Вот откуда все эти завалы — или большая их часть. Их породил вот этот огромный кусок скалы, что рухнул с потолка величественной пещеры, с неимоверной силой ударив в пол. Кусок скалы, чем-то похожий на уродливое веретено или тощую юлу. Упав, пробив пол, вызвав волну сотрясений всего пещерного комплекса, он рухнул набок, бесцеремонно придавив собой гигантскую змею с едва заметно светящейся серой чешуей. Пусть это был непрямой удар, но он все же был страшен — хотя бы из-за чудовищной массы упавшей скалы. Змею попросту раздавило к хренам — в особенности пострадала ее частично виднеющаяся из-под обломка расплющенная чуть ли не в лепешку башка. Если с ней это и не сразу произошло, то уже позднее это было неизбежно — сыграл свою роль никуда не девшийся многотонный вес скалы, что очень долго давил на череп змеи.
Змея огромна. Такая тварь вполне сможет проглотить багги целиком. Не представляю какой у ней длины тело. Мы видели острые почернелые змеиные клыки, что пробили верхнюю часть челюсти и вылезли наружу. Видели столь же черные замершие глаза. Вываленный язык передавлен посередине. Судя по сморщившейся Кассандре, снова потянувшейся за полумаской с фильтрами, вонь здесь страшная.
И это удивительно…
Судя по всему, даже по нетронутому толстенному пыли на обрушившейся скале, это произошло очень давно. Так какого хрена тут до сих пор воняет тухлой жопой змеи? Она давно должна сгнить до костей.
И кто с нами разговаривает?
— Как слышите меня? Джоранн на связи. Прием, гоблины. Как слышите меня.
Повернувшись к Каппе, я требовательно протянул лапу и вскоре бережно сжал в стальных пальцах хрупкий передатчик:
— Джоранн. Оди на связи. Как слышишь меня.
— Оди! Сука! Живой! — в охрипшем голосе рыжей плеснулась искренняя радость — Живой! Как там Хванчик?
— Гнида жив. Как база?
— Сейчас в норме. Вчера мы подверглись атаке двух экзов и небольшого отряда хорошо вооруженных гоблинов. Дерьмово было…
— Вы пришли… — выдохнула пыльная скала — Вы пришли…
— Заткнись! — рявкнул я на камень — И пару минут помолчи!
— Охренеть… — изумленно выдохнула скала и затихла.
— Джоранн! Полный доклад по нападению!
— Как я сказала — два экза и двенадцать бойцов с автоматическим оружием. Атаковали с двух сторон. Экзы бежали по мостам к центральному острову, отряд гоблинов подошел на катере. Их целью было центральном здание. Но до него они не добрались. Гоблинов мы положили всех. Завалили одного экза. Второго серьезно потрепали, но он рухнул в воду и теперь не понять — сдох там или ушел по дну. Но левую ногу мы ему можно сказать оторвали.
— Ясно. Есть сведения кто их послал?
— Нет.
— Система?
— Выдала нам всем поочередные задания по патрулированию окрестностей. И спросила меня о твоем местонахождении. Я ответила — Мир Монстров.
— И система?
— Опять спросила о твоем местонахождении. Я повторила — Мир Монстров. Больше ко мне вопросов не возникло, но система так же поочередно опросила каждого гоблина, призма и зверолюда базы.
— Принято. Булки не расслабляйте там.
— Стараемся, командир. Хван точно в порядке?
— Да.
— А Баск?
— Передаю передатчик Каппе.
— Э… — мечник недовольно дернул лапами и попятился от протянутого передатчика.
— Ну да — вздохнул я и сунул передатчик Кассандре, что с готовностью приняла его, присела на один из камней, не забыв прикрыть спину стальным щитом, и тут же обрушила в эфир кучу слов.
Я же потопал к тиграм, что с крайней задумчивостью пялились куда-то под камень, чуть в стороне от раздавленной змеиной башки. По перекошенным от вони мордам разведчикам я понял, что меня ожидает сюрприз и не ошибся.
Здесь из-под камня выпирала часть изогнутого змеиного тела. Все та же почернелая многослойная, облетающая огромными пластами змеиная шкура, а на ней что-то вроде закостеневшего бугром гнойника или опухоли, перечеркнутого узкой трещиной. По сторонам от этого желтоватого мутного купола в змеиной коже видны суженные отверстия, чем-то напоминающие сомкнутые сфинктеры. Из одного полураскрытого отверстия медленно выползает белесая гусеница с уложенными по спине шипами, толкая перед собой волну прозрачной слизи.
— Если это не жопа… то почему глисты лезут? — поинтересовался подошедший Рэк, опуская вскинутую клешню — Вот дерьмо.
— Дерьмо — подтвердил и Каппа, бросив беглый взгляд на обрамленное дырами вздутие и продолжив осматривать сумрачную пещеру.
— Взгляните на меня — прошептала опухоль, с ее краю мелко задрожала крохотная мембрана, что, похоже, и служила проводником звука. А может через этот гнойник и «дышал».
Плеснув вонючей слизью, опухоль начала медленно открываться как раковина, хотя мне пришло на ум иное сравнение — чем-то напоминало открытие бронированного кокпита тяжелого боевого шагохода.
Излив еще немало литров тягучей вонючей плаценты, гнойник раскрылся, показав нам свое главное сокровище — вживленную в змеиную тушу часть голой бабы. Широко раздвинутые бедра, раскинутые руки — первые есть по колени, а вторые по локти. Прилипшие к истощенному лицу волосы небрежно обкромсаны — уже настораживающий факт, заставивший меня еще раз оглядеться.
— Мен стригут красные ублюдки — правильно поняла меня Брассара, с трудом вытолкнув из себя слова вместе с солидной порцией слизи — Сваты.
— Сваты? — изумленно пробормотал Рэк, пялясь на сиськи Брассары. Взяв себя в руки, орк двинулся прочь, буркнув — Огляжусь.
Я продолжал осматривать распятое тело женщины, что напомнила мне одну из гномьих жриц, что натягивали на себя пальто из живого плукса. Это и есть мозг змеи? Она управляет огромной змеиной тушей?
Но все равно это никак не поясняет, почему раздавленная змея до сих пор не сдохла и не сгнила — хотя вонь тухлого мяса в наличии.
Это не поясняет каким боком сюда относятся гусеницы, что то ли живут, то ли рождаются в змеином теле и усердно носят хозяйке жратву.
Опустившись на камень неподалеку от Кассандры, я еще раз оглядел пещеру, мельком пробежавшись взглядом по фигурам вышедших на патруль экзов и тигров. Убедившись, что пока все в порядке, поднял забрало и, взглянув в желтые глаза трясущейся от холода голой тощей бабы, сказал:
— Давай сначала о главном.
— Я Брассара… была перерождена для…
— Эй! Я сказал — о главном. Где активный системный терминал?
— Большой стальной гриб… материнское око…
— Да.
— Я придавила его — мокрая от слизи баба растянула губы в жутковатой радостной усмешке — Чтобы добраться до него… тебе придется прорубаться сквозь скалу и мое тело.
— Да с радостью — дернул я щекой — Где конкретно?
— Как я помню… в сторону моего хвоста. Метрах в десяти от тебя, герой Оди. Уже готов убить меня? Или хочешь услышать мой рассказ?
— Ты придавила цель моей миссии — усмехнулся я — Твоя жопа лежит на моем пути… а я гоблин занятой. У тебя пара минут, Брассара. Так что говори быстро.
— Еда… можно мне послать детей за едой? Еще немного пожрать перед смертью…
— Ты жрешь гоблинов…
— Это не в моей власти — дернулась и зашипела Брассара — Задумайся, тупой герой! Похоже, что я стремлюсь сохранить свою жизнь?! Похоже?!
— Нет — признал я, смотря на раздавленное и гниющее змеиное тело — Не похоже.
— Трупный яд бушует в моей крови! Вечная агония! Вечная головная боль — ведь моя голова раздавлена гребанной горой! Мозги всмятку! Ты можешь представить себе каково это жить с никогда не утихающей головной болью? Ощущать вечную боль… вечную тошноту… и понимать при этом, что мое тело настолько крепко и живуче, что все это дерьмо продлится еще очень долго! Думаешь я жру тухлую человечину смакуя каждый кусок?
— Сказал же — нет, не думаю.
— Гусеницы затаскивают жратву прямо в мой желудок. И я не могу им помешать… не знаю слышал ли ты о двойной нервной системе у призмов… о разумах насекомого и человека заключенных в одном теле…
— Слышал — кивнул я, вспомнив Хвана и о том, как над ним брало контроль насекомое, что в любой ситуации думало лишь о выживании любой ценой.
