успокаивать других вместо того, чтобы помогать себе, и погоня за фантазией причиняет боль настоящим асам здесь и сейчас. Приверженность этому идеалу вынуждает людей снова и снова задавать вопросы: что такое асексуальность и что такое церебральный паралич? Каково влияние патриархата, застенчивости или защищенности? Что является результатом стереотипов или стыда, а что нет? Как мы можем чувствовать себя нормально, заявляя об асексуальности, когда так много факторов заставляют усомниться в этом? И когда нам разрешат прекратить задаваться вопросами?
* * *
Существуют краткий и длинный ответы. Краткий ответ носит личный и практический характер, он помогает понять, что нам делать дальше и как долго мы должны задаваться вопросами. Большинство из нас никогда не сможет однозначно ответить на эти вопросы, так же как мы никогда не узнаем, насколько на наши другие предпочтения повлияли тысячи разных факторов. Взаимодействия слишком запутаны. Кара и все остальные асы знают, что расспросы могут быть утомительными и бесполезными. Наши переживания могут измениться сами по себе, а могут и не измениться, поэтому после определенного количества усилий эта работа перестает быть полезной, а более важным становится принятие.
Вредные социальные условия, будь то принуждение носить высокие каблуки или принуждение не плакать, неизбежны. Список уроков, которые нужно забыть, почти бесконечен, а вот время и энергия – нет, и каждый из нас может решить, что вопрос сексуального желания не является для него самой важной проблемой, и сосредоточить свое внимание на других вопросах. Все асы должны иметь право стать частью сообщества. Среди нас нет «золотых звезд», но это не делает нас хуже.
Длинный ответ – социальный, о том, что должно измениться на более высоком уровне. Необходимо подвергнуть сомнению ожидания, которые другие возлагают на нас, а также цель и происхождение этих ожиданий. Каждый человек должен исследовать, кто он и что хочет, и как все это может измениться.
Это касается и людей, которые идентифицируют себя как асов. Должна быть свобода не идентифицировать себя как аса, если эта идентификация вам не подходит; свобода быть асом и при этом интересоваться сексом; свобода идентифицировать себя как аса, а затем передумать. Например, Люсид Браун из первой главы начал идентифицировать себя как демисексуала, когда обнаружил, что действительно испытывает сексуальное влечение, пусть и к одному человеку. Люсид не испытывает сексуального влечения ни к кому, кроме своей девушки, но этого достаточно, и нет смысла волноваться из-за смены ориентации.
«Люди приходят к гетеросексуальности, гомосексуализму и квирности и отказываются от них по-разному, почему же это не может быть верно и для асексуальности? – спрашивает Серанковски, ученый, занимающийся гендерными исследованиями. – Существуют различные обстоятельства, влияющие на выбор сексуальности, и я действительно думаю, что мы должны учитывать изменчивость, поскольку более комплексно подходим к сексуальной идентичности». Возраст и здоровье, например, могут влиять на сексуальную идентичность и опыт, и «применение этого более гибкого подхода к формированию сексуальной идентичности не обязательно отрицает асексуальность, если это не ключевая идентичность на протяжении всей жизни; есть просто разные способы познания сексуальности».
Тем не менее изменчивость, исследование и отказ от стереотипов мало что значат, если поощрение лишь подталкивает кого-то к более активной сексуальной жизни. К слову, опросники («Я втайне подавлен? Подчиняюсь стереотипам?») часто также являются продуктом социального контроля и влияния, только с другой стороны. Если варианты асексуальности и аллосексуальности одинаково доступны – и с точки зрения наличия информации, и с точки зрения приемлемости для общества, – и человек выбирает аллосексуальную ориентацию, это является разумным доказательством того, что он аллосексуален. Если единственный приемлемый вариант – это аллосексуальность, и человек выбирает ее, гораздо более вероятно, что этот выбор является результатом порицания за любые отклонения. Люди будут отрицать свою асексуальность и вечно задавать вопросы в надежде обнаружить, что они все-таки аллосексуальны.
Исследование будет ограниченным, если не будет сопровождаться полным общественным признанием асов. Признание того, что кто угодно может быть асом и что асексуальность – это просто другой, а не неполноценный способ существования, имеет первостепенное значение. Более того, недостаточно просто сказать, что быть асексуалом – это нормально. Следует объяснять, что люди вправе решать, асексуальны ли они, и помогать им узнавать о радостях асексуальной жизни. Только тогда исследование приведет к большей свободе. Каждый должен быть свободен в своих размышлениях, но никто не должен мешать этой свободе идеей о том, что быть асом – это неправильно, и что нужно продолжать попытки найти другой ответ о себе.
* * *
Моральный долг как сообщества инвалидов, так и сообщества асов – поддерживать асов с ограниченными возможностями. Сообщество инвалидов должно привечать асов с ограниченными возможностями, потому что существуют сексуальные различия и люди с ограниченными возможностями могут быть асами, и нет ничего плохого в том, чтобы быть асом. Сообщество асов должно приветствовать людей с ограниченными возможностями, потому что существуют сексуальные различия, и асы могут быть инвалидами, и нет ничего плохого в том, чтобы быть инвалидами, и потому что сила движения асов не зависит от чистоты происхождения.
Люди отвергают асексуальность не только из-за внешнего давления, но также из-за страха, что она якобы разрушит их жизнь. Отсутствие сексуальности означает усталость и истощение. Помимо ассоциации с детьми, это ассоциируется со старостью, потому что старики якобы никогда больше не чувствуют «прилива возбуждения, приходящего от первого прикосновения губ, в момент, когда одежда падает на пол»[129]. Другие вскользь говорят о своем страхе, что «в любую секунду могут перестать быть сексуальными», и эта потеря означает, что они «исчезнут или испарятся в воздухе»[130], что может заставить тех из нас, кто не был особенно сексуальным, недоумевать, не исчезли ли мы сами. Такие комментарии понятны; отсутствие или потеря сексуальности могут быть настоящим горем. Я сочувствую и не думаю, что эти комментарии должны подвергаться цензуре. Они по-прежнему подкрепляют конкретную историю, которая слишком часто оказывается уникальной.
Асексуальный взгляд на мир важен, потому что он представляет редко встречающееся видение счастливого асексуального существования и подтверждает, что это возможно. Что плохого в проповеди о том, что люди могут быть счастливы при самых разных обстоятельствах? Сила этого видения не основывается на утверждении, что асексуальность всегда возникает из ниоткуда, или что она существует на протяжении всей жизни, или никогда не формируется и не вызывается чем-либо еще. Его сила заключается в том, что оно показывает иную жизнь тем, кто может этого хотеть или нуждаться в этой иной жизни по какой-либо причине. И существование множества форм и причин асексуальности не отменяет этого.
Вы можете быть
