Вы знаете о ней?
- То-то и оно, что не знаю, - сказал пан Винтер и пригласил их пройти в квартиру.
Они вошли в гостиную с высоким старинным буфетом, и хозяин указал на канапе с плюшевой спинкой, предлагая сесть.
Я не знаю, но догадываюсь... - произнес пан Винтер, устало проведя рукой по лицу.
О чем же вы догадываетесь? - жестко поинтересовался пан Мразек. Он ожидал чего угодно, лишь не столь безмятежного разговора о смерти жены. Пан Боуше тем временем разглядывал комнату.
Я догадываюсь, что она сбежала, - сказал пан Винтер.
Как это? - поразился детектив. - Кто сбежал? Ваша жена?
Ну да, моя. Я давно этого ждал.
У нее, прошу прощенья, были причины, если можно так выразиться?
Само собой, что не было. Но она сходит с ума. По другому, чтоб вам было ясно.
Пан Боуше беспокойно поднялся с места. Хозяин неприязненно посмотрел на него.
- Комната или спальня вашей жены где находится?
- Что вам угодно там?
- Посмотреть, не найдется ли чего... что... гм... подтвердило бы ваше достойное внимания заявление.
Пан Винтер сразу утратил свою уверенность и вскочил:
- У меня там не убрано... Я пытался уснуть...
- И вам удалось? - участливо поинтересовался пан Мразек. - Сядьте, пожалуйста, коллега только взглянет. Ваша жена не оставила вам записки?
- Ничего не оставила, мало того, вчера вообще не вернулась домой. Это факт.
- Как вы думаете, куда она убежала? К родителям? Так обычно поступают женщины.
- Родителей у нее нет. Я думаю... она просто убежала. Она ведь собиралась разводиться со мной.
- Из-за кого?
- Если б я знал! Я бы его...
- Чем вы занимаетесь?
- Агент фирмы "Зингер", швейные машинки.
- Довольно мирное занятие, - заключил пан Мразек и попытался улыбкой ободрить сокрушенного и в то же время сердитого мужа.
Пан Боуше вернулся из спальни, держа в руке какие-то письма.
Пан Винтер покраснел:
- Как вы их нашли?
- Опыт... Вы переписывались со своей женой?
- Мы с ней не разговаривали, поэтому объяснялись письменно.
- Оригинальный способ общения. Многие мужья вам позавидовали бы, - глубокомысленно и убежденно произнес пан Боуше.
- Она... она правда сошла с ума. Представляете, это тянется почти полгода. В один прекрасный момент она, не таясь, все выложила мне - что сердце ее, мол, принадлежит другому. Я думал - потеряю рассудок. Я с ней по-хорошему...
- И по-всякому, - услужливо добавил пан Мразек.
- Никакой грубости по отношению к ней я себе не позволил, хотя на моем месте другой бы...
И пан Винтер стиснул кулаки так, что побелели суставы. Он явно был горяч...
- Где вы находились вчера? - резко перебил его пан Боуше.
- Где мне быть, как не ездить по делам службы? - удивился пан Винтер.
- А сегодня почему вы дома?
- Мы не каждый день ездим. К тому же я ждал ее, а она все не шла и не шла... Я пережил тяжкую ночь, а под утро понял, что она больше не вернется... В таком состоянии я не мог ходить и предлагать швейные машинки. Моя служба требует сосредоточенности и спокойной уверенности.
- Пан Винтер, оденьтесь, пожалуйста. Вам придется пойти с нами в полицейское управление, там мы составим протокол.
Пан Винтер встал, слегка поклонился и вышел в спальню.
Пан Мразек, стоя в полуоткрытых дверях, вел с ним беседу о том о сем, спрашивал, как идет торговля, высказал предположение, что, судя по обстановке квартиры, пан Винтер - человек состоятельный, спросил, не швырялась ли пани Винтрова деньгами... Мразеку не всегда важны были ответы хозяина дома, важно было, чтоб тот откликался, подавал голос и таким образом давал знать, что он не скрылся. Но для этого пан Винтер явно был слишком расстроен; тем не менее он вышел из спальни одетый с подчеркнутой элегантностью, как и пристало коммивояжеру солидной фирмы, и заявил, что весь в распоряжении господ детективов.
В прихожей на стене висела сабля и старая каска. На вопросительный взгляд пана Боуше, остановившегося под этими доспехами, пан Винтер объяснил:
- Память о войне.
Они вышли, и хозяин тщательно запер квартиру. В дирекции полиции пану Мразеку передали, что его звонка срочно ждет пан Бружек, с утра находящийся в солярии.
- Есть что-то новенькое? - с нетерпением начал Мразек.
- Есть имя и адрес мужчины, который был любовником убитой. Во всяком случае, он встречался с ней здесь, на этой вилле. А еще мне не нравятся супруги Шульцовы.
- Что касается меня, то мне тут вообще ничего не нравится, - отрезал пан Мразек и повесил трубку.
После чего направился к любовнику пани Винтровой, Яну Ракосу, проживавшему на Смихове.
Он предполагал, что все произойдет, как и на квартире пана Винтера: они поговорят, затем он пригласит Ракоса пойти вместе с ним в дирекцию. Но пан Ракос, тридцатилетний чиновник страховой фирмы "Славия", был, что называется, прикован к постели болезнью. Мать его подтвердила, что из-за сильного головокружения он не в состоянии был пойти на службу и она поспешила вызвать доктора. Сын, правда, пытался во что бы то ни стало встать, однако из-за высокой температуры не смог.
Пан Мразек слушал ее несколько подозрительно, но вид пани Ракосовой внушал доверие, к тому же она утверждала, что после обеда к ним заходил господин из страховой фирмы и справлялся о сыне. Когда пан Мразек сидел у постели молодого мужчины, пришел доктор и тоже сказал, что тяжелый грипп свалил его еще вчера. Через неделю, надо полагать, он снова встанет на ноги, заверил врач. На исходе весны подобный недуг - явление обычное.
- Вы часто ходите в солярий, верно? - уточнил пан Мразек. Пан Ракос подтвердил, что да, мол, ходит, а доктор тут же
заметил, что загорать об эту пору - чистой воды глупость и верный способ простудиться. Здешний врач явно ничего не знал о солярии "Солнце - дает - здоровье".
Когда врач ушел, пан Мразек спросил больного:
- Вы ходите туда один? -Да.
- И уходите оттуда один?
- Да, а почему, собственно...
- А с кем вы там встречаетесь?
Пан Ракос ответил не сразу, помолчал и воскликнул с несчастным видом:
- Зачем вам это знать?
- Со временем скажу. Вы знакомы с пани Винтровой? Больной утвердительно кивнул.
- Близко знакомы? Больной и на этот раз кивнул.
И рассчитываете на то, что мужу ее ничего не известно о вас?
- Нет, отчего же! Известно. Тони очень порядочная женщина и все ему рассказала. Если б он согласился на развод, мы давно были бы вместе. Мы ведь любим друг друга.
Он произнес это с заносчивостью, простительной для влюбленного, и пан Мразек понимающе покивал.
- Не приходило ли вам в голову, что было бы куда лучше, если бы ваши отношения... если бы ваших отношений не было, вы поняли меня?
- Нет. Я рад, что она такая... что она такая, какая есть.
- Но ведь вам наверняка было тягостно сознавать, что приходится скрываться от мужа, что он все время у вас за спиной. Солярий, разумеется, вещь хорошая, но там тоже не очень-то приятно таиться.
- Конечно. Да ведь иной возможности у нас не было. Моя мать... Короче, сюда я не мог ее приводить. Я человек порядочный, и она тоже!
И пан Винтер тоже, в итоге у нас складывается прекрасный, но честный треугольник. Это самое плохое, - заключил пан Мразек тоном знатока. - У вас не было на вчера назначено свидание с пани Винтровой?
Пан Ракос покраснел:
- Разумеется... Мы договорились встретиться. Как обычно. Однако я не смог прийти. Наверное, она поняла это. Но почему вы меня об этом расспрашиваете? Муж ее донес на меня?
- Нет. Мы выясняем, кто посещал этот солярий, принимал там солнечные ванны. Ну, всего хорошего, выздоравливайте!
В комиссариате по месту жительства Ракоса пан Мразек распорядился, чтобы его квартиру держали под наблюдением. Он также удостоверился, что врач ежедневно будет навещать больного и в случае отсутствия его дома даст знать в полицию.
Пана советника он, к сожалению, уже не застал в дирекции, ему сказали, что тот отбыл на место происшествия. Это значило, что пану Мразеку снова придется совершить восхождение на вершину холма к злополучной вилле.
Подъехав к солярию, пан советник Вацатко увидел на калитке записку, составленную лично паном Бружеком:
Он сделал это к великому неудовольствию управляющего и его супруги, немного и назло им за то, что они ничего ему толком не рассказали. Пан советник выслушал его объяснения о том, что этот странный санаторий, если так можно выразиться, построил некий пан Габингер, восторженный последователь лечения солнцем Такие же здания он вроде бы возвел и где-то за границей. Его убеждения в целебности солнечных ванн разделял и обслуживавший персонал, в частности пан Шульц с супругой, бубнивший о том, что только последний тупица и болван не понимает, как зависит здоровье от солнечных лучей, которые лечат все болезни на свете, а прежде всего суставы и кожу, потому что температура в солярии поднимается до прямо-таки тропической, но стеклянный купол предохраняет тело от ожогов. Клиентов солярия "Солнце - дает - здоровье" отличает бодрость духа, к тому же они не обгорают, как головешки, вроде тех обалдуев, что носятся по пляжу в одних плавках. Здесь люди принимают ванны, разумеется, нагишом, а утомившись, могут спуститься, завернувшись в простыни, вниз, в комнату отдыха, где подаются и напитки.
