— Развлечений, — добавил Алеш.
И Собака Голешовицкая, вся мокрая, примчалась к нашему столику, отряхнулась, всех нас обрызгав, как и положено при торжестве крещения, и как будто все поняла, хотя это и не так, ведь она находилась внизу на набережной и не могла нас слышать. Но тем не менее она пролаяла: «Гав! Гав!», что означало: кончай дебаты, и так всем все ясно. И действительно, нам всем все было ясно.
16. КАК ПЛЫЛИ ТУЧИ
Когда у тебя все в порядке, не мешает превентивно, то есть заранее, поскорее надавать себе оплеух: не думай, будто все, что тебе нравится, и все хорошее продлится вечно.
Мы, к сожалению, так именно и считали: радовались, что у нас есть «Барахолка» и Собака Голешовицкая, которую мы пытались дрессировать.
Чудесное послеобеденное время, в школе и дома все в порядке… Надо быть сумасшедшим, чтобы не насторожиться.
— Боржик, — сказал Мирек, — ты называешь это барьером?
Для дрессировки Собаки Голешовицкой я пытался соорудить барьер средней высоты, и стоило Миреку на меня ополчиться, к нему тут же присоединились Ченда с Алешем.
— Разве можно, чтоб из него торчали гвозди?
— Да пес раздерет себе шкуру, неси его потом к этому…
— Вегетаринару, — сказал Ченда.
— Неправильно! — возразил Мирек. — Ты путаешь иностранные слова. Человек, которого ты имеешь в виду, питается овощами, а не ухаживает за животными. Собак водят к ветеринару.
— Если бы она поранилась, — возмутился Алеш, — ее следовало бы отнести к доктору.
Ребята с блаженным видом развалились на бревнах возле клуба, наблюдая, как я бьюсь над барьером, и в конце концов меня это разозлило.
— Знаете что? Делайте барьер сами!
— Что ты волнуешься? — удивился Ченда. — Я тебя не понимаю, мы же советуем только хорошее.
— На это вы способны, а вот самим что-то сделать, тут вас нет!
— Спокойствие! — отозвался Алеш. — Братцы, разве нам чего-то не хватает? Бабушка, например, даже не подозревает о собаке и спокойно дает мне двойные порции завтрака, думая, что у меня хороший аппетит.
— Но эти гвозди Боржику все равно надо бы ликвидировать, — зевнул Ченда.
— А доски нуждаются в рубанке, — потянулся Мирек. — Ясное дело, в рубанке, а то вдруг Собака Голешовицкая занозит лапу. Придется тогда идти к вегетаринару, то есть к ветеринару.
— Вы действуете мне на нервы, все, — процедил я сквозь зубы, — один старается, а остальные!..
От злости я не договорил, и это была ошибка: пусть бы началась ссора, драка, все лучше этой блаженной неги, которая отныне всегда для нас будет служить каким-то предостережением.
Но тогда я этого не чувствовал, потому со злостью разломал барьер для дрессировки пса и спокойно растянулся на бревнах рядом с ребятами.
— Когда вот так плывут тучи, я всегда представляю себе будущее, — произнес Мирек.
— Да, — с понимающим видом кивнул Алеш. — Есть люди, бабушкины приятельницы например, которые предсказывают судьбу по кофейной гуще. А ты предсказываешь ее по тучам?
Мирек обиделся: никакой судьбы он по тучам не предсказывает, просто когда он смотрит на тучи, ему приходят в голову всякие замечательные идеи, а скажет он о них только мне и Ченде — Алеш этого недостоин.
— Ты серьезно так думаешь? — В Алеше проснулся боевой азарт, и он тут же врезал Миреку.
Подзатыльник был дан так, на пробу — вдруг у Мирека есть желание подраться. Но Мирек такого желания не испытывал и, раздраженно отмахнувшись: «Оставь меня в покое!» — повернулся к нам с Чендой:
— Знаете, что я читаю в этих тучах?
— Что?
— Если б у нас ко всему тому, что есть, были деньги, вот бы мы зажили!
Я задумался. Конечно, деньги всегда нужны. На разное, а стало быть, на глупости, как говорит мама. Нашим родителям в детстве, так они утверждают, деньги вовсе не были нужны, обходились куском черствого хлебушка да родниковой водой. И в кино никогда не ходили, им хватало зари да восхода солнца.
Когда я слушаю подобное, я не перестаю удивляться, как это папа с мамой умеют читать и писать. Создается впечатление, что время, о котором они вспоминают, было столь прекрасным, что даже в школу не надо было ходить.
У нормальных людей есть деньги, потому что они ходят на работу. У Ченды, Алеша, Мирека и меня денег нет, потому что мы ходим в школу. Так уж устроено, и ничего с этим не поделаешь.
— Разве что мы нашли бы клад, — сказал Алеш.
— Клад — это точно! — ответил Мирек. — Ну, ты и умник! Если и найдем, то какую-нибудь старую железную скобу.
Ченда упрекнул Мирека: мол, не надо так сразу отвергать идеи Алеша. Конечно, Алеш понимает, как важно иметь деньги. Будут у нас деньги, тогда мы кое-что сможем купить. Например, новый футбольный мяч.
— Или велосипед, — предложил я.
— Лучше машину, — заявил Алеш, потому что он очень ленив.
— Тогда уж самолет, — ухмыльнулся Мирек. — Братцы, чтоб хватило денег на все ваши идеи, нам необходимо найти клад.
— А почему бы и нет? — спросил Алеш.
— Ясно, почему бы и нет? — поддержал его Ченда.
— Да где, дурачье?! — не сдавался Мирек.
— Клады встречаются в разных местах, — разъяснил я. — Лучше всего найти какую-нибудь старую карту и по ней отправиться в экспедицию.
— Пиратскую карту, — размечтался Ченда. — На необитаемом острове нас ждут ящики золота! Фантастика!
— Да, — одобрил Мирек, — вот это дело. А на остров мы поплывем в корытах. Эх ты, чокнутый капитан!
— У нас в стране никогда не было пиратов, — заметил я, — и нет никакого моря.
— Точно, — кивнул Алеш, — но зато у нас есть много замков.
— Кто тебе в замке позволит копать клад? — упорствовал Мирек. — Замки — это государственное имущество, их охраняют. Плюньте на эти разговоры, братцы, бесполезно.
Мы вынуждены были признать правоту Мирека, хотя и не скрывали своего разочарования. От Алешевой идеи насчет клада никто из нас, кроме Мирека, отказываться не хотел.
Мы сидели на бревнах перед «Барахолкой» и сосредоточенно размышляли. Только наш барбос ни о чем не размышлял, потому что был умный и грыз кость, которую Алеш принес ему из дома.
— Придумал! — торжествующе постучал я себя по голове, и Ченда с Алешем с надеждой повернулись ко мне. — Склеп, братцы!
Ребята испуганно смотрели на меня. А я просто вспомнил, как во время строительства «Барахолки» я поехал за лейкой на кладбище и встретился там с человеком, который назвал себя вампиром Иштваном.
Никаких вампиров, разумеется, не существует, но существуют люди вроде Иштвана, которые могут знать такое, что, скажем, папе и маме и не снилось.
Например, где искать клад.
Все это я и объяснил ребятам.
— Мы пойдем на кладбище? — осторожно спросил Алеш.
— Да ведь я говорю, дружище, что он живет в склепе.
— Странно, — заметил Мирек.
— Что тут странного? — ухмыльнулся Ченда. — Одни живут в панельных домах, другие — в склепе.
— Ну да! — сказал Алеш. — А если тот мужик преступник? Мне твоя идея, Боржик, что-то не по душе.
— Здравствуйте! — буркнул Ченда. — Давай выкладывай, боишься, что ли?
— Я?! — возмутился Алеш. — Да я могу идти на кладбище хоть в полночь!
— Можешь, — согласился я, — но не пойдешь, верно?
— Спорим! — протянул мне руку Алеш.
— Мы тебе верим, — заявил Ченда, — а ты, Мирек, идешь с нами?
По Миреку было видно, что он предпочел бы не ходить туда, но как не пойти, ведь мы обвинили бы его в трусости.
— Какая мне разница! — пожал он плечами. — Правда, я считаю это глупостью. Возможно, тот человек больше не живет в склепе, а если и живет, почему он должен знать о кладах?
— А почему бы и нет? — возразил я воинственно, и Мирек перестал спорить.
По дороге на кладбище веселое настроение у нас с Чендой несколько улетучилось, ведь уже смеркалось. Мирек все время что-то бормотал про себя, Алеш был изрядно испуган, несмотря на то, что рядом с ним шла Собака Голешовицкая.
— Лучше бы отложить это до завтра, — сказал он, когда мы выходили из трамвая, — все хорошенько обдумать и вообще…
Мирек тоже хотел что-то добавить, но Ченда запротестовал:
— Раз уж мы здесь, не идти же обратно, а?
И мы медленно двинулись вперед, к воротам кладбища. Сторож предупредил нас, что через полчаса запирает ворота.
— Мы успеем.
— А то запру, — оскалил зубы сторож, — и вас растерзают духи.
— Кто? — проглотил слюну Алеш.
— Духи, — повторил Ченда.
Меня это слегка разозлило, но перед ребятами я виду не подал.
— Туда, — показал я на тропинку, ведущую к склепу, где я встретил когда-то Иштвана.
Мы шли всего минут пять, как Мирек спросил:
— Далеко еще?
— В чем дело? — насторожился Ченда.
— В том, что не видно как следует дорогу, — отрезал Мирек.
