описания различных типов социальной энергии и близости, таких как слияние разума творческих сотрудников или доверия между пастором и прихожанами, есть несколько метафор, не связанных с сексом. Желание «близости» с кем-то, пусть даже эмоциональной близости, может показаться непристойным. Находиться в «отношениях» с другом звучит как-то странно. Словарь предлагает для слова «страстный» синонимы «распутный, похотливый, возбужденный, знойный» и, да, «сексуальный».
«Разве нам не нужны более точные определения, чтобы описать тесную связь между учителями и учениками – без использования языка эроса?»[143] – спрашивает Фасслер. Потренировавшись, продолжает он, педагоги научатся не принимать «искру наставничества» за нечто большее, точно так же как психотерапевты учатся справляться со сложными эмоциями, которые они могут вызвать у клиентов, не предполагая, что отношения носят романтический характер.
Это несоответствие языка чувствам должно беспокоить не только педагогов и психотерапевтов. Это важно для каждого, кто живет в мире, где язык заставляет нас думать, что существует только один вид удовольствия, а все остальное является производным. Радость от обучения и эмоциональное удовлетворение от психотерапии, как и близость дружбы, прекрасны по-своему. Обратите внимание на эти чувства, на их значение, глубину и влияние, на то, как они обогащают нашу жизнь. «Я думаю, что люди иногда считают романтическими чувства, которые таковыми не являются», – говорит ведущий исследователь Си Джей Чейзин. Двух близких друзей часто обвиняют, пусть даже и в шутку, в том, что они романтически одержимы друг другом и отрицают это. Сами они могут задаться вопросом, романтичны ли их чувства друг к другу. «Почему это „отрицание“ не может быть двусторонним? – продолжает Чейзин. – Может, вы просто отрицаете близость друзей».
Разработка и нормализация языка, который позволит говорить откровенно об эмоциональной близости без отсылки к сексу, помогут нам понять специфику этих чувств. Более совершенный язык защитит нас от путаницы в намерениях или неверной интерпретации эмоций и поможет нам усилить имеющуюся энергию без превращения ее во что-то еще. Это позволит нам обсуждать реальные отношения, а не их сходство с какими-либо другими.
* * *
Если не секс является разделительной чертой между романтической и платонической любовью, то что же тогда? Ученые давно пытались выделить эмоциональные компоненты, которые отличают разные типы отношений. Хотя составляющих может быть бесконечное количество, одна часто используемая структура, разработанная антропологом Хелен Фишер, включает три основных компонента. (Фишер разработала свою модель специально для объяснения составляющих и форм романтической любви, но я думаю, что она может быть полезна для анализа всех типов чувств.) Есть желание заниматься сексом. Есть страстная влюбленность. А еще есть эмоциональная близость и забота, которые психологи часто называют привязанностью, кажущейся клинической[144].
Эти компоненты смешиваются и сочетаются друг с другом, и возникает особое чувство между двумя людьми. В любых любовных отношениях может быть сильная или слабая страсть, сильное сексуальное желание или его отсутствие и т. д. Разница в чувствах реальна, но чувства не всегда четко укладываются во взаимоисключающие категории «платонические» или «романтические». (Странно, но слово «платонический», используемое в разговорной речи, кажется, определяется только тем, чем оно не является: это союз несексуального и неромантического.) Одно и то же сочетание эмоций можно классифицировать по-разному, как платоническую любовь или романтическую.
«Привязанность плюс страсть», например, так психолог Лиза Даймонд и многие другие определяют романтическую любовь. Для других идентичная комбинация привязанности и страсти кажется платонической, как если бы они были одержимы другом. Сама привязанность, без увлечения или секса, обычно воспринимается как платоническая любовь только к друзьям и семье, но попробуйте сказать это целомудренным асам, состоящим в долгосрочных отношениях, или даже некоторым аллосексуалам, которые со временем перестали заниматься сексом. «Привязанность плюс секс» – тоже туманное определение. Хотя эти чувства часто считают романтичными, они также являются составляющими дружеского непринужденного секса.
Во всяком конкретном случае эта игра смешения и совпадения создает множество возможных – и часто противоположных – ярлыков для каждой комбинации эмоций. «Романтика» и «платоническое чувство» – это категории, которые люди переживают по-разному. При отсутствии секса или сексуального желания Джульетта Хьюм и Полина Паркер могли испытывать свою любовь друг к другу как романтическую или как платоническую. Две другие девушки могли почувствовать то же самое и назвать это по-другому.
Более детальная попытка распределения и классификации категорий была предпринята психологом Виктором Карандашевым. В своей книге «Романтическая любовь в культурном контексте» Карандашев рассматривает литературу по общественным наукам и перечисляет наиболее общие критерии, которые, по мнению людей, разделяют эти два чувства. Романтическое чувство, по мнению людей во всем мире, обычно включает в себя страсть, идеализацию, желание физической и эмоциональной близости, желание исключительности, желание, чтобы на ваши чувства отвечали взаимностью, чрезмерное обдумывание поведения другого человека, заботу и сочувствие по отношению к другому человеку, изменение своей жизни ради него и одержимость, если любовь оказывается безответной[145].
Все это звучит достаточно разумно, но когда я прочитала список Карандашева Ли Хеллман, писательнице-квиру-асу из Чикаго, она отметила, что каждую категорию, которая якобы отличает романтику, можно найти в других эмоциональных условиях. Чувствительность, привязанность и забота – часть любых здоровых отношений. У полиамурных людей несколько романтических партнеров, но они не стремятся к исключительности. Увлечение может быть фактором, наиболее тесно связанным с широко распространенным представлением о том, что такое романтическая любовь, но обычно мы идеализируем новое знакомство или чувствуем себя одержимыми, когда лучший друг сближается с кем-то другим. При этом романтическая любовь не переходит автоматически в платонический режим после того, как иссякнут первые чувства.
«Я могу ревновать, обожать и быть преданной по отношению к своим друзьям – испытывать все те сильные чувства, которые обычно мы вкладываем в романтическую любовь, – говорит Ли. – В прошлых отношениях меня волновало: „Действительно ли я хочу романтических и сексуальных отношений или у меня просто сильная платоническая любовь, и я хочу получить какое-то подтверждение, что играю такую же роль в твоей жизни, как ты в моей?“»
* * *
Работая над этой книгой, я спрашивала всех, независимо от романтической ориентации, как они разделяют платоническую и романтическую любовь. Такие люди, как Ли, не смогли ответить на этот вопрос. Другие заявили, что существует определенное различие, но затруднились объяснить, в чем оно заключается. Один опрошенный указал на различие в «желании прикосновений», когда тебе хочется не заняться сексом, а чувствовать физическую близость как-то иначе, например, держаться за руки или обниматься. Еще один мужчина признался, что, хотя не испытывает сексуального влечения к кому-либо, он считает женщин, а не мужчин, эстетически красивыми и позволяет эстетическому влечению определять романтическую классификацию.
