– А сколько тебе, кстати?
– Пятнадцать через неделю исполнится.
– Мне родители с одиннадцати шампанское наливали на Новый год, так что ничего страшного не случится, если ты выпьешь фужер-другой. – Она подошла к туалетному столику, на котором стояла откупоренная бутылка. Родя продолжал протестовать, но Фаина не слушала его, она разливала шампанское. – Держи! – Она буквально заставила взять фужер. – Выпьем за успех моего номера. Согласись, он имел место быть?
– Вы были великолепны!
– Я тоже так думаю. – Она подняла фужер, они чокнулись и сделали по глотку. Родя чуть пригубил шампанское, а Фаина разом отпила половину. – В этом есть и твоя заслуга.
В дверь заколотили. Гимнастка напряглась.
– Фай, там твой с Максом сцепился! – донеслось из-за двери. Родя узнал голос ассистентки фокусника. – Иди разнимай, а то Макс ему фейс попортит.
– Да пусть хоть голову ему отвернет, – рявкнула Фаина. – Отстань.
– Ну, как знаешь, – фыркнула та и удалилась.
– Как я его ненавижу, – простонала гимнастка.
– Макса?
– Мужа своего!
– Тогда почему живете с ним?
– Я с ним не живу, выступаю только. – Она залпом допила шампанское. Хотела еще налить, но передумала. Открыла шкафчик и достала коньяк. Многие цирковые попивали втихаря, но Родион ни разу не заставал за этим Фаину. – Нас поженили родители. Соединили две династии. До сих пор внука ждут. Плод, так сказать, единения. Причем его родители больше, чем мои. Не знают как будто, что сынуля их неба голубее. – Родя вспомнил, что дед называл его педалькой, только не понимал, за что. Теперь догадался. – У него на бабу просто не встает. Так что какие уж тут дети?
Родя засмущался. Такие откровенные разговоры Фаина с ним никогда не вела.
– И он меня ненавидит, – продолжила этот душевный стриптиз гимнастка. – Даже больше, чем я его. Потому что я талантливее. – Плюхнувшись рядом с Родей, она обняла его за плечи. Стакан с коньяком из рук не выпустила. Говорила и пила. Фраза, глоток, фраза, глоток. – Сегодня он чуть не уронил меня. И мне кажется, намеренно. Убить хотел. Знал, я без страховки. Теперь всегда буду пристегивать ее. А то угробит. И станет один выступать. Это он на моем фоне посредственность. А так – вполне ничего себе гимнаст…
Она пьянела на глазах. Родя смотрел, как его идеал, космическая женщина, превращается в ноющую бабу. И хотел убежать, чтобы этого не видеть, но Фаина не пускала.
– Я так несчастна, так одинока… Муж живет в свое удовольствие. У него куча партнеров и большая любовь к клоуну Максу. Сейчас они подерутся, потом помирятся где-нибудь в кладовке… А у меня никого!
Она принялась плакать. Серебристый грим потек, ресницы отклеились, и Фаина сорвала их.
– Хотя почему никого? – шмыгнула она носом. – У меня есть мой Родечка… – Фаина пощекотала его подбородок. – Ведь ты у меня есть, да, зайчик?
«Зайчик» был в замешательстве. Он не знал, что говорить и делать. Желание убежать усилилось, но он понимал, что некрасиво бросать человека в таком состоянии. Надо утешить, решил он. Но как?
Родя робко погладил Фаину по руке.
– У вас все будет хорошо. И вы найдете своего…
– Клоуна? – захохотала она.
– Если они вам нравятся, – не понял шутки Родя.
Ее лицо было так близко, что он смог рассмотреть лопнувшие капилляры глаз, мимические морщинки, небольшое воспаление на губе. Роде хотелось отодвинуться, но Фаина все теснее прижималась к нему. Вот уже ее маленькая острая грудь вжалась в его предплечье. А губы коснулись Родиной щеки.
– Какая нежная у тебя кожа, – прошептала Фаина. – С таким милым светлым пушком. Ты как цыпленочек…
А потом она его поцеловала в губы. Но не так, как до этого. А с языком! Раздвинула им губы и стала водить туда-сюда. Родю затошнило. Но пытка на этом не закончилась. Фаина, продолжая терзать его рот, поставила пустой стакан на столик и…
Положила руку на его пах. И начала круговые движения.
– Не надо, – пискнул Родя, увернувшись от ее алчных губ.
– Цыпленочек мой, ничего не бойся, – услышал он в ответ. – Я буду нежной с тобой. И подарю тебе такое наслаждение, о котором ты и не мечтал…
Она расстегнула его ширинку и хищно ухватилась за член Родиона. Он застонал. Но не от наслаждения, как подумала гимнастка, а от боли – она царапнула его перстнем.
И тут случилось самое ужасное. Фаина бухнулась на колени и стала склонять голову над его пахом.
– Нет! – закричал Родион в ужасе. Он понял, какое такое наслаждение она собирается подарить, и его еще больше затошнило.
С силой он оттолкнул акробатку и, хватая спадающие штаны, выбежал из гримерки.
Больше Родион в цирке не появлялся.
И ни в кого не влюблялся, потому что знал – под маской инопланетного существа небесной красоты скрывается обычная похотливая баба.
* * *
Родя так увлекся работой, что не заметил, как стемнело. Он уже не видел, куда втыкать иголку, хотя сидел у окна. Пришлось вставать и включать свет. Последние стежки оказались кривыми. Но не настолько, чтоб их распарывать. Все равно они «черновые».
– Как тебе? – спросил Родион у Леды, продемонстрировав ей сметанный наряд. – Оцени пока только крой. Удачно получилось, правда?
Родя представил в этом платье Леночку (имя ей совершенно не подходило, неужели родители не могли напрячь фантазию и наречь ее как-то иначе?). Мысленно собрал ее тяжелые темные волосы в узел на макушке. Украсил цветком.
В дверь позвонили! Именно в дверь – не в домофон.
Кто-то из соседей? Но Родя ни с кем не общался. Поэтому за солью к нему явиться не могли, а на собрания жильцов его не звали, все знали, что он не является ответственным квартиросъемщиком.
Родион решил не открывать. Но визитер оказался настойчивым. Звонил и звонил. А потом начал колотить в дверь.
– Откройте, полиция! – послышался из-за нее грозный рык.
Перепуганный Родя бросился в прихожую.
– Если делаете вид, что вас нет дома, выключайте свет, – сердито проговорил уже знакомый Родиону майор Карели, когда дверь открылась. – Здравствуйте.
– Добрый вечер. Хотя… Если вы тут, он не совсем добрый. Я прав?
– Угу… – Майор потоптался в прихожей. – Могу я войти?
– Конечно. Прошу. – Родя указал на кухню. – Чаю?
– Не откажусь.
– Варенье еще осталось.
Они прошли в кухню. Карели уселся на тот же табурет, который занимал в прошлый свой визит. Родя поставил чайник.
– Вы знакомы с Полиной Лихачевой? – спросил у него майор.
– Может быть. Я общаюсь со многими девушками, но имена плохо запоминаю.
– Перл. Такой у нее псевдоним. Мы нашли в сумке не только документы, но и визитки.
– Перл знаю. Она моя модель. Вместо Красотули будет дефилировать в свадебном платье.
– Не будет. Убили ее.
– Нет, вы что-то путаете… Она была у меня сегодня. Примеряла платья. Пила чай.
– Во сколько она ушла от вас?
– Не могу сказать точно. Ближе к вечеру.
– Ее нашли мертвой два часа назад за гаражами. – И махнул в том направлении, где стояли «ракушки». Как раз за домом. – Перл зарезали. Как и Красотулю. Не везет вам, Родион, с моделями…
– А это точно она?
– Совершенно. Так во сколько Перл от вас ушла? Поймите, это очень важно.
– А сейчас сколько?
– Ноль часов три минуты.
– Значит, нашли ее в десять?
– Да.
– А ушла она от меня где-то… – Родя задумался. – Да в десять и ушла. Хотя нет, постойте. В девять! У соседей за стенкой был телевизор включен, и я слышал заставку программы «Время».
– За эти три часа вы выходили куда?
– Нет.
– А если подумать?
– Да нет же. Работал я.
– Вас видели во дворе, Родион. В половине десятого.
– А… да. Я воздухом подышать выходил. На несколько минут. Посидел на лавке… – «Полюбовался Ледой!» – добавил про себя.
– Свидетель утверждает, что вы уходили со двора.
– Я за дом зашел. Цветов нарвать. Там герберы растут. Вот они. – Он указал на вазочку, в которой торчало пять оранжево-красных цветков.
– Это покупные цветы. Герберы не растут сами по себе. Они капризны. За ними уход нужен.
– Может, какие-то коллекционные. А это… – Родя ткнул пальцем на цветы в вазочке, – гибрид с ромашкой. Я просто не знаю, как их назвать. Герберома? Да вы зайдите за дом и сами посмотрите…
Карели записал это на подкорочку. Ясно, что сходит проверить, растут ли за домом герберы, но только это все равно его не убедит в невинности Родиона. Майор, понюхав цветы, задал очередной вопрос:
– Как вы относились к покойной?
– Нормально.
– Хорошо ее знали?
– Да почти не знал.
– О чем говорили сегодня?
– С моделями обычно об одном и том же разговариваешь. О диете, моде, общих знакомых.
– Не о личном?
– Нет. По крайней мере со мной она ничего такого не обсуждала.
