– Именно так я и думаю. Поэтому не выхожу за рамки сеструхи. Чтобы не потерять его.
– Считаешь, если узнает, что для тебя он не просто братуха, уйдет в подполье?
– Отдалится, точно. Да и я… Сейчас могу позвонить смело. В любое время. Позвать куда-то. И выслушать спокойно отказ. Но когда все точки над «i» будут расставлены, я не стану навязываться, а его нежелание отобедать со мной начну воспринимать как оскорбление.
– Мне кажется, он тоже к тебе неравнодушен. Вон какой кипиш поднял, когда ты на его звонки не ответила.
– Это не он, а Вадик.
– Тот самый? Несостоявшийся жених?
– Именно.
– И давно он… восстал из пепла?
– Вчера! И так рьяно взялся за мной ухаживать, что уже сегодня я послала его.
– Ну и дура. Парень он неплохой. Да, не такой шикарный, как Матвей, но я всегда считала, что лучше синица в руке, чем журавль вдалеке.
– Ты считаешь Матвея шикарным?
– А ты нет?
– Я понятно. Но ты… Для тебя так много значит внешность. Ты очень придирчива. А Матвей далеко не красавец.
– Для мужчины это совсем не главное. Важнее харизма. И сексуальность. От Матвея сексом не веет – прет. Даже я, пожилая девушка, не удержалась от крамольных мечт, когда он шкаф двигал. А уж как ты, молодая, сдерживаешь свои порывы рядом с этим самцом, трудно представить.
– Я королева самоконтроля, – усмехнулась Виола и демонстративно отодвинула от себя тарелку с пирожными. – А у тебя кто-то появился, да?
– С чего ты взяла?
– Ты вся светишься!
– Ромка проболтался? – догадалась Римма.
– Ага.
– Паршивец, раскусил. Я ведь от него тщательно скрываю все свои отношения. И ладно, раньше это делала. Он у меня маменькин сынок. Ревновал меня ко всем мужикам. Но сейчас Ромка, наоборот мечтает, как он сам говорит, меня пристроить. И тогда самому можно… пристроиться.
– Тогда почему ты скрываешь от него свои отношения?
– Да женат мужик мой! – в сердцах воскликнула Римма. – В моем возрасте найти свободного практически нереально. Если, конечно, рассматривать нормальных ребят, а не каких-то там… ушлепков!
– Да не ушлепков и в моем возрасте не найти.
– Так ты тоже старая, хоть и молодая. Поэтому я бы на твоем месте не разбрасывалась поклонниками типа Вадика.
– Поздно. – И схватилась за эклер! – Даже если бы не было Матвея, все равно он – не мой.
– Вкусно? – спросила Римма после того, как племянница откусила от пирожного.
– Ум отъешь, – ответила та неразборчиво – жевала.
– На кожу жирное действует так же плохо, как и на фигуру, но я тебе советую есть десерты. Вкусняшки поднимают настроение. А ничто так не влияет на внешность, как радость. Если ее доставляет гастрономия, вперед. Главное – не увлекаться, – закончила тираду тетка, взяв с тарелки второе пирожное. Виола не сомневалась, что Римма и третье уплетет. Но «сожжет» все калории беготней по дому. После чая начнет порядок наводить, увлечется и генеральную уборку затеет.
По квартире разнесся звонок домофона.
– Ромка! – воскликнула Римма. – Он ключи дома забыл!
И побежала открывать.
Материнское сердце на этот раз обмануло. Явился не Ромка, а Матвей. Римма тут же усадила его пить чай с пирожными. То, что Виола съела всего одно, пришлось как нельзя кстати. Для тетки всегда было святым – мужика накормить. Так что пирожные для сыночки она убрала, а перед гостем поставила те, что они, бабы, не успели употребить (пожертвовала одним своим).
– Вкусно, спасибо, – поблагодарил хозяйку Матвей, заглотив, как удав, эклер и залпом выпив чашку подостывшего чая.
– Так ты еще ешь, раз вкусно.
– Я сыт. И вообще ненадолго. Сеструху проведать.
– Что за странное прозвище? – спросила Римма, метнув взгляд на Виолу.
– Почему странное?
– Она же тебе не сестра.
– Она больше, чем… – Он обнял Виолу за шею. По-родственному. И чмокнул в ухо. Она взвизгнула. – Всегда о сестре мечтал. У матери просил Танечку.
«А вот возьмет и подарит ее тебе, – мрачно пошутила про себя Виола. – Как Пугачева. А твоя маман еще и помладше будет…»
– А по-моему, из вас вышла бы отличная пара! – ляпнула вдруг Римма. Виола метнула на нее испепеляющий взгляд. Но, увы, силой Зевса она не обладала, поэтому тетушка осталась невредимой.
– А по-моему, они отличная пара с Вадиком, – заявил Матвей, нисколько не смутившись. – Кстати, он снова начал ухаживать за Виолой. Она вам не сказала?
– Уже перестал.
Матвей удивленно воззрился на Виолу. Она кивнула.
– Отшила племяшка его сегодня.
– Эх… А он ради нее невесту бросил.
– Что он сделал? – пораженно протянула Виола.
– Да, да, ты не ослышалась. Он понял, что ты его кармическая женщина, и ни с какой другой, пусть и замечательной, он не будет счастлив.
– А ты у меня роковая женщина, племяшка. – Римма потрепала Виолу по волосам.
– Когда он с невестой расстался?
– Позавчера.
– Хорошо, что недавно. Время не упущено. Помирится. Я не буду с ним.
– У тебя кто-то есть?
– У меня никого нет, – ответила Виола. А про себя добавила: «Только ты. Но это не в счет!»
– Ладно, я поехал. Рад, что ты в порядке.
Матвей встал, и кухня стала казаться меньше. Она и так была небольшой, шесть метров, а тут как будто еще сжалась. Он был таким огромным, мощным…
Сексуальным!
Интересно, каково это – оказаться в его объятиях?
У Виолы давно не было мужчины.
Год!
Для здоровой молодой женщины, имеющей богатый сексуальный опыт, это невероятно долгий срок. Да, было время, когда она была очень активна. Полностью преобразившись и став Виолой, пустилась во все тяжкие. Мужчин меняла часто и не всегда удачно. Один, к примеру, ее ограбил. Он сразу показался подозрительным. Но был так чертовски красив, что Виола позволила своему здравомыслию впасть в кому. Они встречались две недели. Всегда у нее, она любовалась им до, во время и после секса, он позволял ей это, а еще очень старался доставить удовольствие и усыпить бдительность. И то, и другое ему удалось. Однажды Виола проснулась в кровати одна и не нашла кошелька, кольца и дорогого телефона. Легко отделалась, как посчитала. В полицию заявлять не стала.
Этот случай ее отрезвил. Виола завела себе постоянного парня, но он был женат, и рассчитывать на что-то серьезное не приходилось. Да и не нужен ей был никто для этого самого серьезного, кроме Матвея. Но она, прыгая по койкам, пыталась доказать себе, что и без него прекрасно живет. Друг, так друг. А мужика она себе всегда найдет. Теперь-то она красотка!
Но вскоре обрыдли ей отношения, от которых, что называется, радости – ни уму, ни сердцу. Одно тело удовольствие получало. Да и то через раз. И Виола перешла к целибату. Думала, воздерживаться месяц-другой, чтобы успокоиться, мысли в порядок привести, да и телу дать не то чтобы отдых… возможность накопить столько сексуальной энергии, чтобы, когда наступило время ее тратить, атомный взрыв произошел бы.
И вот результат! Год воздержания. Потому что не встретился такой, с которым хотелось бы взорваться.
Виола проводила Матвея до двери. Чмокнула в щеку на прощание. Закрыв за ним дверь, обернулась и встретилась глазами с теткой. Та, оказывается, тоже вышла в прихожую.
– Он тебя любит, – сказала она.
– Кто? – переспросила Виола.
Тетка ткнула пальцем в дверь. А вернее, в того, кто за ней скрылся.
– Скажешь тоже, – с досадой проговорила Виола. – Он же сам сказал пять минут назад, что воспринимает меня только как сестру. Это совсем не то чувство, которое…
– Да он сам пока не понимает, что любит тебя совсем не по-братски.
– Одна ты понимаешь!
– Как всегда, – хмыкнула Римма. Она считала себя самым проницательным человеком на земле. Никогда не ошибающимся в своих суждениях и прогнозах. Да, да, кем-то средним между Фрейдом и Нострадамусом. – И ты должна помочь Матвею разобраться в себе.
– Каким образом?
– Напейтесь вместе, и переведи ваше общение в более интимное русло. Если ничего не выйдет, всегда сможешь свалить все на свое состояние, а на утро сделать вид, что ничего не помнишь.
– Нет, Римма, я не решусь. Мы уже не раз вместе выпивали. И меня посещали эти мысли… Нет, даже не так. Меня обуревали желания. От самых невинных, провести подушечкой пальца по ресницам, они такие пушистые, до развратных… Но я сдерживалась. Потом жалела. И говорила себе, вот в следующий раз обязательно… Но, как ты сама понимаешь, все повторялось.
За разговором они вернулись на кухню. Виола села и стала допивать остывший чай. Вид имела грустный. И Римма, решительно эхнув, вынула из подвесного шкафчика графинчик со своей фирменной настойкой. Способ ее изготовления был невероятно сложен. Римма только самогон (именно он был основой напитка, а не медицинский спирт, как многие думали) очищала несколько раз. А то, что им заливалось: ягоды, орехи, коренья, пропаривалось, прожаривалось, вымачивалось. До нужной кондиции настойка доходила в темном месте месяц. Была невероятно вкусная, но крепкая – пятьдесят два градуса. Поэтому напиток употреблялся в крайне редких случаях. И назывался «Антистрессовкой».
