И только когда они снова были в машине Марка, она позволила себе перевести дух.
— Если и здесь что-то не так, то я не хочу об этом слышать. Позволь мне поносить мои розовые очки немного дольше.
Марк загадочно ей улыбнулся и, не сказав ни слова, завел машину и съехал с обочины. Анна сдалась только тогда, когда они проехали несколько кварталов.
— О’кей, ты победил. Что там не так? — вздохнула она.
— Ничего, — сказал Марк. — Я просто думаю, как было бы хорошо, если бы все дома для престарелых были такими же, как этот.
Она откинулась на спинку сиденья и облегченно вздохнула.
— Ты не шутишь? А то я почти готова сама туда переехать.
Марк усмехнулся. Они проезжали мимо торгового комплекса «ДеЛаРоса». Возле увитой бугенвиллеей арки стояла ручная тележка, наполненная ведерками со срезанными цветами, — великолепная идея Вайолет Кингски, вышедшей на пенсию цветовода из Нью-Йорка. Она назвала свой маленький стенд «Торговец лепестками».
— Во-первых, — продолжала Анна, — я всегда там буду казаться молодой по сравнению со всеми остальными.
— Можно и так на это посмотреть.
— Плюс трехразовое питание.
— И чаепитие — не забывай об этом.
— К тому же они там наверняка хорошо разбираются в старых фильмах.
— Все еще думаешь, что там трупы в подвале? — Марк бросил на нее насмешливый взгляд.
— Если они там и есть, то я уверена, они заслужили то, что с ними случилось.
Они вместе рассмеялись. Впервые за весь день Анна позволила себе расслабиться.
— Ну, я рад, что ты нашла то, что искала. — Марк свернул на светофоре направо, направляясь в сторону Олд-Сорренто. — Мне было бы неприятно, если бы мы проделали весь этот путь безрезультатно.
Хорошее настроение Анны вмиг рассеялось. Это не было дружеской прогулкой. Он делал ей одолжение, вот и все.
— Я не справилась бы одна, — сказала она ему, стараясь говорить как можно спокойнее. — Правда, ты спас меня.
Он пожал плечами.
— Ты бы прекрасно обошлась и без меня.
Анне снова показалось, будто ему неловко, когда его благодарят. Может, она слишком экспансивна? Это было одно из последствий жизни взаперти — в тех редких случаях, когда ты выходишь в люди, появляется тенденция к преувеличениям.
Анна смотрела на солнце, которое прыгало по вершинам гор. Машина проезжала мимо апельсиновой рощи, где тени собирались в пул между ровными рядами деревьев, а затем разлетались на дорогу. Воздух, струившийся в окно, стал намного прохладней, — сегодня ночью нужно будет достать еще одно одеяло.
Внезапно Анну поразила мысль, что она может никогда больше не увидеть Марка. День, который должен был стать одним из худших дней ее жизни, оказался одним из самых счастливых, и она не хотела, чтобы он заканчивался.
— Ну, самое меньшее, что я могу для тебя сделать, — это угостить обедом, — Анна говорила беспечно. Ее слова подскакивали, словно камушек на поверхности озера.
Последовала длинная пауза, и в горле у нее застрял ком. Затем Марк ответил:
— Звучит заманчиво, но… — Анна задержала дыхание, — только если каждый платит за себя.
Она расслабилась, из ее легких вырвалась волна воздуха.
— Ни в коем случае. Я должна тебе намного больше, чем обед.
Марк колебался ровно столько, сколько понадобилось для того, чтобы заставить Анну еще больше заволноваться, после чего сказал:
— В таком случае я принимаю предложение.
— На озере есть таверна. Я никогда там не была, но слышала, что готовят там превосходно.
— Нам нужно заказать столик? — Марк достал свой сотовый.
— В это время суток? Мы там будем одни. Самая большая приманка в таверне «Булдерз» — это лунный свет на озере.
Но на что Анна не рассчитывала, так это на то, что они увидят закат. Они въехали в парковую зону как раз в тот момент, когда оранжевое небо над покрытым лесом горизонтом тускнело и становилось темно-лиловым, превращая озеро в лист кованого золота. Анна вылезла из машины, остановившись, чтобы полюбоваться видом и вдохнуть аромат соснового леса. Даже если бы она заказала это место заранее, все не могло бы быть более идеальным. Вопрос только в том, для чего идеальным?
— Мы с сестрами когда-то часто купались здесь летом, — сказала она Марку. — Я помню, что вода бывала ледяной даже в августе. — Анна пристально вглядывалась в озеро, где золото постепенно темнело, превращаясь в бронзу. — Тысячи лет назад вся эта долина находилась под водой. Время от времени кто-нибудь выкапывает здесь акулий зуб или останки морских животных. Коренные жители торговали ими, пока не пришли поселенцы.
— Ты довольно много знаешь для человека, который нечасто выходит из дому, — заметил Марк со смущенной улыбкой на лице.
— Я была довольно активным ребенком.
— Говорят, что люди не меняются, им просто удается скрывать свое настоящее «я».
— В таком случае я настолько преуспела в этом, что даже не узнаю себя.
Улыбка Марка распространилась и на его взгляд, остановившийся на Анне на захватившее дух мгновение.
— Продолжай искать, и ты его найдешь.
Они зашагали вниз по склону в направлении таверны, пробираясь между огромными плоскими камнями, с одной стороны преображенными в ступеньки. На полпути вниз Анна споткнулась и немного замешкалась. Когда Марк взял ее за руку, чтобы поддержать, она молила Бога о том, чтобы Марк не заметил, что она дрожит, а если и заметит, то пускай спишет это на прохладный ветерок, шептавший что-то в соснах над их головами.
— А ты? — спросила Анна. — Каким ребенком был ты?
Он задумался на секунду, после чего сказал:
— Я не уверен, что вообще когда-то был ребенком. — Анна подождала, пока он объяснит. — Я был старшим из шести детей. Моя мать работала на двух работах, поэтому я исполнял роль отца. При такой жизни быстро взрослеешь. Я думаю, что это одна из причин, почему я так твердо решил стать пилотом, — должно быть, это было продиктовано желанием убежать. — Марк обернулся к ней, его глаза казались еще более темными в тени деревьев. — Пойми меня правильно. Я люблю своих братьев и сестер, но с ними было уж очень много мороки.
Анна кивнула.
— Мне знакомо это чувство. Я не могла дождаться, когда можно будет уехать в колледж.
— А где ты училась?
— В Калифорнийском государственном. Я уже готова была выбирать специализацию, когда… — Анна пожала плечами. Они уже об этом говорили, не было смысла повторять одно и то же. — Думаю, просто не судьба.
— Еще не поздно.
— Ты что, предлагаешь мне превратиться из самой молодой дамы в доме престарелых в самую старую студентку университета? — Анна рассмеялась, но Марк задел ее за живое. Разве она не лелеяла эту мысль так долго? — Печальная правда жизни в том, что я слишком молода для пенсии и слишком стара для колледжа.
— Как насчет чего-то среднего? — Они дошли до входа на веранду, построенную из сосновых бревен, толстых, как бочка. Беседки, служившие отдельными кабинетами для посетителей, были разбросаны вдоль тропинки, извивавшейся в прилегавшем лесу.
— Например?
— Ты могла бы поступить в интернатуру и получить диплом.
«Можно с таким же успехом мечтать о полете на Луну». Анна улыбнулась, зная, что это никогда не произойдет.
— Возможно, когда-нибудь. — Тем временем ей нужно содержать себя и, по возможности, свою мать, если Моника не сдержит обещание.
Казалось, Марк хотел сказать что-то еще, но, к облегчению Анны, промолчал. Они вошли в панельный холл, уставленный необструганными столами и стульями с кожаной обивкой, на стенах висели старые фотографии Карсон-Спрингс. На одной из них был изображен старатель, моющий золото, а на другой — Старая Миссия в те времена, когда она еще не была вымощена. Она выглядела почти так же, как и сейчас, кроме того, что теперь машины заняли место лошадей, а счетчики платы за парковку стояли там, где когда-то были коновязи. Возле регистрационной стойки короткий лестничный пролет спускался в просторную, освещенную, как собор, столовую. Из каменного камина доносился легкий запах дыма. Взгляд Анны был прикован к огромным французским окнам, выходившим на озеро, где расплавленный след вел к солнцу, тонувшему за деревьями.
Несколько минут спустя, сидя за столиком у окна напротив Марка, Анна позволила себе представить, что у них настоящее свидание. Но, очевидно, Марк не разделял это чувство: он, казалось, затерялся в своих мыслях, глядя на озеро. Думал ли он о том, как хорошо было бы оказаться здесь со своей женой?
Они заказали напитки: газировку для Марка и Шардоне для Анны. Только после того как официантка ушла, Анна решилась спросить:
— Ты не против? Потому что для меня это не так важно. Я имею в виду то, что я не… — она ударила себя по губам, чтобы не выпалить: «как Моника».
