой жаркое принесли. Три дня офицеры не выходили из казармы и наравне с солдатами чистили и красили все до блеска.
Батальон стоял на разводе, когда ворота открылись и въехал «уазик» с генералом. Майор Полагин громко подал команду:
— Батальон… Смирно…
Генерал Латыпов подошел к батальону, приложил руку к папахе:
— Здравствуйте, товарищи…
Батальон, заранее натренированный, дружно гаркнул. По лицу генерала пробежала довольная улыбка. Проходя мимо строя, генерал задержал взгляд на рослом лейтенанте. Остановился и, глядя на него снизу вверх, спросил:
— Сколько служишь, лейтенант?
— Лейтенант Соколов. Полгода, товарищ генерал. Генерал, о чем-то думая, молча смотрел на лейтенанта, потом с сожалением произнес:
— Молод.
В кабинете командира батальона генерал поинтересовался у комбата:
— Что собой представляет лейтенант Соколов?
— Училище закончил с отличием. Грамотный, волевой офицер. Мастер спорта по самбо, призер первенства СССР. За полгода отстающий взвод сделал отличным. Не пьет, не курит. Пользуется…
— Достаточно. — Генерал усмехнулся. — С такой характеристикой хоть к ордену представляй… А как ты думаешь, справится, если мы его поставим ротным в Джетыгару?
— Это в ту роту, где расстрел караула был?
— Да. Эта рота из года в год нам приносит ЧП, и почти каждый год мы вынуждены менять командира роты. Может, он справится?
— Справится, товарищ генерал. Но, честно говоря, на него у меня в будущем свои планы: планирую его поставить начальником физподготовки полка.
— Я понимаю тебя. Жалко расставаться с таким офицером, но надо. Он женат?
— Женат, товарищ генерал. Детей еще нет.
— Вот и прекрасно. Вызовите его ко мне на беседу.
Через пять минут лейтенант Соколов стоял перед генералом.
— Как служба?
— Нормально, товарищ генерал-лейтенант.
— Я хочу предложить вам должность командира десятой роты в Джетыгаре. Как вы на это смотрите?
— Положительно, товарищ генерал-лейтенант.
— А вы знаете, где находится Джетыгара и что собой представляет эта дорога?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант. На Новый год там было ЧП.
— Не боитесь, что вам достанется такая рота?
— Никак нет, товарищ генерал-лейтенант.
— А как жена на это посмотрит?
— Положительно, товарищ генерал-лейтенант.
— Вы в этом уверены?
Генерал увидел улыбку на лице лейтенанта.
— Уверен, товарищ генерал-лейтенант.
Такое быстрое согласие озадачило генерала. Он внимательно посмотрел на лейтенанта, словно хотел проникнуть в его душу, понять, что толкнуло его на такое быстрое решение. Взгляд лейтенанта был чист и смел. В глубине души генералу по-отцовски вдруг стало жалко этого молодого офицера и он уже пожалел, что предложил ему эту должность.
Но перед его взором встал огненный сорок первый. Генерал тихо произнес:
— В сорок первом немцы после артобстрела, прикрываясь танками, пошли на нас в очередную атаку. Мы вздрогнули, некоторые повыскакивали из окопов и стали убегать. Не выдержал и я, уже полез на бруствер, но увидел лейтенанта, нашего командира взвода. Во весь рост он поднялся на бруствер, по его лицу стекала кровь. Тоненьким голоском он крикнул: «Солдаты… в штыковую, за Родину… За мной!..» Первый же немец, бежавший ему навстречу, заколол его. А ведь ему было всего девятнадцать лет!
Опустив голову, генерал еще долго молчал. В кабинете было тихо, все ждали, когда первым заговорит генерал. А он грустно посмотрел на лейтенанта и вновь спросил:
— Рота трудная. Не испугаетесь?
— Никак нет, товарищ генерал-лейтенант.
— С солдатами, я уверен, ты справишься, а вот с офицерами у тебя будут проблемы. Там два разжалованных офицера, мы на них сделали представления на увольнение, но министр не подписал. Если против тебя они начнут козни строить, минуя командира полка, разрешаю ко мне обратиться, переведем их в другие подразделения.
— Постараюсь обойтись без этого, товарищ генерал-лейтенант.
Генерал встал, подошел к нему.
— Лейтенант, другого ответа я от вас не ожидал. Желаю удачи. Если сумеете два года обойтись без ЧП и выпрямить положение дел в роте, с повышением заберу в Алма-Ату.
Алексей, выходя из кабинета, в конце коридора увидел Карташова. Тот пошел ему навстречу.
— Зачем вызывал?
— Командиром роты в Джетыгару предложил.
— И ты согласился?
— Да.
— Ты в своем уме? Знаешь, где находится Джетыгара?
— Знаю.
— А ты забыл, какое там ЧП произошло?
— Нет, не забыл.
— И после этого ты согласился туда ехать?
К ним подошел командир взвода старший лейтенант Панкратов.
— Саша, ты послушай его. Генерал предложил ему роту в Джетыгаре и он дал согласие.
Панкратов, покачивая головой, усмехнулся.
— Ума нет — считай, калека. Ротным захотел быть? Дурак ты. Менять Степногорск на Джетыгаринскую дыру может только идиот.
Когда Панкратов ушел, Карташов спросил:
— Ну что ты на это ответишь?
— А что он умного может сказать? Всю свою службу просидел на одном месте, дослужился до старшего лейтенанта и в таком же звании на пенсию уйдет.
— А ты что, мечтаешь генералом стать?
— Да, именно об этом и мечтаю.
— А Настя согласится ехать с тобой?
Алексей удивленно посмотрел на него.
— Конечно согласится, — без всякого сомнения ответил он.
— А моя ни за что не согласилась бы поменять новую квартиру в Степногорске на Джетыгару.
После отъезда генерала Соколова на беседу вызвал комбат. Увидев его расстроенное лицо, спросил:
— Если не ошибаюсь, тебе уже успели внушить, что ты зря согласился ехать в эту чертову Джетыгару. Не ошибся?
Соколов молча кивнул.
