— Дальше — бросил я и мы зашагали по медленно понижающемуся проходу.
— Лид!
— Ускорься, Рэк — произнес я в передатчик — Ты, Баск и прихватите рядовую Кассандру.
— Щас будем. Но я не об этом, лид. Ты слышишь тишину?
— Да — понял я о чем он — Непримиримые очухались.
Долго же до них доходило, прежде чем они наконец-то сменили канал связи. Мы успели услышать и понять немало.
— Промедление губительно для воинов — неодобрительно обронил мудрый мечник.
— Они неопытны — ответил я, медленно меряя шагами отвечающий приглушенным эхом проход.
— Они воюют уже очень долго. Воюют постоянно.
— Воюют — кивнул я — Но воюют против спятивших зверей и прошедших дикую трансформацию призмов. Они привыкли сражаться против животных. Но не против хорошо обученного боевого отряда с достаточно опытным командиром и офицерами. Ты же слышал рассказы пленных. У Непримиримых все и всегда шло по одному и тому же боевому привычному шаблону. Разведка парит в небе или сидит на скалах. Обнаруживает монстра. Если в состоянии справиться сами — валят его. Если нет — вызывают подмогу. Затем зверя берут в клещи, зажимают экзами и послушными призмами, после чего щедро шпигуют свинцом. Может не стреляют, а рубят топорами и раздирают на части ради экономии боеприпасов, и чтобы потом из вкусного мяса не выковыривать свинцовые маслины. Вот и вся их наработанная тактика.
— А их вылазки во внешний мир?
— Именно что вылазки. Достаточно хорошо проработанный план по нападению на беззащитные мирные поселения, а следом столь же быстрое отступление. Чего у них не отнять — они могут быть быстрыми. Привыкли здесь гоняться за тварями и от них же убегать. Умеют выбирать верные маршруты, легко справляются с бездорожьем, знают, как затеряться на местности. Но диверсионная вылазка… это одно. А открытое боевое противостояние — совсем другое. Ну и самое дерьмовое — у них эти странные Дома, Спектры, Корпуса. Вроде бы есть единая власть, но при этом… как-то херово эта единая власть держит все под своим контролем. Каждый из отрядов делает что хочет.
— Потому что баба тупая у власти! — весело рявкнул голосом Рэка подбежавший желтый экз — Будь мужик у руля — давно бы под расстрел самых резких да дерзких пустил!
— Тебя бы я расстреляла — тихо заметила подбежавшая следом Кассандра и отступила в сторону, пропуская бегущего следом Баска — Мразота и сексист.
— И трахаюсь неплохо — заржал Рэк, медленно осматриваясь.
Несмотря на свою внешнюю беззаботность и шумность, выдрессированный орк успел занять место впереди, прикрывая меня своей бронированной тушей. Разумно. Если оттуда прилетит чем-то убойным — лучше, чтобы попадание принял на себя наименее опытный в обращении с экзами боец. Это даст шанс другим определить где угроза и рвануть на ее ликвидацию.
— Спальни — снова ожил Каппа, направляя луч фонаря в очередную небольшую пещеру — Казарменного типа. Двухъярусные крови, шкафчики, столы… Осмотреть получше?
— Нет. Дальше. Дальше, гоблины — приказал я, одновременно прислушиваясь к оживлению на нашей отрядной волне. Следуя моему приказу, все, кто имел доступ к передатчику, каждые десять минут поочередно давали в эфир сжатый доклад, показывая, что с ними все в порядке. Плюс я знал, что сейчас происходит у меня за спиной.
— И чего они так теснились? — задумчиво спросила поравнявшаяся со мной Кассандра — Кровать над кроватью. Едва можно протиснуться. Тут ведь хватает места…
— Вот почему — ответил Баск, врубая фонарь и направляя его на пол — Вода… а с ней сырость и болезни…
Все понижающийся центральный проход уходил здесь чуть в сторону, а на стенах и полу появились первые темные пятна.
— Затхло — сморщилась пифия — Затхло… Зачем ты потащил меня сюда, командир? Железным мальчикам нужна беззащитная женская компания?
— Связь с системой — произнес я — У тебя она есть.
— Ты про мою магию? — рассмеялась пифия — Ну да… Мама разговаривает со мной и шлет видения.
— Если здесь есть хоть что-то активное и с присутствием системы…
— Я поняла — кивнула Кассандра — Если вдруг меня накроет вспышкой видения — я сообщу. Но так, чтобы Мать послала мне что-то наяву, а не во сне… это запредельная редкость.
— Увидим — проворчал я, ступая в плеснувшую мелкую лужу.
Это была первая лужа из многих. Стекающая со стен, капающая с потолка, сочащаяся из щелей вода все прибывала. Лужи становились больше и глубже, а всего через сто шагов мы оказались в конце ступенчатого склона и на берегу неглубокого широкого канала.
На миг мне почудилось, что я просто надышался влажных вонючих паров и на самом деле все еще нахожусь где-то в сердце Клоаки или Зловонки… Слишком уж схожие декорации. Хотя поправка… в Зловонке не было никаких декораций. Плавающие в дерьме трупы — реалии того крохотного мирка, порожденного взрывом.
Так и здесь — никаких декораций. Все естественно.
Коротенький канал десять метров в ширину и двадцать один метр в длину — видимая нам его длина. Проход здесь резко расширялся, образуя еще одну сквозную пещеру. Выходя из темной дыры, медленные воды пробегали через пещеру и уходили в другую дыру. С обоих берегов пологие склоны — мы стояли в конце одного из них, от другого нас отделяла ровная как зеркало мутная гладь потока. Несколько валунов с обоих сторон как раз и были единственными декорациями, что, несомненно, были помещены здесь в очень давние времена. За этими валунами мы и скрылись. Из этого укрытия я и наблюдал за тем, что сейчас происходило на том берегу.
А происходило, честно говоря, там мало чего.
Две связанных голых гоблина. Один дохлый и уже далеко не в полном комплекте, направил обглоданное до костей лицо прямо на нас. Все конечности на месте, но при этом они представлены только костьми, но не мясом — а вот его прямо в недостатке, хотя при жизни дохляк был тем еще пухляком. Пусть его сейчас раздуло и зелено-синее пузо живет своей загробной активной жизнью и вот-вот лопнет, отчетливо видно, что при жизни гоблин весил под сто кило и большая их часть была жиром.
Второй гоблин, что вяло шевелил перетянутыми цепями ручонками и что-то невнятно бормотал, был столь же упитан, хотя, выглядел каким-то чуток сдувшимся, будто последние дни ему приходилось голодать. От его пут тянулась еще одна цепь, что крепилась к кольцу вделанном в бок здоровенного валуна.
Гоблин шевельнулся и с протяжным стоном разинул пасть, ненадолго оттянув на себя наше внимание. С высоко потолка сорвалось что-то вроде коротенького, но бурного ручейка, окатившего водой харю гоблина, залившуюся ему в пасть. Сомкнув губы, он проглотил воду и снова затих. Ему достался один большой глоток, остальное залило ему рожу, плечи и стекло к жопе, откуда, окрасившись в цвет дерьма, по склону двинулось к ручью.
— Дерьмо — без малейшей брезгливости, но с изрядным удивлением пробормотала прижавшаяся к камню пифия — Что дальше, командир?
— Ждем — столь же тихо отозвался я — Выше. Видите?
— Видим — отозвался за всех Каппа — Темная канава? Косая черта…
— Да — подтвердил я — Ждем. Наблюдаем.
Мы снова затихли в безмолвии, наблюдая из укрытия за похрипывающим гоблином и его не менее оживленным дохлым собратом по несчастью.
«Косая черта», «темная канава» — мечник говорил про прочертившую склон темную черту, что под небольшим углом спускалась к телам на берегу канала. Начиналась канава от темного прохода на той стороне. Прохода, перегороженного сразу двумя мощными решетками, что были наглухо вделаны в скалы и для верности еще и подперты здоровенными стальными и каменными балками. Такое впечатление, что те, кто строил эту преграду, пытались сдержать наступление боевого шагохода.
«Наш» берег был чист, а вот противоположная сторона просто завалена чистенькими костями. Их тут валялись сотни. Что примечательно — из примерно сотни костей лишь одна несла на себе следы повреждений. Другие же прямо удивляли своим прекрасным состоянием.
— Он нас не слышит — заметила Кассандра.
