Замерев в объятиях орка, Шелда ждала его слов. Ждала как приговора: жить ей или умереть. Ситал понимал это.
Ему было хорошо с ней — так чего ещё надо? Чего ему не хватает, чтобы решиться?
Может быть, дело в том, что Шелда из другого мира? Сумеет ли она вообще привыкнуть к жизни орков? А если нет? И ведь обратной дороги для неё уже не будет.
— Ситал, я никогда тебя не забуду, — тихо произнесла Шелда, так и не дождавшись слов от него. Это было признание. Уже без надежды, что он ответит. Она не нужна ему, просто он боится ранить её, сказав об этом напрямую.
Слёзы отчаяния текли по её щекам. Одна слезинка упала ему на руку.
Одна маленькая слезинка решила всё! Она обожгла ему – нет, не руку, сердце.
Ситал понял, что никогда не простит себе, если заставит её страдать. И тоже уже никогда её не забудет. Шелда вошла в его жизнь, стала её частью – как он осознал в этот момент, её неотъемлемой частью.
— Я люблю тебя, — сказал орк, крепко прижимая девушку к себе. — Ты хочешь быть со мной?
— Да, — Шелда порывисто развернулась к нему, обнимая за шею. Слёзы ещё текли из её глаз, но в них светилось счастье.
— Ты поедешь со мной на Лисий Хвост?
— Да.
— Но ты хоть понимаешь, что там тебя ждёт совершенно другая жизнь? Там нет ни дворцов, ни слуг. Тебе всё придётся делать самой. На первый взгляд наш образ жизни похож на йон-гранский, правда, мы не промышляем набегами на соседей. Но мы тоже не живём в стационарных домах. Ты уверена, что...
— Ситал, мой дом там, где ты! — перебила его Шелда. — Шатер так шатер. Я уже практически привыкла ночевать в пещерах, а то и вовсе под открытым небом.
— Только такое положение вещей было для тебя временным.
— А теперь станет постоянным. Тем более, шатер лучше пещеры.
— Шелда, но это навсегда.
— Быть с тобой всегда – это всё, о чём я мечтаю! Любовь моя, поверь, мне не нужно никаких дворцов, только твой шатер!
— Типи. Наши шатры называются типи.
— Я запомню, — улыбнулась Шелда.
— Хорошо. Если ты уверена, что не пожалеешь о своём выборе, что не захочешь вернуться домой уже через неделю или через месяц.
— Я абсолютно в этом уверена, — заверила его девушка.
— Тогда я прямо завтра попрошу у отца твоей руки.
— О, нет, Ситал! — вскричала Шелда. — Не возвращай меня отцу! Просто увези с собой!
— Почему?
— А вдруг он не отдаст меня за орка? Я слышала, что браки с нелюдями запрещены.
— И всё-таки я надеюсь, что твой отец согласится избавиться таким образом от «позора семьи».
— Ситал... Если запрет существует – отец никогда не нарушит его!
— Но не вернуть тебя отцу я всё равно не могу. Я взялся за это поручение и должен выполнить его. Иначе покрою позором не только себя, но и весь отряд. А мои парни такого не заслужили.
— Я понимаю. Честь для мужчины превыше всего, — она вся сникла. По щекам опять заструились слёзы.
Ситал взял её за голову, заставляя смотреть ему в глаза:
— Шелда, мы будем вместе. Я обещаю. Пожалуйста, верь мне.
— Но если отец откажет тебе...
— Мы всё равно будем вместе. Долг велит мне вернуть тебя отцу. Однако я не давал ему обязательств никогда не посягать на тебя.
Шелда слабо улыбнулась, глядя в его бесконечно родные глаза. Она прочла в них непоколебимую решимость. Нет, он не обманет, не может обмануть – он обязательно заберёт её с собой.
Ситал прильнул к её губам.
— Верь мне, — повторил он, сжимая девушку в объятиях.
Его обуревало желание. Не в первый раз, но до сих пор он сдерживался, стараясь не требовать от своей шелсуинки слишком многого. По их традициям Шелда даже смотреть на мужчину не должна была, не то что спать с ним.
Однако теперь, когда он сделал предложение и получил её согласие, всё изменилось. По крайней мере, так полагал Ситал, в его глазах они были уже почти женаты. И если не сейчас — другая такая возможность им вряд ли представится в скором времени.
— Я хочу тебя, — прошептал орк.
Шелда застыла в его объятиях. Его желание смутило её — и это ещё мягко сказано. Да, она уже не была девственницей. Однако постельных отношений с возлюбленным до свадьбы никак не мыслила. И даже не предполагала, что ему это может вздуматься. Выходит, он тоже не считает её порядочной девушкой?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Шелда, девочка моя... — продолжал нашёптывать Ситал. — Ты же собралась за меня замуж, и всё равно будешь принадлежать мне. Так почему бы не сейчас?
— Но так нельзя...
— Почему?
Этим вопросом орк её озадачил. Отвечать, что так не принято — глупо. Ситал снова напомнит, что он не шелсуинец, а она ведь обещала не навязывать ему обычаев Шелсу. Ещё бы знать, как обстоят дела у них. Нормально его желание любовных утех ещё до свадьбы или... Во всяком случае, утрата ею девственности его вроде бы никогда не волновала.
— Хорошо, любовь моя, пусть будет по-твоему...
Страстный поцелуй не дал ей сказать что-либо ещё.
Глава 17
Контуир
Кавалькада неслась по пустынной лесной дороге. Солнце стояло в зените, но встречный ветер почти компенсировал царивший сегодня зной. Почти. На ярко-лазурном небе не было видно не облачка, а значит, об ослаблении жары нечего и мечтать — как минимум, до самого вечера. Впрочем, скорее всего, после такого дня даже ночь будет душной.
Идею Лонгаронеля разведать, кто сделал своего рода вампирами Шатроски и других, в итоге поддержало большинство альтеранцев. Единственную возможность добиться успеха они видели в том, чтобы разыскать и убить какое-то количество этих самых новых вампиров. Должны же хозяева в конце концов отреагировать на планомерное истребление их подопечных. Конечно, план был рискованным, однако другого не придумалось вовсе.
Шатроски сказал, что в Лозгорвалле он единственный. А больше всего их было в столице. Вот именно в Майльрисити теперь и держали путь альтеранцы.
Вариссу и Таубера они оставили в доме Шатроски под присмотром двух виргов. Вообще изначально хотели оставить с ней лишь Таубера, однако шанциец наотрез отказался провести наедине с Шатроски хоть пару минут, несмотря на все заверения того, что его он не тронет ни при каких обстоятельствах, а при первых же признаках подступающего голода немедля уедет из дома.
Лонгаронель был склонен верить словам Шатроски, поскольку, в случае хорошего поведения, пообещал сохранить тому жизнь. Но если Шатроски лишь только подумает о том, чтобы отступить от своей клятвы, вампир пригрозил, что достанет его хоть в небе, хоть под землёй, и тогда смерть покажется ему крайне желательным выходом.
Однако, устав слушать истерику Младшего, Лонгаронель всё-таки отрядил ему в охрану парочку виргов, хотя в случае столкновения с создателями пьющих разум их силы наверняка не оказались бы лишними. Только и охраны в лице двух магов Тауберу показалось мало – он потребовал демонстрации Шатроски их звериной ипостаси. Разозлившись, что Младший позволяет себе явно слишком много, Арронорат сказал, что демонстрацию он сейчас устроит ему самому. И, действительно перекинувшись тигром, рыкнул шанцийцу в лицо во всю мощь своей звериной глотки.
Наверное, после этого Таубер отказался бы от своих требований раскрыть Шатроски тайну виргов, поскольку перепугался вусмерть. Но, к сожалению, именно в этот момент в комнату заглянул сам Шатроски. Узрев огромного тигра, да ещё далеко не в лучшем расположении духа, хозяин дома едва не лишился чувств. Когда же Лонгаронель любезно пояснил ему, что это не просто зверь, а оборотень, и охранять Вариссу с Таубером останутся его соплеменники, Шатроски неожиданно ощутил признаки наступающего голода и попытался незамедлительно смотаться из собственного дома. Чего ему, впрочем, не позволили.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Миновав поворот, альтеранцы увидели впереди отряд местных – странное смешение конных и пеших. При более внимательном рассмотрении стало ясно, что всадники конвоировали, вернее, тащили за собой на верёвках пленных. По волосам различных, самых диких цветов Лонгаронель сразу признал в пленниках троллей.
